К гнёздам предков спешу. Перестук. Перезвоны.

В сумке — кружево лет: эпизоды, фрагменты.

Незнакомые лица, ворон легионы,

Пёс бродячий выказывает сантименты...

В горностаевых мантиях стайки берёзок,

Все тропинки покрыты ивановским ситцем,

Средь деревни стоят в заколдованных позах

Журавли-великаны — бескрылые птицы.

А бывало... заря золотистым батистом

Убирала постель мне, манила ветрами...

Я спешила к реке за потоком лучистым,

Чтобы к ночи сложить берега оригами.

Был мне вЕлик велик, но летела куда-то,

Пела день соловьём, позабыв про усталость

И в лице-озерце солнце рыбкой плескалось,

А в пичужной душе полыхала лампада.

Ярче делались краски, когда на Савраске

Проезжал по деревне небритый старьёвщик.

Мог достать из телеги волшебные сказки,

Коли хлебного кваса подашь ему ковшик.

"Козью ножку" скрутив из потёртой газеты —

О войне всё рассказывал с ноткой печали;

А потом пел детишкам такие памфлеты —

Что мамаши из горла метали стилеты,

Прочь хохочущих неслухов жижкою гнали.

А однажды... роскошную мамину шубу

Я на птичку-свистульку сменяла без спросу.

Дула так — что болели и щёки, и губы.

Ну а после... науки мне выдали дозу, —

В водопаде смешались и шалость, и жалость...

Время сгладило детские промахи махом,

Только глиняной птички мне песня осталась.

Навсегда. В сеть столетий не ссыпалась прахом.

Стал с годами не так небосклон благосклонен.

Замки все на замках. Где есть вход — заперт выход.

Вместо велика мчат меня шалые кони, —

До вершин семь аршин, а до Вечности... выдох...