В 7. 40, да в 7.40 по местному времени, радостно распахнув двери отстойника в аэропорту имени Бен Гуриона, Святая земля приветствовала пассажиров компании «Тран-саэро», доставленных эмиссарами Сохнута по назначению. Этим же рейсом, но бизнесклассом, прибыли три необычных пассажира. Скупив весь отсек А, они скромно расположились за столиком воздушного судна, попивая «Боржоми». Только член семьи дог по кличке Боря пытался запрыгнуть на свободные места, рыча на кресла с запахом предыдущих рейсов. Как по команде, турбины перестали выть. Кто-то подкатил трап, по которому новоприбывшие двинулись в здание аэропорта оформлять бумажные дела. Впереди семейства шёл человек лет тридцати пяти в сандалиях на босую ногу и в майке с двуглавым орлом, головы которого походили на индюшачьи. На правом запястье красовался «Ролекс». Обладатель часов и пивного животика всем своим видом подчёркивал — он здесь главный. По правую руку шла молодая особа в вечернем платье от Юдашкина, сверкая бриллиантами и сапфирами в лучах утреннего солнца. Чуть сзади, сохраняя в походке свежесть и постоянно показывая зубные протезы, соперничавшие по запуску солнечных зайчиков с дочкиными украшениями, шла дама бальзаковского возраста. Замыкал процессию пёс Боря, неся в пасти дипломат (с баксами). Он, наверное, догадывался, что там внутри, хотя на кейсе была наклейка «Педи Гриппал».

Немолодую звали Люськой, она была тещей, а до этого работала кладовщицей на мясокомбинате, что отразилось на её фигуре.

Молодую звали Светка, она была хороша собой и имела, несмотря на молодость, большой жизненный опыт.

Боря благополучно пронёс свою ношу через таможенные заграждения. Многие двуногие впервые увидели этот трюк в исполнении четвероногого...

Босса звали Сёма, он был «новый русский», решивший стать «новым …», но об этом дальше.

СЁМА

В сыром продуваемом Петербурге на Васильевском острове размещался проектно-строительный институт со штатом, лабораторией и, конечно же, гардеробом. С наступлением на страну демократии сотни таких же институтов закрылись, а пустующие кабинеты предприимчивые парторги сдали в аренду бизнесменам. Не обошла суровая участь и проектный институт с Васильевского острова. Штат уволи-ли, а лабораторию арендовал кооператив по выпуску вспученных кормов для откормки молодняка крупного рогатого скота с коротким названием «Му-Му». Гардероб закрыли, а гардеробщика Сёму взяли разнорабочим в кооператив. Вскоре выяснилось: вспучивать нечего, реформы пустили под нож весь крупнорогатый, а также некошерный скот. Весь штат, кроме Сёмы и слесаря — конструктора хитрой сельскохозяйственной машины, дружно умотал за тряпками в Стамбул, бросив оставшихся кооператоров с долгами наедине.

***

Через неделю пришли из налоговой инспекции. Просмотрев документацию, быстро разобрались в создавшейся ситуации.

Проверяющий был человеком порядочным и пожалел горе — бизнесменов, предложив им переоформить кооператив в товарищество, сменить название и помаленьку выплачивать долги своих предшественников. Сказав напоследок:

— Даю на всё полгода, а сельское хозяйство рентабельно только в Австралии! — удалился.

***

— Что будем делать, дядя Дима?

— Продавай машину, один чёрт заберут! — прослезился изобретатель.

Продав установку сборщикам металлолома, Сёма изыскал необходимый минимум для перерегистрации. Однако на этом беды не заканчивались: дядя Дима не смог перенести потерю своего железного детища. Попав в больницу, через неделю умер и оставил Семёна один на один с суровой действительностью.

Сёма, переделывая документы, сильно не усердствовал, просто взял и зачеркнул букву «У». Получилась компания «ММ». Поглядывая поочерёдно то на календарь, то на крючок от люстры, новоиспеченный директор ждал рэкета или милиции. Надо было что-то делать, но голова не хотела думать. Услышав стук, он робко приоткрыл дверь с надписью «ММ» и приготовился к самому худшему.

На пороге стояли несколько человек по виду среднего достатка, крича наперебой:

— Я первый! Я первый! — и размахивали пачками американских долларов над головами.

Семён не понял, что к чему, и впустил возбуждённых посетителей. А они совали в руки купюры и умоляли дать им акции. Сёма удивился, но от денег не отказался, уверив, что акции на сегодня закончились, а завтра он поменяет расписки в получении денег на акции компании.

По дороге домой Сёма купил двести грамм колбасы и бу-тылку кефира. Впервые за последние три месяца живот не урчал от голода. Сытый директор решил посмотреть телевизор. Что он там увидел, заставило задуматься: каждые полчаса шла реклама компании «МММ». Как ударом тока его осенило: очевидно, в темноте люди не досчитались одной буквы.

К утру план был готов. Помчавшись в ближайший пункт продажи акций, гонимый первыми лучами всходившего светила, наш герой уже знал, что сменит вывеску на «МММ» и с оригинала бланка, используя цветной ксерокс, напечатает тысячи акций популярного товарищества.

***

Как в сказке, дела пошли в гору. Через неделю Сёма на-брал штат. Сотрудники трудились день и ночь, принимая «зелёные» и «деревянные» у простого люда, выстроившегося в очереди словно в мавзолей. Народ спешил отдать свои кровно заработанные, чтобы получить халявные. Звоночек прозвучал, когда пришли первые вкладчики и стали требовать дивиденды. Отдав, как отрезав, уже как бы свои, Сёма решил: хватит, пора выходить из бизнеса. Собрал все деньги, уволил сотрудников и дал объявление в газету:

« Филиал «МММ» меняет адрес»

Указав местонахождение несуществующего пункта, дирек-тор исчез.

***

Всплыл Сёма через год в ОВИРе, всплыл уже с женой, собакой и тёщей, но об этом дальше.

ПЁС

Машина неслась по шоссе Москва-Петербург, увозя Сёму от проблем с законом. На заднем сидении мирно дремал пёс по кличке Боря. Боря являлся королевским догом с хорошей родословной, но без документов. Их утерял предыдущий хозяин, алкаш Яшка. Яша, если бы не любил горькую, то добился бы славы дрессировщиков Дуровых или, на худой конец, стал бы отличным кинологом. Дог умел делать все, что требуется от четвероногого друга: снимать тапочки с пьяного тела и выключать телевизор, когда хозяин уже спит. Помимо основных команд, Боря знал «Пузо» и «Пи-во». «Пузо» — пёс падал на спину, показывая своё кобелиное достоинство. Расставив лапы, как цыпленок «табака», шокировал дамочек, которые, краснея и охая, разбегались в разные стороны. Вторую команду «Пиво»— знали все алкаши с Васильевского острова. Неся в пасти две авоськи с трёхлитровыми банками и сохраняя при этом царское величие, присущее только догам, Боря подходил к пивному ларьку. Яшка плелся сзади. Когда тётя Клава закрывала пивной кран, Яша, не спеша сдув пенку, расплачивался с продавщицей, потом раскланивался толпе жаждущих, мол, извините:

— Это не я без очереди, это Боря.

Сунув в пасть уже две полные банки, гордо, без лишней суеты пёс с хозяином под восторженные взгляды зевак удалялись домой.

Сёма частенько наблюдал из окна офиса, как собака служит человеку, даже завидовал Яше. Разбогатев, бывший гардеробщик предложил пьянице сделку. Сто баксов и ящик водки. Неожиданно для самого себя Яшка продал друга. Пробормотав заплетающимся языком:

— Мужик, накинь сверху ещё пятьдесят долларов, чтобы совесть не мучила.

***

Умный пёс привык к новому хозяину быстро, привязался навеки добрым собачьим сердцем. В обязанности пса входило носить вместо банок из-под пива кожаный дипломат, из которого чуткий собачий нос улавливал свежий запах типографской краски. Перед побегом из Петербурга Сёма надел на шею Бори золотую цепь точь-в-точь как у себя, только на пять звеньев меньше. И стал называть четвероногого друга только «Братан».

ЖЕНА

Нувориши разъезжали по стране, благо не было кордонов с пограничниками, всё на виду, никем не приватизированное, бери, сколько унесёшь. Была бы сноровка и хотя бы маленький стартовый капитал. Сёма обладал природной изворотливостью, но без денег способности не реализовывались. А сейчас: уголь, лес, редкоземельные металлы — всё прилипало к рукам. Радовал бартер в азиатских республиках, когда крупные сделки вершились в степи, за чашечкой кумыса, запиваемого водочкой. А каждый бай — бабай считал, что он прямой потомок Тамерлана. Особенно полюбил Сёма алтайские степи Казахстана, где выменивал на «КАМАЗ» водки — «КАМАЗ» рогов маралов.

Марал — это маленький олень. Рога — панты — обладают целебными свойствами, из них добывают лекарство — пантокрин. Пантокрин очень ценится в Китае, Корее, помогает сердечникам, лечит импотенцию. После 1992 года республика Казахстан объявила о самостоятельности, рога запретили сбывать, а лекарство пантокрин стало достоянием Республики и мечтой импотентов, американская «виагра» была только в разработке.

***

Сёма уже третий раз приезжал сюда. Участковый с директором мараловодческого колхоза принимали его как родного брата. Ночная прохлада подбиралась к костру; степь приветствовала гостей какофонией сверчков. После того как водка была разлита в железные солдатские кружки и бараны нашампурены, директор спросил:

— Сымка, пычему ты не жинат?

— Да я как бы больше по финансовой части, а с женщинами у меня похуже.

— Слушай, Сома, я дам тыбы одын средство, от который растут рога.

— У оленей?

— Нэт, у мужей, когды их нэт дома!

***

Уже в самолёте рейсом на Москву, отходя от проводов, переросших в банкет, Сёма вспомнил о бутылке, подаренную бабаем. Отпив глоток, он поперхнулся. Более гадкого в своей жизни его организм, избалованный последнее время коньяком и ликёрами, не принимал.

Сладкий сон нарушил динамик, извещавший о посадке в аэропорту «Домодедово». Сёма не понимал, что происходит. Газета на коленях была заметно приподнята, а главное, он почувствовал такой прилив сил, что захотелось всех и сразу.

С трудом, дождавшись окончания выпуска пассажиров в город, Сёма скомандовал водителю такси:

— На Тверскую.

***

— Сколько?

— Как платишь?

— Не обижу, красавица.

Наспех познакомившись на улице с первой попавшейся в поле зрения девушкой, Сёма уехал в гостиницу «Дом крестьянина», чтобы в корне изменить свою судьбу. Три дня и три ночи они не выходили из номера. По случайному сов-падению Российское телевиденье транслировало фильм с участием Джулии Роберс и Ричарда Гира «Красотка». Посмотрев его перед сном на четвёртый день пребывания в номерах, Сёма решил «закосить» под главного героя. Он и раньше «косил»: сначала от армии, а в восьмидесятые — в психушке, когда его собирались посадить за тунеядство, но так по-крупному — впервые. В ванне-джакузи «новый русский» сделал предложение, принятое со скоростью теле-граммы молнии. Избранницу удачливого бизнесмена звали Светка.

ТЁЩА

А тем временем в городе Иркутске, сидя на гарнитуре «Бородино», Люська воевала со скукой. Второй год она была в неоплачиваемом отпуске, что не мешало каждый вечер смотреть мексиканские телесериалы, есть «краковскую» колбаску, запивая пивом «Балтика». На каникулы из Москвы должна приехать дочка, единственная радость мамаши (после сериалов) и предмет жгучей зависти соседей, уверенных, так же как и Люська, что дочка — студентка четвёртого курса института мясомолочной промышленности. А дворничиха Пелагея постоянно хвасталась, что знает с точностью до килограмма, сколько тонн колбасы ушло «налево», чтобы получить направление в ВУЗ.

Звонок в дверь прервал вялую «мыльную оперу». Принес-ли телеграмму:

«мама приезжай тчк в воскресенье свадьба тчк будешь кормить борю тчк »

Мысли, как разбитая бутылка, брошенная с десятого этажа, разлетелись в разные стороны. Люська решила позвонить в столицу.

Звонок застал Светку в общаге. Она приехала туда, чтобы собрать вещи, благо всё умещалось в двух чемоданах.

— Доча, милая, поздравляю!

— Мама, некогда, приезжай, поговорим потом, внизу ждёт Сёма.

— Так что, ты уже за Сёму выходишь? А как же Боря!

— Мама, Боря тоже будет с нами жить, он пока главнее меня и тем более тебя. Короче, мне некогда. Целую! Жду!

Услышав гудки и понимая, что где-то что-то не так, решила: два мужа лучше, чем ничего, пошла досматривать сериал, предварительно пропустив коктейль из коньяка и валерьянки.

***

Была красивая свадьба. Люська видела столько знаменитых лиц только по телевизору, а тут они присутствовали, целовали пухлую ручку и говорили комплименты. Боря носил край фаты в пасти и как на поводке преследовал брачующихся. Шампанское лилось рекой, посуда билась без сожаления — всё на счастье!

Сменив гостиницу на скромный дом и поселив тёщу в одной комнате с Борей, Сёма торжественно произнёс:

— Подаём документы на выезд!

ПЕРВЫЕ ЧАСЫ

Шёл второй час, как Сёма ступил на Святую Землю, а праздник души не наступал. Репатриант был зол на всех: тёщу, жену, тельавивскую жару, особенно на очкарика из иммиграционной службы.

***

Служащий из сжатых в кулёк губ поинтересовался:

— Вы, такой солидный человек, такой упакованный, ну зачем вам корзина («корзина» — денежная помощь прибывшим репатриантам)? Откажитесь в пользу государства, вот один американский миллионер отказался.

Сёма вскипел моментально:

— Не дождетесь! Всё, что положено возьму! Я не тупоголо-вый янки, который не взял, что причитается возвративше-муся еврею!

Сема, конечно, не знал, что янки вовсе не тупоголовый, скорее — пухлоголовый. Все газеты разрекламировали щед-рый поступок богатого американского еврея. Забыв сообщить, что он имел многомиллионные контракты с правительством, которые после его «благородного поступка» быстрее стали реализовываться.

Мучила Сёму жара, от нее если и было спасение, то лишь в гостиничном номере под кондиционером или в кабинке душа. Но сидеть в номере можно вечно, а надо продолжать жить. Даже в сауне, где Сёма любил оттянуться по полной программе, было больше воздуха, чем на новой — старой Родине.

Боря лежал на полу в душевой, жадно слизывая капли влаги. Светка дрыхла с головной болью, злая и помятая перелётом. Люська не отходила от телевизора, переключая каналы один за другим, и никак не могла сосчитать, сколько их: сорок восемь или пятьдесят один.

***

Достав из кармана помятую визитку с телефоном адвоката, которую ему вручил председатель Еврейского конгресса в Москве, рекомендовав как очень порядочного, честного, профессионального, а главное, очень дорогого адвоката, Семён набрал номер.

ПЕРВАЯ НЕДЕЛЯ

Адвоката звали Шломо Вассер. Его родители после войны перебрались в Палестину. Волей судьбы Шломо родился день в день провозглашения государства Израиль, чем очень гордился, но при этом помнил о «русских» корнях. Всегда с любезностью оказывал услуги богатым клиентам из бывшего Союза.

Шломо был человеком действия и, как ни странно, в отличие от местных, человеком слова. Всего полчаса понадобилось лысому, маленькому и очень вёрткому адвокату, чтобы добраться через все пробки Тель-Авива в апартаменты Сёмы. Закрывшись в номере «Хилтон», адвокат третий час вводил в курс новой жизни прибывшего еврея, постоянно повторяя:

— Вы поступили очень правильно, связались с таким профессионалом, как я. Серьёзный выбор! Очень правильно!

Светка с Люськой добивали арбуз-гигант, купленный на рынке «Кармиэль» и никак не могли понять, о чём так долго можно говорить за закрытой дверью, и почему в арбузе нет семечек. Один Боря был допущен к столу переговоров, но, кажется, тоже ничего не понимал.

Через четыре часа двери распахнулись. Сёма со Шломой, пожимая друг другу руки, вышли из номера. Их знакомство перерастало в большую дружбу с выгодой для каждого. Семён понял, что демократическая израильская бюрократия есть основа государственной стабильности. Даже имея несколько миллионов «зелёных», ты должен как простой смертный идти в мисрад а пним (министерство внутренних дел). Отстоять в вечной очереди, получить свой теудат зеут (удостоверение личности). А пересдача прав?

***

Особенно Сёму поразил поучительный рассказ про нище-го, который сидел на тёплом месте около Дизингоф — центра, прося подаяние. Всегда в одних штанах, рваных ботинках и в шляпе, в детстве, очевидно, заменяющую ему футбольный мяч. Даже его дети не догадывались, что за личи-ной оборванца скрывается один из самых богатых людей Израиля. Это был не только профессиональный нищий, но и владелец целого жилищного массива в центре Иерусалима. Всё открылось после смерти Великого нищего. Вот кусали локти и очевидно другие части своего тела родственники, которым из наследства досталась только шляпа. А около десяти многоэтажных домов отошли по завещанию какой-то миссионерской организации.

— Вот это класс! — в сердцах брякнул «новый русский». — Я ещё так не могу. То ли дело в России — позвонил на телефон Борису Абрамовичу и проблема решена.

***

Вечером на семейном совете решили купить машинёшку.

ТРАНСПОРТ

— Сёма, почему в такой стране как Израиль, столько много навороченных авто? — спросила Светка.

— Где ты видела? — буркнул муж.

— Да на улице, на каждом углу Ferrari стоят.

— У тебя что, от жары крыша поехала?

— Да, правда, мама тоже видела, только они не как у твоего дяди Изи в Москве, там лошадка в другую сторону скачет.

***

У дяди Изи действительно была Ferrari — «Красная голова» 1990 года выпуска. Выгонял старый железного коня два раза в год, на еврейскую Пасху и еврейский Новый год. Делал семь кругов по "Садовому" и снова прятал в гараж до следующих праздников, а так ездил на синем Москвиче-412. Ходил в драповом пальто с заплатками, 52 размера и того же года выпуска. Работал дядя Изя скромным приёмщиком макулатуры в Химках.

***

Поняв, о каком Ferrari говорила женщина, Сёма взорвался гомерическим смехом. Ведь только эмансипированные представительницы прекрасного пола могут перепутать конфетку с Hyundai «Galloper», прозванным в народе «кенгурятник» за убого-угловатую форму и откровенно слабень-кий дизель с турбо надувчиком.

— Ну раз хочется с лошадкой, покупай, а я себе BMW пятой модели хочу — бронированную!

***

Шломо приходил каждый день или звонил утром, давал устные консультации: куда пойти, к кому обратиться, если надо, грамотно переводил «дремучий» иврит. Сёма решил не тратить драгоценное время на учёбу языка предков, а выучить, когда будет на заслуженной капиталистической пенсии. Светка обходилась английским, который ей давался легко еще в институте и практиковался в дальнейшем на Тверской. Одна Люська пошла в ульпан (курсы изучения начального иврита), но в учебном процессе больше Алеф — Бет привлекал преподаватель, походящий на героя «мыль-ной оперы». И ещё там можно было поболтать с простым народом на переменах.

***

Автосалоны располагались один за другим на улице Игаль Алон. Сначала заказали BMW с мощным двигателем и бронированным кузовом. Единственное, что огорчало, надо было немножко подождать. В договоре значились пункты:

*пока вы будете ждать, мы дадим разрешение на ввоз ваше-го автомобиля…

* получив разрешение, мы занесём авто в мехирон (книжка— ценник)…

*определим конечную стоимость…

*прикрепим вас пожизненно в какой-нибудь гараж….

*забота о клиенте у нас на первом месте…

*пока вы ждёте машину, можем дать «отобиянки » на прокат.

— Что такое отобиянки? — спросил Сёма.

— Это четырёхколесный велосипед с крышей и мотором, в неё даже Боря с трудом пролезет.

— Они что издеваются?

— Нет, это наш израильский сервис, — пояснил Шломо.

— Спасибо, — сказал миллионер. — В России я бы вас, умников, всех на бабки поставил.

Заплатив залог и громко выругавшись, все трое, считая кошелек-дипломат с Борей, удалились.

Корейский салон был больше, светлее, полон народу. Здесь торговля шла бойко, олимы (новые репатрианты) и жёны солидных джентльменов стояли в очереди за тем, что в нормальной Европе считалось признаком плохого тона.

На следующее утро джип, перевязанный бантиком, как торт, стоял у парадного входа гостиницы. Три лошадки, две на крыльях, а одна трафаретная на запаске ждали, чтобы их «оседлал» новый хозяин.

Как водится у «олим», сначала купил машину, потом поехал искать квартиру, а если повезёт — работу. Но в отличие от простых смертных, миллионерам не надо оформлять машканту (льготная ссуда), залезать на всю жизнь в долг. Как правило, они знают, куда в дальнейшем направить свои трудовые силы и сбережения.

ТРУДОВЫЕ БУДНИ

Шломо помог снять офис на одиннадцатом этаже Алмаз-ной биржи города Рамат-Ган. (Известной всему Ближнему Востоку, как место продажи тела) Работу биржи контроли-рует компания «De Beers», но сейчас стали появляться и представители «Lazar Kaplan International». Россия никак не может выйти на Израильский рынок, перерабатывая всё в «стружку». Сёма решил исправить эту брешь. Находясь в России, заключил договора о поставках сырья с «Якут Алмаз Золото»; в конце девяностых, как ни парадоксально, эта компания была на грани разорения, причём добывая в своих недрах больше алмазов, чем шахты Съерра — Леоне и Анголы вместе взятые.

Сёма по смешным ценам скупал в России сырьё и за взятку беспрепятственно вывозил. Ввоз производился тоже без проблем. По закону Израиля в сертификате должны указы-ваться камни больше 2.2 карата.

Шломо забросил адвокатскую практику и как тень вечно следовал рядом, помогая закрепиться «новому русскому» в филиалах компании «De Beers». После огранки бриллианты поступали в другие алмазные столицы: Нью-Йорк, Бомбей. Это был чистый, довольно прибыльный бизнес.

***

На этаже стали поговаривать, что жена одного русского пытается договориться об огранке самородка, который она якобы нашла в устье реки Тынды Ханты-Мансийского округа, когда ходила спозаранку по грибы. А еще говорят, что у этого русского самые большие обороты по продаже промышленных алмазов, но он сам не может отличить бриллиант «Шах» от простого пролетарского булыжника. Однако, несмотря на такие мелочи, Сёма присмотрел виллу с бассейном и газончиком в районе Савиона, а еще: с двумя кролями, часто занимавшимися своей кроличьей любовью. Очевидно, поэтому нынешний хозяин не хотел уступать и давил под свисток. Сёма тоже не сдавался, зная, что он не фраер. Оставив хозяина виллы со своей визиткой, а животных размножаться, Сёма сказал:

— Можно немного подождать.

***

Шломо посоветовал скупить несколько квартир в престижном районе. Мотивируя, что все уважающие себя люди и политики в Израиле так поступают.

Купив несколько квартир в новом доме престижного рай-она, Сёма со Шломо сдали их на схирут (аренда) в маклер-скую контору «Пизга». Реклама гласила — «Вместе с Пизгой в Рай». Сёма довольно продолжительное время думал, что только фирма с хорошей репутацией может позволить такое название, пока адвокат не объяснил: переводится это просто — вершина. Квартиры заняли постояльцы, и появилась при-быль, о которой с банковских вкладов можно даже не меч-тать. Время шло, а любитель кроликов не сдавался, создалось впечатление, что у старого маразм или он не еврей, когда он отказался от наличных. Сёма уже начал задумываться, а не построить ли ему самому виллу, а то тёща ноет, что домашний кинотеатр негде развернуть.

***

Дав задание Шломо подыскать что-то человеческое в районе, где «солидол» не появляется, Сёма, довольный сам собой, начал успокаиваться. Подумывал, что жизнь удалась: он король. Последнее время пишущая и фотографирующая братия проявляла повышенный интерес к его персоне.

И сегодня, выйдя из дому, бизнесмен увидел, как двое с видеоаппаратурой крутятся около его BMW. С утра беспо-коили корреспондент с оператором государственного российского телевидения. Они слёзно умоляли дать интервью для передачи из цикла — «Крутые соотечественники». Опе-ратор басил:

— Господин Жихман! Я вас умоляю, не отказывайте, прошу, как бывшего земляка. У меня в Питере трое ребятишек, а генеральный продюсер, собака, обещал уволить без выходного пособия.

Корреспондент гнусавил:

— Семён! Семён Гиллерович! Как родного прошу, без вашего участия рейтинг нашей программы низко падает! Да, рей-тинг, а не то, что вы сказали.

Имя «Сёма» стало часто мелькать в газетах, он был желанным гостем на приёмах и презентациях. А самое главное, все поверили в его финансовую мощь. У него просили деньги на какие-то нужды, как левые, так и правые. Сёма никому не отказывал, но и ничего не давал. А две партии приверженцев мацы и любителей окрошки всеми правдами и неправдами пытались затащить его в свои партийные списки. Но Сёма, наставляемый Шломо, был мутным до конца, пёр танком к цели — стать человеком в Израиле.

КРАХ

Был душный, банный вечер в пыльном Тель-Авиве, и ничего не предвещало беды.

Закрыв двери и позвонив на сигнализацию, Сёма мысленно прокручивал в голове все цифры быстро набухавшего банковского счёта. От этого ему стало хорошо, что он имеет столько счастья, он зажмурился и машинально шагнул в кабинку лифта, не посмотрев под ноги. Запнувшись об ведро, оставленное уборщицей, могучий финансовый ко-роль, друг Де Бирсов, шлёпнулся на пол лифта.

Сидя на мокрой пятой точке и выплюнув скороговоркой все пришедшие на ум тяжёлые слова русского языка, Сёма заметил, что двери лифта медленно сошлись. Вода стекла с пола на электрические контакты лифтовой шахты, которые, громко отсалютовав Сёме множеством искр, захлопнулись, оставив последнего без света и в мокрых штанах.

Как мотогонщик в цирке Шапито, он дал несколько кругов по замкнутому пространству, пнул дверцу и заплакал...

***

Сёму освободили спустя три часа. В таком жалком виде в этом здании не было даже румынских строителей.

— Убью уборщицу, ну, на худой конец, уволю! — стучало в голове и отдавалось в глотке.

На следующее утро в офис к бизнесмену привели юное создание, не понимающее что и за чем? Злость сразу исчезла, а в глазах появилось глупое выражение. Такое совершенное тело и кокетливый носик не встречался ни в одном массажном кабинете на улице Алленби. Без разведки боем миллионер полез под юбку юной красавицы. Выдав звон-кую пощечину, желанное тело убежало. А через час Стелла (так звали уборщицу, по совместительству — студентку юридического факультета Тель-Авивского университета) вернулась в сопровождении полиции.

— Я не хотел! Я машинально! Я миллионер! — кричал Семен, умоляя отпустить.

***

Сёму закрыли в кутузке и предъявили обвинение в сексу-альном домогательстве. Сейчас он в тюрьме с кондиционером и душем ждёт суда. Имущество растащили, счёт с множеством нулей сделали с одним.

Светка заявила:

— Он был быдло, им и помрёт. А я не пропаду!

Сразу подала документы на развод. Сейчас она трудится по соседству с местом, где работал её муж. Зарабатывает свои двадцать тысяч шекелей, видимо, счастлива, только мечтает выспаться ночью и не видеть лиц своих клиентов.

Люську отправили в хостель в город Йегуд. Там ей весело, только сериалы она смотрит вместе со всеми по телевизору «Daewoo» — 20 инч.

Борю отвезли в питомник возле города Азора, предварительно сняв золотую цепь. Там он отрабатывает похлебку, случаясь один раз в месяц, с кем заставят. А когда наступает бдительный собачий сон, мечтает, чтобы его перевели в будку с кондиционером и о золотой миске с надписью «Педи Гриппал». Только Сёма мечтает об обратном, чтобы его никуда уже не переводили. Россия тоже добивается выдачи Жихмана Семёна Гиллеровича, 1965 года рождения, из комнаты с кондиционером в камеру с клопами и запахом параши.