— Что случилось, Вайс, — в утреннем свете уже можно было различить тревогу на лице моего друга. — Ты так кричал, будто тебя убивают.

— В какой-то мере, так и было, — собственный голос казался чужим. Пересохшее горло саднило, и слова приходилось выдавливать из себя.

Карамон, будто прочитав мои мысли, протянул мне кружку с водой. Сделав несколько глотков, я почувствовал облегчение. Окружающая реальность, представленная влажным от росы одеялом, изгоняла из головы остатки ночного кошмара.

— Это все из-за твоего рассказа, Радомис, — пытаясь пошутить, сказал я. — Во сне я сражался с балаурами и элийцами на каких-то каменных островах. И меня, действительно, убили. Но, Асфель (сноска: один из богов асмодеанского пантеона) меня сохрани, до чего же реальным выглядело все происходящее. Даже сейчас мне кажется, что я ощущаю боль от вонзившихся мне под ребра кинжалов.

Радомис, до этого не проронивший ни слова, смотрел то на меня, то на Карамона. Затем он отошел от нас и поднял взгляд в небо.

— Ты во сне летал? — неожиданно спросил он, повернув голову ко мне.

— Д-да… — дар речи покинул меня, когда я вспомнил детали своего сновидения. И ощущение полета… ради этого ощущения я был готов умирать во снах каждую ночь. — Это было прекрасно.

— На самом деле, виной всему не рассказ о нападении балауров, — каким-то отвлеченным голосом произнес даэв. Он казался погруженным в свои мысли, и пояснения нам давал, как бы между делом. — Это все из-за специфических ингредиентов супа. Карамон, — он вдруг резко повернулся к моему другу, — а тебе что-нибудь снилось?

— Не помню, — Карамон был удивлен таким неожиданным интересом к ночным фантазиям спящего человеческого мозга. — А это важно?

— Да… нет, конечно, глупо было надеяться на такое везение, но хотелось, да… — Радомис будто беседовал сам с собой. — Но потенциал-то был невелик … хорошо, что хотя один… Все реже и реже случается.

— Да что? Что случается?! — закричал я. — Ты можешь объяснить, что за кошмары меня мучили всю ночь? Что ты подмешал в суп, и почему он подействовал только на меня?

— Это не кошмары, — все таким же ровным и бесстрастным голосом ответил даэв, словно и не слышал моего тона. — это возможное будущее.

— Какое будущее? Я же летал во сне, Радомис! — сначала я опешил, но через секунду уже рассмеялся.— В будущем я стану даэвом?

Предположение было до смешного глупым, и я расхохотался. Страх, сохранившийся даже после пробуждения где-то в глубине сознания, окончательно развеялся.

— Расскажи свой сон более подробно, — Радомис даже не думал смеяться. Он оставался, по-прежнему, невозмутим. — Старайся не упускать никаких деталей. Это может быть очень важно.

Его тон внушал спокойствие, и я, решив, что это, действительно, важно, начал рассказывать. Когда я описал схватку с элийским волшебником, Радомис словно бы одобрительно качнул головой, но оставшуюся часть выслушал без каких-либо эмоций, и лишь когда я сказал, что понял, куда я торопился и какую миссию провалил, он весь напрягся и слегка подался ко мне. Его глаза снова горели красным огнем, как во время ночной схватки.

— Куда ты спешил, Вайс? — неожиданно охрипшим голосом спросил он. И повторил, уже выделяя каждое слово, — Куда ты спешил?

— Не помню, — признался я. То, что казалось таким явным во сне, теперь представлялось каким-то размытым и нечетким. — Во сне я ясно представлял свою цель, знал, куда тороплюсь. А сейчас даже понятия об этом не имею.

— Жаль, очень жаль. Это весьма облегчило бы задачу и, возможно, подсказало бы правильные дальнейшие действия. Да-а… Старый Гордорф смог бы, наверное, это все разъяснить, а я, к сожалению, тоже не представляю, куда ты мог торопиться. Так, а ты, значит, умирал, не будучи привязанным ни к одному кибелиску?

— Ну, да. А разве это тоже важно? — я уже был готов поверить, что какая-то доля истины могла быть в моем сне. Бывают же сны, предсказывающие будущее. И травы специальные, вроде, есть, которые усиливают дар предвидения.

— Важно, весьма важно, — усмехнулся Радомис. — Вайс, поднимись, пожалуйста.

Я встал.

— А теперь, — продолжил даэв, — попробуй вспомнить и повторить свои движения в тот момент, когда ты полетел, когда у тебя за спиной раскрылись крылья.

— Ну, я как-то вот так повел плечами… — шорох за спиной и движение воздуха заставили меня обернуться и от небывалых ощущений мое сердце замерло, пропустив такт. Карамон смотрел на меня с широко раскрытым ртом и не менее широко распахнутыми глазами, в которых читались одновременно и восторг, и удивление, и зависть. Наверное, если бы он не сидел в этот момент, то ноги бы его не удержали.

На губах Радомиса засветилась легкая насмешливая, но добрая улыбка. Что творилось с моим лицом в этот момент, я даже не берусь представить, но, видимо, сумбурная смесь бурлящих в душе эмоций отразилась вся целиком. И это зрелище заставило улыбку на лице даэва вначале растянуться шире, а через секунду Радомис уже хохотал, глядя на мое удивленно-испуганное и, в то же время, радостное лицо.

Я попробовал пошевелить крыльями. Они повиновались. Подпрыгнув, я взмахнул ими, словно птица и, зависнув в воздухе едва ли на пару секунд, почувствовал, что крылья мои подломились, и рухнул на землю. Даэв перестал смеяться и посмотрел на меня со смесью укора и жалости, словно на неразумное дитя.

— Я же говорил, что летать можно далеко не везде. Только там, где все вокруг пронизано магическим эфиром. Ты почувствуешь, когда попадешь в такое место. Здесь, к сожалению, летать нельзя, как ты уже понял. Не ушибся?

— Но… как это произошло? — наконец, я обрел дар речи.

— В каждом человеке есть магический потенциал, но не всегда этого потенциала достаточно для перерождения в даэва, точнее, — поправился Радомис, — в большинстве случаев не достаточно. Даэвы способны чувствовать эту скрытую энергию в тех людях, у кого потенциал достаточно велик.

— А у меня, значит, недостаточно этой энергии, — тихо и разочарованно произнес Карамон.

— К моему величайшему сожалению, да, — согласился даэв. — Мне, действительно, очень жаль. Если бы вы оба смогли переродиться, это было бы невообразимой удачей. Три даэва это лучше, чем два, и намного лучше, чем один.

— А от чего зависит потенциал? У магов и чародеев, наверное, он побольше будет, — предположил я. — Радомис, ты сможешь их превратить в даэвов? Может тогда будет шанс отбить у балауров земли за океаном?

— Если бы все было так просто, — грустная улыбка тронула губы даэва. — Если б дело было только в магических способностях, то количество даэвов постоянно бы росло. Ведь среди людей очень много способных чародеев и магиков. Но магические способности никоим образом не зависят от потенциала. Только при близком контакте даэв может почувствовать того, кто может стать бессмертным.

Бессмертным! У меня даже вылетело из головы, что даэвы, практически, бессмертны. Теперь мне не грозит смерть от какой-нибудь другой болезни. Даже получив смертельные ранения в бою, я, наверняка, смогу возродиться у кибелиска… У кибелиска… я вспомнил свой сон и свою смерть.

— Радомис, а что мне надо сделать, чтобы я смог воскреснуть у статуи возрождения?

— Чтобы прочесть заклинание перемещения к любому кибелиску, ты должен с ним познакомиться. Кибелиск назовет тебе свое имя, и только ты будешь его знать под этим именем. А он тебя вокресит, только когда ты его об этом попросишь, обратившись к нему по имени.

— Назовет имя? Кибелиск? Попрошу? Я? Он живой? — вопросы роились в моей голове, находя выход в односложных предложениях.

— Да, в какой-то мере — живой. Есть в нем магические псевдожизнь и псевдоразум. Ты не сможешь переместиться самостоятельно к кибелиску, с которым "не знаком лично". В землях за океаном, возле кибелисков находились даэвы-привратники, которые помогали воинам перемещаться к "незнакомым" кибелискам. В древние времена и в Хиваре тоже стояли привратники, с их помощью и я в свое время пересек океан. Как же давно это было…

— Так что мне делать-то? Ты так и не ответил на мой вопрос.

— Прости, — Радомис, казалось, слегка смутился. — Нам с тобой придется вернуться к ближайшему кибелиску, то есть к тому, от которого мы ушли вчера утром. Думаю, за день мы вдвоем сумеем обернуться туда-обратно. Карамон подождет нас здесь.

— Но мы не успеем за день пройти туда и обратно. Мы же шли целый день. И кстати, зачем мы уходили оттуда, ты не мог сразу провести свои манипуляции с едой, чтобы мое перерождение произошло сразу вблизи кибелиска?

— Вблизи кибелиска очень сложно почувствовать человеческий потенциал, — Радомис между тем уже собирался в путь, — очень сильный магический фон самой статуи мешает. Только вчера во второй половине дня я начал ощущать потенциал одного из вас, еще не зная, чей. Ты готов?

Он достал из потайного кармана на рукаве своей куртки два свитка и один протягивал мне.

— Что это? — свиток был маленький, но в нем ощущалась мощная магия.

— Свиток ускорения. Его хватит примерно на три часа быстрого бега. Как только ты его вскроешь, сможешь бежать намного быстрее.

— А я? — Карамон выглядел растерянным. — Мне-то что делать?

— Вон за той группой деревьев, –Радомис указал на густые заросли на противоположной стороне ручья, — растет однолетник, флис. Не очень много, — он усмехнулся, — но тебе на день работы хватит. Когда прибудем в Ариаст, деньги нам понадобятся.

— С собой надо что-нибудь брать? — Я уже был готов: на спине закрепил лук, приладил за левым плечом колчан со стрелами и сжимал в руке свиток, данный Радомисом.

Даэв окинул меня оценивающим взглядом, одобрительно кивнул и вскрыл свой свиток. Скорость, с которой он побежал, ошеломила и меня, и Карамона. Боясь отстать и потерять Радомиса из виду, я развернул свой свиток. Всего одно слово на древнем, давно позабытом языке, которое я даже вслух не произносил, а просто прочел, и необычайная легкость овладела мной. Пожелав удачи Карамону, и получив в ответ аналогичное пожелание, я буквально помчался догонять бегущего впереди даэва.