— Неужели ты не мог подождать полчаса,— говорит Мистер Серьезность, так, как и должен говорить Мистер Серьезность — слегка растягивая, и произнося с нажимом те слова, что несут смысловую нагрузку. Он делает акцент на слове «подождать».

Элвис безмятежно идет рядом, засунув руки в карманы, поворачивается к собеседнику и парирует, так, как это умел сам Король, с легкой усмешкой, и тонной обаяния,-

— Полчаса ? Я хочу есть. Мы бы не закончили за полчаса.

— Тогда объявил бы пат. И я бы не терзался,— говорит Мистер Серьезность, стараясь чуть обогнать Элвиса, на что тот преграждает ему дорогу плечом, и отвечает,-

— Но ты ведь проигрывал. Какой тогда пат ?

Элвис щурится, и улыбается, а его друг качает головой,-

— Ну тогда бы доиграли.

— Но я захотел есть,— просто пожимает плечами Элвис, и подходит к стойке первым. Облокачивается на крышку, все так же не вынимая рук из карманов, прямо перед ним встает Мистер Серьезность, и они смотрят друг на друга.

— Будешь заказывать ? — поднимая бровь спрашивает Мистер Серьезность, на что Элвис кивает, и остается в том же расслабленном положении.

— Стойка там,— показывает Мистер Серьезность, а Элвис подхватывает, — Я знаю.

— И что ты ждешь ?

Элвис мгновение стоит неподвижно, затем говорит,-

— Знаешь, что такое «пат» ? Это равновесие, равнозначность, равноудаленность. От победы,— добавляет он, чтобы Мистер Серьезность наконец перестал стоять, как на похоронах, и то ли улыбнулся, то ли просто расслабился,— Любое слово с приставкой «равно». А у нас с тобой такого не было. Так что если ты хоть раз сыграешь со мной в ничью, я первым расскажу об этом. Встану вот на тот стол,— Элвис бесцеремонно тычет пальцем на столик в шахматную клетку, это, возможно, и выглядит, как недостаток воспитания, но есть ни что иное, как наплевательское отношение к закостеневшим традициям, что не всегда плохо.

— Встану вот на тот стол, и крикну, «Александр сыграл со мной в пат». Хочешь ?

Мистер Серьезность морщится и качает головой. Он достает из кошелька немного мелочи, сперва пытается разобраться во всех этих монетах самого различного достоинства, а потом просто ссыпает все в карман, протягивает тысячную купюру и говорит,-

— Закажешь мне каких-нибудь тостов и кофе.

— Оки-Доки,— махает ему вслед Элвис, и поворачивается к бармену, застывшему перед открывшимся ему Королем. И следующая фраза, произнесенная барменом, совсем не цинично-насмешлива, как он разговаривал с некоторыми предыдущими посетителями, наоборот, парень говорит это искренне,-

— Король.

— Он самый.

Бармен прячет глаза на секунду, словно вспоминая что-то, а потом выдает одним махом,-

— A little less conversation…

Элвис сперва будто бы не понимает, о чем речь, и тут до него доходит, его улыбка из какой-то неловкой и деревянной растягивается до самых ушей, цветет на наших глазах, дорогие зрители, и Элвис выдает свой знаменитый тенор-баритон,-

— A little more action, please.

Одно только «но» в этом исполнении, он слишком тянет «плиз», и получается «пли-и-з-з». И этим своим «з-з», показывает, что больше петь не будет, и все ж в конце не сдерживается, и трясет шевелюрой, отчего та, как живая, разметается по голове и приходит в еще больший беспорядок.

— Долог путь до Москвы. Из Грэйсленда,— говорит бармен, все еще улыбаясь и стоя в некотором шоке.

— Главное — хорошие ботинки. — и камера устремляется стеклянным глазом вниз, чтобы успеть запечатлеть, как Элвис стучит носком одного ботинка по каблуку другого. — Такие могут донести и до Аляски.

— Вы так хорошо выглядите ! — говорит бармен, переводя взгляд с лица на костюм, все еще мерцающий от блесток. И вообще, если присмотреться, Элвис выглядит как после корпоратива, слегка помятым, но очень бодрым, а эти блестки могли быть когда-то частью помады.

— Рассказать секрет,— и Элвис перегибается через стойку, почти дотягиваясь до бармена,— Кофе и сигареты. Вот в чем секрет моего долголетия, и моей молодости — это кофе и сигареты.

Бармен качает головой, и повторяет как завороженный, не сводя глаз с Элвиса,-

— Кофе и сигареты.

— Кофе и сигареты,— кивает Король,— кофе и сигареты, старичок. И ничего больше, ни фитнеса, ни спортзала, ни потных полотенец, которыми приходится обтирать потное тело. А представь себе это тело, влажное, мокрое, липкое…

На физиономии Элвиса проступает театральное отвращение, он даже на секунду чуть высовывает язык, чтобы показать, как ему это противно.

— Так что выбирай, кофе и сигареты или книжки с картинками, за авторством всяких качков и их тренеров. И не забывай, кофе — тоник, который тебе подарила сама природа, он повышает работоспособность, ты двигаешься, и сжигаешь жиры. О как !

— А зачем тогда сигареты ?

— А кто ж пьет кофе без сигарет ? — спрашивает Элвис,— это же вечное повторение, выпил кофе, затянулся сигаретой. А когда затянулся, знаешь, что нужно сделать ?

Бармен качает головой, он скалится еще сильнее, чем обычно, чувствует, наверное, то же, что и я, что это все какой-то розыгрыш, или внеплановая репетиция какого-нибудь театра.

— Глотнуть кофейку, это я тебе говорю, надо глотнуть кофейку. Горло прочистить.

И тут же, не сбавляя темпа разговора, он говорит, поднимая к глазам бармена листок,-

— А что, кофе правда нет ?

— Ради Короля,— начинает парень за стойкой,— я съезжу в Африку, нарву там зерен, привезу, и приготовлю.

— Король тебя не забудет. — подмигивает Элвис и добавляет,—

— А еще дай мне тостов, старичок, две штуки, и хлеба с арахисовым маслом. Только без этих маленьких, постоянно застревающих в зубах кусочков ореха.

— Есть, мой Король,— улыбается бармен, фиксирует все на бумажке, и идет к официантке, а Элвис возвращается к столику, за которым Мистер Серьезность успел весь известись, измял обе пачки, и переворошил все в поисках зажигалки.

Элвис запрыгивает на стул, хватает пачку Страйка, открывает и смотрит на сигареты.

— Дешевка,— говорит Мистер Серьезность, пытаясь испортить впечатление от находки, но Элвис не очень то огорчается от этого, наоборот, он вставляет в самый кончик рта сигарету, достает зажигалку, крутит её в пальцах, и наконец выдает,-

— Это Провидение.

— Ты серьезно считаешь,— хмуря брови и разглядывая этикетку Данхилла говорит Мистер Серьезность,— Что то, что ты нашел в каком-то задрипанном кафе, с тормознутой обслугой и страшненькими официантками, пачку сигарет — это Провидение ?

Элвис уже открыто смеется, он протягивает соседу зажигалку, и тот долго разглядывает название, аккуратными четкими буквами выбитыми на корпусе. Providence.

— Твою мать,— говорит Мистер Серьезность и отпускает зажигалку в свободный полет на стол, та, с глухим стуком, прыгает по крышке, и заканчивает свой путь в ладони Элвиса, так вовремя подставившего руку.

— Хоть на один день перестань быть юристом,— произносит Элвис, воздевая руки к небу, а затем, перестав паясничать, совсем по человечески просит, растеряв где-то свою наигранность,— Хоть на этот день, на наш общий праздник, улыбнись, посмейся, пошути. И в конце концов, оденься как сам знаешь кто.

— Как Элвис Пресли ? — со всем своим скепсисом переспрашивает Мистер Серьезность, на что Элвис хлопает ладонью по столу, и говорит,— Не богохульствуй !

Мистер Серьезность только отмахивается, и облокачивается на спинку стула, и разглядывает нелепый костюм своего собеседника. А тот, уже посерьезнев, говорит,-

— Вспомни, кого мы слушали в детстве ? Мы же даже создали фан-клуб, когда в школе учились. И в нем было только два участника. Зато какие !

— Два придурка, которые, вместо получения знаний заслушивались…— Мистер Серьезность, словно прикусив язык, добавляет,— сам знаешь кем.

Их эмоции, это что-то. Такая наивность и легкость, невыразимая просто, ни через камеру, ни словами, принадлежащие Элвису, его добрая улыбка, и насмешливое лицо, и Мистер Серьезность, которому до полной картины не хватает поминальных свеч. Кто-то у него умер, наверное, мальчик, который заслушивался Элвисом в детстве, а остался только юрист, одетый с иголочки и любящий произвести впечатление несколько неприличными вещами. Например, галстуком с пошлыми картинками.

— Кто не верил, что сам знаешь кто умер ? Кто обещал до самой смерти раз в году одеваться как он, и петь в караоке «Отель разбитых сердец» ?

— А ты, что, никогда никому не обещал такого, чего не выполнял ?

— Но это другое ! Мы были детьми, а детские обещания они самые честные ! Думаешь, своим пренебрежением к сам знаешь кому, ты сделаешь больно мне ? — Элвис качает головой,— Или сам знаешь кому ? Нет, ты сделаешь больно тому мальчику, который ценил настоящую музыку, и мечтал о блестящем костюме и целом вагоне лака для волос, чтобы хватило на всю жизнь.

— В том-то и весь смысл, — парирует Мистер Серьезность, с начальственным видом постукивая косточкой пальца по крышке стола.— Я много работал, добился повышения, и теперь я могу позволить себе купить вагон лака для волос. Поработаю еще лет десять, и мне хватит денег и на фабрику по производству этого чертова лака !

— Но только тебе он не нужен,— вздыхает Элвис, и как-то весь печально поникает, и водит зажигалкой по скатерти, чтобы как-то отвлечься.

Так они и сидят, ждут официантку. К ним подходит девушка в короткой юбке, она чинно ставит перед Мистером Серьезностью чашку чаю и скромное белое блюдце с двумя тостами, поворачивается к Элвису и разглядывает его.

Элвис превратился в какую-то заморскую диковину, обезьянку с двумя хвостами, на которую все хотят посмотреть, но пока еще не находят в себе смелости предложить сфотографироваться.

— Король ?

Элвис пожимает плечами, и как-то неуверенно бормочет себе под нос,-

— Наверное.

— А вы знаете такую песню «Love me tender» ? Я под неё впервые поцеловалась. — Девушка мягко дотрагивается до Элвиса, наклоняется и чмокает его в щеку. Ставит перед ним заказ, и добавляет, хотя что можно еще добавить к такому красночерию ?

— Спасибо вам. И кстати, все за счет заведения. — и девушка кладет на стол тысячную купюру, которой Элвис пытался расплатиться.

Элвис оживает, пока еще медленно, он закуривает, делает несколько глотков кофе, провожает глазами официантку, хотя глаза, в основном, смотрят на ноги, и обращается к соседу,-

— Хочешь сказать, она не милашка ?

— Я трахал театралок, друг,— отвечает Мистер Серьезность, скрестив руки на груди,— Ты хочешь сказать, что какая-то официантка заставит мое воображение разыграться на её счет ?

— Просто констатируй факт,— говорит Элвис, показывая на девушку, прохаживающуюся мимо столиков и собирающую грязную посуду,— Она очень миленькая. Про твоих театралок я ничего не знаю, я верю тебе, а толку от этого ? Я их не видел, зато я вижу её.

— Никчемная пустышка с мордашкой. Ты думаешь, не будь она в мини, ты бы обратил на не внимание ? Рассказать тебе про алюминиевые вилки ?

Элвис отмахивается. Смотрит вслед девушке, сопровождает взглядом до самой стойки, и говорит собеседнику,-

— Предлагаю спор. Даже нет, пари. Ты ведь не признаешь слова «спор» ?

— А что тут признавать ? Когда ты говоришь «спор», у меня сразу ассоциации с визгливой продавщицей в Сельпо, орущей на покупателей. Это же выяснение отношений, а от самого «выяснения отношений» пахнет дешевкой.

— Тогда, пари. Я выигрываю — и с этого дня ты раз в год облачаешься в костюм сам знаешь кого, ставишь волосы, напиваешься в первом попавшемся баре вместе со мной, и всю дорогу домой, которую ты пройдешь пешком, ты поешь Его песни. А если я, то я тут же, с пышностью и размахом, признаюсь официантке в вечной любви.

— Этой дешевке ? — кривит губы Мистер Серьезность,— Рискни, она с тебя потом не слезет. Знавал я таких, будет доставать звонками и смс-ками, и поменяешь ты номер, а она на это устроит скандал.

— Я рискую,— говорит Элвис, и в его глазах пляшут хитрые чертята,— но и ты рискуешь. Справедливо ?

— Давай. И в чем пари ?

— Мы будем играть в шахматы.— говорит Элвис, и затягивается, и пускает дым прямо в лицо соседу.