— Привет, Вась! Давно мы с тобой не виделись, честно говоря, я рад что случился информационный повод нам побеседовать.

— Смеешься, журналюга? Я тебя видеть — не видел и знать — не знаю, а ты мне панибратствуешь тут!

— Ладно, начало беседы я слил. Не виделись, тут ты прав. Познакомимся?

— А как же? — протягивает руку — Тебя звать то как?

Представляюсь. Пожимаю его пятерню. Хватка железная — ладонь немеет.

— Ну и имечком тебя родители наградили. Хорошо хоть короткое.

— Не будем о грустном. Давай лучше о тебе. О твоем новом фильме, как говоришь он называется?

— Ты ж его смотрел? Или только трейлер? На маразматика ты вроде не похож, хотя всякое бывает. Признайся — засланный казачек? Вопросы по чужому конспекту мне задаешь? Или маразматик, все-таки? А?

Мой собеседник щурится, дырявя меня взглядом голубых, слегка на выкате, глаз.

— Смотрел. Но по правде говоря за обилием крови и бессмысленной жестокости название его как-то потерялось. Озвучь? Для материала полезно, и ссылки, опять же, перекрестные в инете.

— Ты у меня, сынок, не для блога ли своего в Лифжорнал интервью берешь?

— В блоге я его тоже повешу. Но еще и в пару газет. "УГ", "Труд", ну там, где примут.

— Мне совершенно не интересно в каком унылом "г" ты собираешься публиковать интервью. Мне интересно про фильм поговорить. С умным человеком. — Скептически смотрит на меня все теми же, на выкате. — Вопросы у тебя есть острые и насущные? Дерзкие, каверзные вопросы есть у тебя? Давай, листай свой конспект, батька в духе.

— И о духовном можно? — листаю конспект, с опаской поглядывая на собеседника.

— А чем не тема? Можно и о духовном. В моем фильме "Мальчиш-Кибальчиш" тебе самой духовной личностью кто показался?

— Наконец-то прозвучало название твоего фильма.

— Да какой он мой? Сценарий написал, главную роль сыграл, а все остальное режиссер сделал. На площадке орал, солдатиков строил, актеров гнобил. Все самое вкусное ему досталось, даже обидно немножко. Но ты, журналюга, не хитри. Говори, кто в моем фильме личность самая духовная?

— Ну, духовная особа, конечно. Кадр такой красивый, она спускается по белой, ярко освещенной лестнице, прямо во тьму... К этому отморозку.

— Это ты кого щяс отморозком назвал?

*часть пленки содержит нерасшифровываемый материал, среди шумов различимы возгласы "А!", "О!", несколько непечатных, после них довольно четкая фраза: "Ты еще и браниться удумал? На...", далее неразборчиво. Расшифровка продолжена с 7-й минуты*

— Василий... Простите...

— Ну, на колени то не надо передо мной падать. Чай не перед Богом стоишь.

— Да-да, конечно. У меня, собственно, вопрос.

— Да ты садись!

— Успею, спасибо. Вопрос о вашем персонаже. Мальчиш-Кибальчиш личность конечно весьма колоритная, вся эта стремительность мыслей и действий, хладнокровность и ум.

— Маузеры золотые.

— Да, конечно, замечательный штрих к образу бунтаря-одиночки, современного Чегевары. Вопрос несколько не об этом. Почему вы выбрали главным героем для картины, действие которой происходит в современности, личность, скажем так, несколько архаичную? Пионер, революционер, бунтарь.

— Галстук красный мне нравится! Видишь? До сих пор ношу. Хотя реквизит, конечно. Отдать просят.

— И что могло бы заставить такого, в целом хорошего, положительного персонажа слететь с катушек, и начать валить из маузера всех, начиная со своей школьной учительницы?

— Рабство. Вот почему Спартак взбунтовался? И кормили его, и поили его, и гейши его родимого ублажали в промежутках между боями. Вот че ему не жилось?

— Гетеры.

— Это, конечно, тоже версия. Но в остальном то — все прекрасно было! Что же его так на баррикады потянуло? Желание остаться в истории? Рядом с Марианной и без штанов? Хренушки! — Показывает кукиш. — Чувство собственной важности пересилило! Рабство в человеке самую человеческую черту убивает, знаешь какую?

— Разум?

— Дурак ты, журналист. Ты вот живешь и самого главного дара человечеству не увидел! Свободу воли! А разум это потом, задним числом, что бы можно было свое я осознать, да к пониманию сути подарка добраться потихоньку. Но на тебя глядя, думается мне, что этот бонус не всем достался.

— С Древним Римом все понятно, а о каком рабстве идет речь в вашем фильме?

— Ну я ж говорил, что не поймешь!

— А ты попроще...

— Не дерзи мне! Лучше записывай все тщательно на свой диктофон. Рабство сейчас процветает. Общество достигло того уровня развития, когда эксплуатация человека человеком достигла своего апогея! При чем все делается по обоюдному согласию, без бунтов и потрясений, во имя демократии. Понимаешь о чем я?

— Ну...

— Не перебивай, риторический вопрос был. Так вот. Если тебе интересно, а тебе я вижу интересно, рабство это — капитал!

— Маркса? По этому и Кибальчиш?

— Не умничай. Хотя общую концепцию ты уловил. Деньги открывают предприимчивым людям уникальные возможности.

— Это Камерон сказал?

— Кэмерон. Учи матчасть. В мире, где все продается и покупается, деньги становятся смыслом жизни, потому что являются квинтэссенцией человеческих возможностей. Деньги всегда при тебе, большую часть дня ты посвящаешь размышлениям, где их добыть и как их потратить. Государство связало тебя путами налогов и сборов. Кредиты, пенсии, чаевые, бонусы, премии — каждая минута твоей жизни может быть пересчитана в денежный эквивалент. Деньги могут выселить вдову с тремя детьми из квартиры, могут посадить невиновного, или отпустить виновного — это все вполне официально. Под молчаливое одобрение общества. Ты зависим. Ты — собственность.

— Ну вы сами тоже называли себя рабом. Божиим.

— Так то — Божиим! Создателя нашего, Творца всего сущего, дающего нам, отбросам природы, жизнь, цель, смысл и суть! Это я не еще не говорю про Надежду, Веру и Любовь, по тому как тебе не понять просто.

— Ну почему же? Любовь это когда два индивидуума, предпочтительно противоположного пола...

— Слушай, тормоз, ты что, правда идиот? Ты мне сейчас про содомию что-то объяснить пытаешся?

— Нет, я нет. Давайте лучше о фильме?

— Так я тебе о нем уже полчаса толкую! Знаешь в чем проявляется тупость человека, добровольно идущего в рабство к деньгам? Показать на примере? У тебя бумажник с собой? Давай! — Открыв бумажник достает деньги, бормоча что-то вроде "не густо". — Смотри. Что это?

— Деньги. Две тысячных, пятисотки, сотенные.

— Мусор это, — пихает ворох бумажек в свой карман, оставляя в руках одну сотенную купюру, — и цена ему — копейка. Читай, что написано? "Билет банка"! О том, что это платежное средство, что это деньги нигде нет ни строчки. Мало того, что это бумажка годная лишь на растопку, так она еще и не твоя!

— Моя.

— Моя уже. — Сует к остальным. — Но неважно! Этот билет в любом случае банку принадлежит! Он его собственность! Он не обеспечивается ничем — ни золотом, ни природными ресурсами, ни обязательствами никакими. Ты ради этих бумажек горбатишься, вкалываешь, а они — ничто! Где логика? Золотую монетку можно как украшение на грудь повесить, зубы, — оскаливает фиксы, — из нее выковать, в пули перелить и еще много чего интересного. А бумажками твоими — только костер разжигать. Ну да ладно с бумажками, пример то еще нагляднее может стать, не правда ли? — Василий достает из моего бумажника дебетные и кредитные карты, обнаружив между ними бумажку с ПИН-ами кладет ее в нагрудный карман плаща. — Что это такое, друг мой?

— Кредитные карты, очень удобно пользоваться, попробуйте.

— Попробую. А ты запомни, как они выглядят.

— А как они выглядят?

— Как вершина человеческой глупости, вот как! Деньги можно в руках подержать, пересчитать, на картинки посмотреть. А это — кусок пластика. Символ денег. Даже никчемные бумажки и те не всегда дают тебе в руки. Скоро они вымрут как вид. Недолго осталось — скоро на вас печати начнут шлепать, вместо карт. Вы им еще и радоваться будете! А как же? Не потеряешь, не пропьешь, пин не забудешь, всегда с тобой, не украдут! А на руках ничего нет — только печать.

— Без денег в современном мире нельзя.

— Нельзя, — он извлекает ворох купюр из кармана, отделяет от нее сотенную, кладет мой бумажник, кредитки в свой нагрудный карман и протягивает бумажник мне. — А ты пробовал? Вон одна моя знакомая старушка, в Европе живет, кстати, уже пятый год без денег обходится. Дом продала, пенсию на благотворительность, ни наличности, ни карточек. Живет по друзьям, знакомым, незнакомым. Не бомжует — всегда в человеческих условиях. И украсть то у нее нечего! Две смены белья, блокнот и карандаш — весь багаж.

— Возвращаясь к вашему персонажу, почему же он не отказался, как та старушка, от денег, а наоборот — грабит и убивает из-за них?

— Для абсурдности! Что б человек посмотрел киношку эту и задумался — "а ради чего я вообще существую"?

— Вы себя не отождествляете со своим персонажем?

— А как же, — достает из-под плаща маузер. — Самым, что ни на есть, полным образом! И ты это нутром почуял, дружок, не зря у тебя рядом со стулом лопатка саперная лежит. Невзначай так. Пошинковать меня хотел? Признавайся!

— Вась! Ну за кого ты меня принимаешь? Может я весь этот разговор затеял только ради того, что бы под твои знамена попроситься! Цель, можно сказать, обрести! Возьмешь, кстати?

— А как пойдет! Пойдешь со мной Евросеть грабить?

— Пойду!

— Ну тогда лопатку свою прихвати — пригодиться!

*слышен звук отодвигаемых стульев, шаги и на этом запись прерывается*

Текст и флешку с записью оставляю за стойкой кассы в салоне сотовой связи. Вася уже утащил последний мешок с добычей к своему трехколесному мотоциклу. Видимо это моя последняя работа для СМИ, сегодня я решил сменить профессию. Хороший выдался денек.