Лето 1371-го года.

Деревня Горка.

Солнце потихоньку опускалось за горизонт, возвещая о том, что ночь вскоре вступит в свои права. Со стороны реки дул прохладный ветерок, освежая, уставших за день людей. Мало кто из них сегодня торопился домой, после тяжелого дня. Вся деревня, ну или большая её часть, после долгого рабочего дня собиралась у небольшой часовни, что стояла на окраине деревушки, на берегу реки. К ним прибыл служитель Единого из самой столицы, чтобы провести вечернюю службу для селян. Никто специально не созывал и не собирал местных жителей. Все они до единого здесь верили в Единого. В того, кто оберегает их от тьмы, кто помогает им в трудные времена, кто учит смирению, и помощи больным и немощным.

Закат сегодня был ярким, от чего небо окрасилось в буро-красный цвет. Часовня представляла собой небольшое строение с комнатушкой внутри, где сейчас и находился жрец. У входа в неё стояли два столба с потушенными факелами, а из единственного окошка в часовне шел слабый свет. Крест, что возвышался на остроконечной крыше, казалось, на фоне заката начал ярко светиться. Собравшийся народ ждал появления служителя с нетерпением и трепетом.

Двое мальчишек лет тринадцати на вид, и девчушка лет десяти прибежали последними к толпе. Мальчишки были совершенно не похожи друг на друга. Один был светлым, худощавым и высоким, со светлой охапкой волос на голове, которые весело трепал вечерний ветерок. Второй был чуть ниже, более упитанным, чем первый, и кожа его была смуглая, с волосами чёрными, точно сама ночь. Оба были одеты в рубашки из грубой ткани, просторные штаны, и лёгкие кожаные ботинки на ногах. Девчушка была ниже обоих мальчишек, с веснушчатым лицом, и длинными каштановыми волосами. Одета она была как её друзья: рубаха с длинным рукавом, такие же широкие штаны на ногах. На ступнях у неё были ещё более лёгкая обувка, сплетённая из коры деревьев.

Взрослые селяне заградили им дорогу плотным строем, не давая протиснуться к часовне. Черноволосый мальчишка с разгону попытался вклиниться в толпу односельчан. Однако он налетел словно на каменную стену. Человеку, в которого он врезался, это явно не понравилось, и селянин проскрипел простуженным голосом:

— Иди прочь.

Мальчишки переглянулись между собой, а девочка лишь прискорбно вздохнула. Желание увидеть служителя Единого и его службу сегодня вечером было непреодолимо.

— Значит, мы не увидим? — зашмыгала носом девочка.

— Мы всё увидим. За мной! — бодро сказал мальчишка, тот, что был светловолосый и повыше остальных.

С этими словами он побежал в сторону. Двоим его друзьям, не оставалось ничего другого, как последовать за ним. Троица пробежала вдоль толпы, обегая их сзади. Светловолосый мальчуган на ходу махнул, для уверенности, друзьям рукой, и повёл их за часовню. Сзади часовни, где не было ни дверей, ни окон, народа не было. Все селяне столпились с другой стороны у входа, и троих ребятишек никто не видел. Два мальчугана вновь переглянулись, и на этот раз один другого понял. Совсем рядом от часовни росло дерево, одна из его веток которого вела точно на крышу часовни. Мальчишки довольно заулыбались, и лишь девочка пока не понимала повода их веселья.

— Чур я первый лезу! — вскрикнул светловолосый, — Моя идея, поэтому я первый!

Никто из его друзей, не стал ему перечить. Мальчишка ухватился за ствол дерева и проворно полез вверх. Пока один забирался, его друг опасливо оглядывался по сторонам, боясь, что их могли увидеть взрослые. В таком случае всей троице не поздоровиться. В лучшем случае разогнали бы по домам, а о худшем случае даже и думать не хотелось.

— Я всё, — произнёс мальчишка через несколько секунд, довольным голосом, оповещая друзей, о том, что он забрался на нужную ветку, — Дэл помоги Виве взобраться, а потом полезай сам, — добавил он полушепотом.

Черноволосый мальчик, которого назвали Дэлом, подошел к девочке, и помог ей забраться себе на плечи. Девочка послушно забралась ему на спину, усевшись на плечи и свесив ноги у него на груди. Она была совсем лёгкой, так что её черноволосый друг без труда смог поднять её и проделать путь к дереву. Дэл упёрся в ствол спиной, и девочка вовсе встала на его плечи, вытянув руки вверх. Там её за руки подхватил светловолосый мальчуган, и помог забраться на нужную ветку. Дэл в это время помогал своему другу снизу, подсаживая девочку. Удостоверившись, что его друзья на верху, черноволосый сам не теряя времени, полез на дерево.

Когда он оказался на нужной ветке, девочка с его другом уже спрыгнули на крышу часовни. Мальчик последовал за своими друзьями, вновь воссоединившись с ними уже на крыше. У всех троих улыбка светилась ярче, чем звёзды, которые должны были засыпать ночное небо через час. Втроём, друг за другом, они подползи на четвереньках к противоположному концу крыши, откуда могли увидеть жреца Единого. Дойдя до нужного места, друзья аккуратно легли на живот, и свешали свои маленькие головы вниз.

Отсюда им открывался отличный вид на всю толпу селян, окруживших вход в часовню. Самого жреца пока не было видно, а толпа всё так же рокотала. Три маленькие фигурки в сумерках на крыше часовни никто не заметил. Через минуту скрипнула дверь, и оттуда вышел жрец Единого. Солнце ещё не успело полностью опуститься за горизонт, поэтому рассмотреть его ребятишкам не составляло особого труда. Первое, что бросалось в глаза, это его абсолютно лысая голова. Казалось, что она слегка сверкает при свете заката. Однако его рот, и подбородок укрывала пышные усы и борода. Она длиной доходила почти до пояса. Вив невольно хихикнула. Ей и двум её друзьям это показалось довольно забавным. У них в деревне никто такие длинные бороды не отращивал. Да и зачем? Она же будет постоянно мешаться. Так же на нём был одет просторный балахон, покрывавший всё его тело, толи белого, толи серого цвета. В сумерках невозможно было точно разглядеть. На шее висела увесистая цепь с крестом на ней. Это был символ Единого.

Он встал у входа и развёл руки в сторону, так что его ладони дотронулись до потушенных факелов, что стояли по бокам. Ещё мгновение, и оба факела вспыхнули ярким огнём, а жрец резко отдёрнул обе руки, возведя их вверх.

— Помолимся браться и сёстры благодетелю нашему! — вскрикнул он, и обратил взгляд вверх.

Дети испугались, что их могут заметить и прижались к крыше. Сердце начало биться чаше. Неожиданно налетело тёплое дуновение воздуха, и обдало всю толпу, словно кто-то большой разом выдохнул на них.

— Он слышит нас, — произнёс жрец.

Селяне буквально взвыли, вскинув руки к небу, и обратив туда же свои взгляды. Никто из них совершенно не замечал троих на крыше.

— Мне страшно, — прошептала девочка.

— Да тихо ты, — сказал беловолосый, — нас никто тут не заметит.

Девочка шмыгнула носом.

Жрец тем временем подошел к толпе, которая стояла всё так же, возведя руки к небу. Он начал медленно брести вдоль селян, дотрагиваясь крестом до их лбов, и что-то при этом бормоча. Девочка встала на коленки. Мальчишки на это не особо обратили внимание. Всем троим было интересно, что он там бормотал. Солнце почти село, а жрец неторопливо продолжал шествие. Вскоре троица уже сидела на коленках на крою крыши. Это незамысловатое зрелище захватило их дух. Сердце из груди буквально выскакивало. Казалось, что вот сейчас он подойдёт поближе, и произойдёт нечто такое, с чем мог бы сравниться разве что приход самого Единого.

В следующее мгновение всё перевернулось с ног на голову. Жрец неожиданно резко повернул голову в их сторону. Взгляд его отчётливо упёрся в троицу, засевшую на крыше. Всех троих словно обдало ледяной водой. Первая опомнилась девочка. Она неловко подскочила на ноги, и хотела побежать, но левая нога поскользнулась, а девочка начала заваливаться на бок, закричав при этом. Правая нога запнулась о беловолосого, и Вив с воплем повалилась с крыши часовни вниз. Ещё мгновение и глухой стук сказал о том, что их маленькая подружка внизу ударилась о крыльцо часовни. Беловолосый мальчишка тут же вскочил на ноги и бросился прочь, а Дэл лишь встал на ноги, но не смог больше сделать и шага. Он взглянул вниз, и увидел там недвижное тело девочки. Лишь её длинные волосы, словно живые, трепал ветер. Они били девочку по лицу, будто пытаясь пробудить свою хозяйку, но маленькая Вив лежала недвижно на крыльце часовни. Её глаза, которые вдруг стали больше обычного, были полны страха. Девочка, не моргая, устремила свой взгляд вверх, к небесам.

Дэл не знал, сколько времени прошло. Какое количество секунд, а может и минут понадобилось, чтобы до конца осознать, что же произошло. Всё это время он стоял словно в каком-то океане. Мальчик словно ушел из этого мира, смотря вперёд и в это же время не видя совершенно ничего. Дэл не замечал ни толпу крестьян, ни жреца, ни даже своего друга, который предпочёл сбежать. Для него всё это было словно кошмар. Кошмар, который должен кончиться.

— Убилась!

Этот крик отчаяния вернул его назад, на крышу часовни. Дэл завертел головой. За это время, к телу недвижной девочки успели подбежать уже несколько женщин. Часть крестьян осела на землю, обхватив руками голову, осознавая, что же произошло. Другая часть селян стояла так же на своих местах, точно вкопанные. Смерть девочки во время служения Единому не могло сулить ничего хорошего. Если он позволил случиться такому горю, значит, прокляты они все здесь.

— Вивьен! — взревела женщина.

Это была мать девочки. Она взяла руку девочки себе в ладони и, прижав к своей груди, зарыдала ещё сильней. Черноволосый мальчишка был в растерянности. Его взгляд метался от жреца на девочку, и обратно. Однако никто из толпы селян не смотрел на мальчика. Возможно, они его так и не видели. Но на него обратил свой взгляд жрец Единого. Мальчика вновь обдало холодным потом, он не знал что делать. Жрец перевёл свой взгляд с мальчика на лежащую девочку, и направился к ней.

— Разойдитесь братья и сёстры! — грозным голосом перекричал всех Жрец, и начал отстранять всех от тела бездыханной Вив. Последнюю оттащили мать Вивьен, которая рыдала навзрыд.

Жрец одной рукой пощупал запястье девочки, а другую руку положил на лоб. После этого он закрыл глаза, и начал читать молитву. Дэл увидел, как из ладоней жреца начал исходить белый свет. Всё поплыло перед глазами мальчика. Толпа селян начала растворяться, словно их и не было. Ещё секунда, и жрец с глазами, из которых так же шел белый свет, воззрился на Дэла.

«Помоги мне» — раздалось у мальчика в голове.

И только тут Дэл понял, что он не в своём теле. Руки его были жилистые, и плотно обвитые мускулами, ладони стёртые, как у мужчин в селе. Он был в этом теле, и в тоже время словно видел себя со стороны. На крыше стоял высокий мужчина с тёмными длинными волосами, с такой же тёмной, но короткой, бородой. Одет он был в одежды жреца Единого. Мальчик не мог поверить глазам. Это был не он! Зов в голове повторился, и Дэл бросил свой взор вниз. Там на коленях стоял жрец, из которого по-прежнему шел свет, а девочка перед ним уже не лежала. Она пыталась убежать от него, но жрец крепко держал Вив в руках. Девочка открывала рот в попытках закричать, но из её рта выходил лишь хрип. Моргнув, мальчик увидел, что жрец стареет на глазах. Борода его начинает сидеть, а сам он словно иссушивается. В это же время он услышал слова самой Вивьен. Нет, она по прежнему не кричала, эти слова были у него в голове.

«Пусти меня!» — кричала она.

«Мне больно! Я хочу уйти! Опусти меня!»

Дэл понял, что ему нужно делать. Ещё минуту назад он этого не знал, ещё две минуты назад он вообще ничего не понимал, но сейчас он твёрдо понял, что от него требуется. Мальчик сделал шаг вперёд, ступая с крыши в пустое место. Однако он не упал. Поток воздуха подхватил его ступни, и растелился под ними, словно мягкий ковёр. Черноволосый человек в одеянии жреца медленным шагом начал спускаться. Мальчик вновь видел всю картину со стороны. Жрец по-прежнему удерживал девочку за руку, а человек спускался, что бы помочь ему. Но спускался он медленно и не торопясь. Мальчику начало казаться, что тот человек не успеет, и он хотел закричать, но ничего не вышло.

Осознание того, что тот человек, это он и есть пришло к нему не сразу. Точнее он забыл про это на некоторое время, и сейчас это знание вновь вернулось к нему. Дэл лишь мысленно попытался дотянуться до шедшего человека, и тут же увидел, что он вновь в своём (в своём?) теле.

Ещё шаг, и мальчик оказался перед древним старцем, который из последних сил держал за руку бойкую девчонку. Через какое то мгновение свет в глазах старца угас. А следом и сам старец исчез, словно его тут не было. Дэл протянул правую руку к девочке, и та начала пятиться. Тут он должен был испугаться того, что Вив убежит от него, и больше он никогда её не видит. Но внутри мальчика сейчас было холодное спокойствие. Он знал, что делает и был уверен в себе, будто делает это не впервой. Человек и Вив посмотрели друг другу в глаза. Девочка, словно не узнавала его.

«Вива, это я. Это Дэл!» — хотел произнести мальчик, но вырвалось совсем другое.

— Протяни ко мне руку дитя, — голос был тихий и умиротворяющий, но совершенно чужой.

По щекам девочки покатились крупные слёзы, и она прошептала:

— Мне больно.

Дэл стоял всё так же с протянутой к ней рукой. Он был уверен, что девочка подойдёт, он знал это наверняка.

— Я помогу тебя милое дитя, — вновь произнёс чужой голос.

Этого мальчик не произносил, но изо всех сил звал свою маленькую подружку к себе. Его голос хрипел, и нельзя было разобрать ни одного слова, но он звал её. Он не хотел, что бы она уходила, так как понимал, что если девочка убежит, то убежит навсегда. Он знал это с самого начала. И тут Вив сделала шаг вперёд, взяв руку незнакомца, и руку Дэла одновременно. Мальчик ощутил холод её ладони. Ещё секунда и вторая рука девочки взялась за левую руку Дэла. Она оказалась так же холодна, как и правая рука. По телу пробежал озноб.

«Ей холодно» — пронеслось в голове.

Дэл притянул девочку к себе, и заключил её в объятья. Он услышал её маленькое сердце, которое только сейчас забилось вновь, а его тепло переходило в её тело. Девочка сама обхватила своего друга обоими руками, уже сама не желая уходить, и вновь заплакала. Мальчик аккуратно вытер её слезы рукой.

— Ты не убежишь? — теперь это уже был его голос.

— Нет, — хлюпая носиком, произнесла она.

— Тогда нужно возвращаться к остальным, — сам не понимая значения этих слов, сказал Дэл.

— Я хочу к маме, — пролепетала девочка.

В этот миг раздался хлопок, и вспышка их ослепила. Мальчик невольно прикрылся одной рукой, и кто-то дёрнул его за плечо. Когда Дэл открыл глаза, он стоял перед часовней, и его окружила толпа селян. Рядом стоял жрец, по лицу которого струился пот. А девочка лежала на его руках. Глаза у неё были закрыты, но Дэл чувствовал её дыхание. Вся толпа замерла в ожидание, и тут Вив открыла глаза. Она снова обняла Дэла, и заплакала на это раз на взрыв. Её мать подбежала к ребятишкам, и заключила их в свои объятья, так как же роняя слёзы счастья. Вся толпа возликовала, увидев живую девочку.

Сам мальчик совершенно ничего не понимал. Только теперь он заметил лежащую руку жреца на своём плече.

— Это ты спас её, — промолвил он мальчику, — твоя вера помогла вернуть её назад.

2.

Осень 1371 года.

3 с лишним месяца спустя.

Маленькая девчушка обняла за ногу своего старшего брата, словно понимая, что теперь не скоро увидит его. Ей скоро должно было исполниться три годика, но кажется, что маленькая Ллейт понимала всё не хуже, чем родители, или соседи, которые то и дело шептались о «святости» мальчишки, и о «даре Единого». Вся деревня, только и делала, что нашептывалась об этом «даре».

Прошло почти четыре месяца с того самого события, что имело место у часовни. Молодой мальчишка, по имени Дэйлор, вернул к жизни девочку. Якобы сам Единый вручил ему свой дар и своё благословение, дабы смог он излечить тело бедного дитя, как уверял жрец. По его версии рассказа, он совершенно ничего не сделал тогда. Что, если бы не Дэйлор, то Вивьен бы погибла. Сам мальчик рассказал жрецу и родителям о том, что он видел. После услышанного, казалось, что у жреца вот-вот вываляться глаза из орбит, а борода так и норовила пошевелиться и встать дыбом. Никто из тогда присутствующих ничего подобного не видел.

Жрец рассказал свою версию случившегося.

По его словам, когда, он подбежал к девочке, та уже была мертва, оставалось лишь молиться. Тогда сверху спрыгнул мальчик, которого до этого никто не видел. Глаза у мальчика были не его. Словно смотрел тогда на жреца старец в облике Дэйлора. А тень, которую отбрасывал мальчик, от света двух стоящих рядом факелов, была слишком большой для его тела. Он подошёл к мёртвой Вивьен, и взял её на руки, после чего тело девочки вздрогнуло, и она начала дышать.

Однако это была не единственная версия. Те из селян, кто был ближе всего, рассказывают всё немного по-другому. По их словам жрец, подойдя к девочке, начал молиться, положив на неё свои ладони, которые начали немного светиться. Затем жрец возвёл свой взгляд вверх, и произнёс небесам:

— Помоги мне Единый!

Именно тогда Дэйлор спрыгнул с крыши часовни, при этом совершенно ничего не повредив (высота часовни была в два человеческих роста). Он подошел к девочке, и взял её на руки. Толпа в тот момент замерла, точно знала, что сейчас девочка вновь вдохнёт воздуха, и как ни в чём не бывало, встанет на ноги. Так и произошло. Жрец положил одну свою ладонь на лоб девочке, а другую на лоб мальчика, и выкрикнул два слова, которые, как не странно, никто не смог запомнить. После этих двух громких слов, жрец убрал ладони с лиц детей. В это же мгновение все в округе были ослеплены яркой вспышкой, после чего жрец как то неловко, словно сам не свой, отошел назад. В этом месте все три версии рассказа соединялись в один счастливый конец. Когда Дэйлор очнулся, с Вивьен на руках, около часовни. Когда мать девочки обняла их, расцеловав обоих поровну.

В ту ночь Дэйлору вновь всё это приснилось. Он вновь видел, как они лезут на крышу, как выходит жрец и как падает его маленькая подружка. Но на этот раз всё это он видел со стороны. Мальчик словно в воздухе подвесила какая-то невидимая рука, приказывая вновь смотреть на всё. Он видел, как Вивьен ударилась головой о ступеньки крыльца часовни. Её тело, словно набитое соломой, немного скатилось вниз по ним. На какое-то время вся толпа замерла. Двое мальчишек на крыше вскочили на ноги, и смотрели вниз. Толпа, затаив дыхание, просто замерла, точно изваяние из тел. А жрец лишь опустил руки, и смотрел на тело девочки. Он ни разу не взглянул на мальчишек на крыше.

«Я точно помню его взгляд, из-за которого всё это случилось» — пронеслось у него в голове, но здесь эту сцену словно убрали. Будто это пьеса, в которой решили убрать неугодную сцену и переиграть всё действие ещё раз. Вот только зритель был здесь всего один. Один?

Закричала толпа, отрывая Дэйлора от его мыслей. Женщины подбежали к телу Вивьен. Вся эта трагическая сцена разыгрывалась вновь, и мальчик рад был бы её пропустить, но не мог. Казалось, что всё это вновь по-настоящему. И всё шло точь-в-точь, как рассказывал он жрецу. Ровно до того момента, как появился неизвестный человек. Он словно вышел из креста на часовне, и тихой походкой подошел к, оставшемуся на крыше, мальчику (его друг к тому времени уже убежал). Мальчик взял человека в одеяниях жреца за руку, и посмотрел на него. После этого они вместе ступили с крыши, и поток воздуха спустил обоих вниз к жрецу, который вновь старел. Когда жрец испарился, тот, другой человек, взял аккуратно девочку за руку. Вивьен вновь обмякла, и повалилась на землю. Другой человек подхватил её, и поднял на руки.

«Ты хочешь спасти её?» — спросил он, не открывая рта, у мальчика.

«Да» — ответил тот.

— Да, — прошептал Дэйлор.

«Твоя жизнь, в обмен на её жизнь» — спокойно проговорил другой человек.

Сердце Дэйлора заколотилось. Что-то было не так. Что-то пошло не так. Он не помнил всего этого. Этого просто не было! Другой человек не о чём таком не спрашивал. И вообще это не он, а мальчик оживил девочку. Ни какой жизни при этом, не отдавая.

«Ты хочешь её спасти?» — спросил вновь другой человек.

Голос его был спокоен и умиротворён. Казалось, что он всем своим видом говорит, что бояться тут нечего. Но Дэйлор боялся, и его била дрожь. Ведь тем мальчиком был он, и он это прекрасно осознавал. Но мальчик не помнил таких слов. Однако понимал, каким то чувством, что всё это было. Было, и в тоже время не было. Это странное чувство пугало ещё больше

«Я согласен» — ответил тот мальчик.

Сердце Дэйлора забилось её чаще. Такого не могло быть! Человек, тем временем, протянул ему девочку на руках, и мальчик подхватил Вивьен. Дэйлор почувствовал сердце девочки, как его стук начинал отбивать ровный ритм, ускоряя и ускоряя свой темп. Другой человек исчез. Напоследок он улыбнулся ему, мальчику, не тому, что стоял рядом, а самому Дэйлору. Ещё мгновение и мальчик загорелся. Пламя вспыхнуло неожиданно, и охватило всё его тело. Однако на девочку оно не перекидывалось. Мальчик тем временем шел вперёд к толпе народу, которая смотрела на него с нетерпением. Казалось, огонь его совершенно не тревожит. Толпа молча ждала, а мальчик в огне всё шел. И тут Дэйлор почувствовал боль, которую должен был чувствовать тот мальчик. Казалось, что огонь перекинулся и на него, однако никакого пламени не было видно. Была лишь боль. Дэйлор заметался, словно пытаясь сбить с себя пламя. Однако сбивать было нечего, в нём была просто одна боль. Боль, которую, казалось, не чувствует горящий мальчик. Он подошел на середину поляны, где стояла вся толпа селян, и молчаливо смотрела на всё это. Наконец мальчик остановился, и опустил Вивьен на землю, аккуратно положив её. Огонь девочку так и не тронул.

Сам Дэйлор кричал что есть мочи, казалось, что боль пронизывала всё его тело с ног до головы. Она пробиралась внутрь, в рот, и дальше, выжигая всё там внутри. Мальчик не чувствовал своих рук и ног, за место крика из него вновь вырывалась хрипота. Он не видел как тот, другой, мальчик, которого объяло пламя, принёс девочку. Взор Дэйлора затуманила боль. Она пришла так же неожиданно, как и ушла. Ещё мгновение, и никакой боли уже не было. Его взгляд вновь прояснился, и он посмотрел вперёд, и увидел, как мальчик объятый огнём отошел в сторону, и осел на коленки. Всё тело его начало содрогаться, словно он только что почувствовал боль. А что тот мальчик её почувствовал, сомнений не было. Пламя на его начало угасать, оставляя после себя обгорелое тело. Потухнув совсем пламя, оставило после себя полностью обгорелое тело, которое неряшливо упало на бок, и больше не шевелилось. В этот же миг Девочка поднялась на ноги, и вся толпа ринулась к ней, с возгласами счастья. Про мальчика забыли, словно его тут и не было. Народ побежал вперёд. Дэйлор отчётливо видел, как один из селян брезгливо пнул лежащее обгорелое тело, другой, тучный, наступил на него, и в ушах раздался хруст. Вивьен подхватила её мать, в это же время кто-то наступил на обгоревший череп, и, тот проломился под напором массивной ноги. Никто не вспомнил про сгоревшего мальчика. Лишь одна девочка как то тоскливо смотрела вдаль. Взгляд её с горечью, и как будто с упрёком, посмотрел на тело мальчика.

В ушах раздался шепот:

«Я согласен»

Нет, это был не его голос. Он не мог этого сказать. Такого не было, никто про такое не рассказывал! Это только сон!

«Я согласен»

И тогда мальчик проснулся. Сон он запомнил от начала и до самого конца. Всё тело тряслось в страхе. В эту ночь Дэйлор больше не смог уснуть. И в следующий ночь он засыпал с опаской и страхом, однако этот страшный сон больше не возвращался.

Задокументировав все три истории на бумаге, жрец через два дня отлучился из деревни. С тех пор их деревня стала, словно местом паломничества всех святых и верующих. За эти четыре не полных месяца ни одна сотня народу приходила в деревню, дабы полюбоваться на «избранника Единого». Как только его не нарекали, и избранником, и спасителем, и «детём божьим», и самим Единым, спустившимся на землю в обличие мальчика.

Поначалу это очень пугало Дэйлора, так как народ буквально пройти не давал. А некоторые особенно рьяные так и стремились получить его благословение. Кое-кто даже поставил палатки рядом с домом, где жил мальчик со своими родителями и младшей сестрой. За ним по пятам ходили всегда не меньше полусотни человек, а наблюдало и того больше. Спустя месяц Дэйлор случайно услышал часть разговора отца, и местного хозяина небольшого трактира.

— Ты в курсе, что они тут уже неделю? — спросил тогда трактирщик.

При этом он не имел в виду этих ополоумевших, которые носились за мальчиком по всей деревне, не давая заниматься нормально повседневными делами.

— А что? Пусть себе сидят. Нам не мешают, и мы их не трогаем, — ответил тогда отец мальчика.

— Они не просто сидят, они следят за твоим мальчиком. Весть о святом мальце дошла до самого Алсэма, вот инки и объявились тут. Они заберут у тебя мальчика. Энгэр, будь осторожен.

Тогда мальчик понятия не имел кто такие «инки», и что им от него понадобилось такого, что они могут забрать его от отца и матери. Однако уже тогда Дэйлор чувствовал, что его жизнь начала брать крутой поворот. Вивьен и Калим (беловолосый мальчишка) с тех пор с ним не особо разговаривали, и старались избегать его общества. Он, конечно, догадывался, что Калим делает это, потому что его тогда так и не заметили на крыше, а Дэйлор мог об этом всем рассказать. Тогда Калиму бы досталось (хотя, возможно и нет). Глупо конечно, но Дэйлору казалось, что Калим теперь боится его. Вивьен теперь, когда видела Дэйлора, краснела, словно свекла, и прятала свои глазки от него. Ничего больше, кроме банального «привет» он из неё вытянуть не мог.

Сначала жителям деревни нравилось, что к ним сюда заглядывает много народу, хоть все пришедшие и интересуются исключительно одним лишь мальчиком, Однако, уже через месяц с лишним, когда желающих «прийти и поглазеть» не убывало, а только становилось больше, некоторых это начало раздражать. Единственный человек, кому было по-настоящему хорошо от всего этого, так это трактирщик. Давно он уже, всего за один месяц, не брал такой огромной выручки. Но через три месяца, когда запасы спиртного, и съестного почти иссякли, и ему пришлось худо. Если еду ему хоть как то удавалось доставать, то новую партию выпивки ещё не привезли, а вновь прибывших не было чем даже угостить, а главное напоить, чтобы на пьяную голову ещё больше потом у них вытянуть денег.

Местная часовня по святости чуть ли не начала приравниваться к церкви, и сюда, чтобы осветить своих детей, начали приходить из соседних деревень, предпочитая её другим часовням, находящимся в округе. Церковь, и служители Единого, увидев всё это шевеление быстро подрядили на постоянную службу в Горку (так их деревня называлась) того самого жреца, который и явил свету «дар Единого». Вскоре он явился в дом к Дэйлору, где в единение с отцом они беседовали несколько часов. О чём был разговор, мальчик не знал, однако, когда жрец покидал дом, лицо у него было довольным, что нельзя было сказать об отце Дэйлора. На следующий день Энгэр сказал Дэйлору, что бы тот держался подальше от таверны.

Отец Дэйлора, которого звали Энгэр, был простым воякой в прошлом. Он служил в дружине небольшой крепости, что прилегала к тому самому Алсэму, одному из крупных городов. Служил он исправно, и возможно пошел бы далеко по службе, если бы не рана ноги, которую он получил при стычке с шайкой разбойников. Нога было сильно повреждена, и его быстро списали из дружины. Небольшие выплаты, ему, конечно, перечисляли, но этого было мало, и поэтому Энгэр со своей супругой уехали в деревню, где занялись хозяйством. Они поселились в доме отца Илиры, матери Дэйлора, который к тому времени уже отошел в мир иной.

Через пару недель, после беседы отца со жрецом, в деревню приехала целая делегация из церкви, что находились в городе Алсэм. Правда, среди них находились не только великовозрастные старики и жрецы, с отпущенными бородами, но и люди, которые скорее походили на воинов, только разодетые как церковники.

Они вели недельную службу на часовне в деревне. А по окончанию почти все заявились в гости снова к ним в дом. Дэйлор как сейчас тогда помнил, как лицо матери побелело, а в глазах показался испуг, отец лишь сдвинул брови, и отправив её и маленькую Ллейт в дальнюю комнату. Сына же он взял с собой на разговор. Два человека, из прибывших, вышли из дома, и встали у его входа, словно охраняя присутствующих тут. Остальные прошли в небольшую комнату, где обычно его родители встречали гостей. Четверо старцев расселись на лавочке, отец сел на стул во главе стола, а Дэйлор сам встал рядом с ним. Служители церкви как можно яснее обрисовали картину Энгэру. Они говорили по очереди и много. О жизни жрецов, о церкви, о служении Единому. Много речей они удостоили, описывая так называемый «дар Единого», о том, что тот, кто сможет применить его, отмечен Единым для служения. Однако все рассказы, сказки, постулаты, и другие вещи, названия которым Дэйлор тогда не знал, все они склонялись к одному и тому же. Мальчик должен был уйти вместе с ними, для его «служения народу в лице Единого». Отец был категорически против этого, сказав, что мальчишка у них в семье один, и он нужен как помощник, так как сам Энгэр остался калекой (хоть внешне это не было видно). Сам мальчик в этом споре не участвовал, и за всё это время не обронил и слова. Через полчаса спора, все пришли к мнению, что ему лучше подождать снаружи.

Дэйлор в досаде пошел прочь, решив проветриться на улице. В душе он уже давно мечтал посетить Алсэм. Те, кто там был, рассказывали, что это город необычайной красоты, и что правит им такая же королева-красавица. Что магия там чуть ли не на каждом шагу, а школ различных, где можно этой самой магии обучиться видимо-невидимо. С тяжестью выдохнув, он вышел из дома на улицу. Сбоку тут же раздался грубый голос:

— Что малец, и тебя выгнали?

Два человека, пришедшие из Алсэма со служителями церкви, но не похожие ни на них, ни на жрецов, стояли по обе стороны от дома, скрестив руки на груди. У этих вообще не было растительности на голове, а мускулистое тело легко угадывалось под лёгким церковным одеянием. Мальчишка воззрился на них, не понимая, каким образом эти бугаи могут служить Единому. Оба человека так же смотрели на Дэйлора.

— Ну что как там беседа, долго ещё? — спросил всё тот же, не дождавшись ответа на первый вопрос.

Мальчик лишь пожал плечами:

— Не знаю.

— А чём толкуют они там, понимаешь?

Дэйлор слегка замялся, не понимая, какого ответа ждут от него.

— Хотят, что бы в ученики я пошел, — чуть помолчав, добавил, — вроде.

— А сам-то ты как хочешь, малец? — спросил второй.

Дэйлор вновь чуть смутился. С одной стороны он хотел посмотреть на великий город-столицу, поучиться там магии, возможно, он станет там великим человеком, волшебником, может даже увидит саму королеву. Но с другой стороны как он мог тут оставить родителей, да и друзья тут у него были. Мальчишка был в смятении.

— Не знаю, — ответил он, — а чем вы там обычно занимаетесь?

Оба человека слегка рассмеялись.

— Мы, или те, с кем разговаривает твой отец? — с улыбкой спросил один из них.

— Разве вы и они не… — он хотел сказать, не одно и то же, но уже понял это и сам, и снова замялся, не найдя достойного продолжения фразы.

В ответ один из них попытался сделать подножку мальчику, но Дэйлор отпрыгнул в сторону, и там его под руки подхватил второй. Он слегка подкинул мальчика в руках, а затем вновь поставил на ноги. Дэйлор понял, что эти два человека не были жрецами, и сутками в церкви не сидели.

— Понял ты? — Усмехнулся тот, который подкинул Дэйлора верх на руках.

Мальчика забила непонятная дрожь, но он нашел силы ответить:

— Нет.

— Мы не жрецы, и молимся мы в церквях не так часто, как те, с которыми общается твой отец, однако всякий нехороший человек, мыслящий зло, боится нас. Мы ищем по всему Гуардану тех, кто творит непотребность, прикрываясь при этом словом Единого.

— Те, кто не верит в Единого, и кто нарушает закон, — подхватил второй, — если жрецы, и служители церкви — это голос Единого, то мы его меч.

— Вы инки? — нерешительно спросил мальчик, оглядываясь на них. Он запомнил это слово, хоть до конца ещё и не понимал его значения.

— Смышлёный мальчуган. Да, мы из инквизиции. Ты мальчик крепкий вполне мог бы подойти к нам на обучение, а твой «дар Единого» помог бы многим людям, которые страдают на этой земле под гнётом неверующих.

Если бы он был тогда старше. Если бы он был смышлёней, то он бы разгадал расставленную ловушку. Они не могли забрать его насильно, нужно было, что бы Дэйлор сам изъявил желание. И оно вспыхнуло внутри него ярким пламенем после этого не длинного разговора. У мальчика в голове тут же заиграли образы, как он великий служитель Единого, помогает немощным и обманутым, и карает «плохих» людей. Как доспехи (а как же без них воину, хоть он и служит Единому?) сверкают в свете огня от костров. А он стоит посреди Алсэма, и все кто проходят мимо невольно с трепетом, и благоговением обращают к нему взгляды. Как он лечит своим даром раненых на войне, и сама королева Гуардана благодарит его за это. Образы были такими яркими и навязчивыми, что просто мальчишка из не менее простой деревни не смог удержаться от шага в сторону своей «мечты».

Он сам вызвался идти в церковь, что бы стать не голосом, но мечом Единого. Когда это услышали остальные, согласия родителей уже не стали так усердно добиваться. Их дом тут же покинули все эти служители, а через два дня за ним снова явились, что бы забрать.

Перед домом стояли его семья, и все соседи. Младшая сестрёнка обняла за ногу, не отпуская. Мать отвернулась, и плакала на плече у отца, который смотрел на сына. Во взгляде его не было злости. В них скорее была лёгкая досада, от того насколько легко их обвели вокруг пальца. Его предупреждали, но Энгэр не послушал, и расплата не заставила ждать. Пришел за мальчиком один из тех, что звались инками. Дэйлор собрал с собой совсем немного вещей, только самое необходимое в дорогу. Ему сказали, что он ни в чём нуждаться не будет (в этом они не солгали, но вот во всём остальном). Оглянув на прощание родную деревню, он вновь встретился взглядом с Вивьен. Та девочка, с которой всё началось почти четыре месяца назад. На этот раз она не отводила глаз, из которых тонкой струйкой капали слёзы. Почему и она теперь плачет, мальчик не понимал. Тогда не понимал.

Каким же он был глупцом.

3.

Осень 1371 года.

Из Горки они вышли под вечер. Он и ещё один сопровождающий, из тех самых инквизиторов. Через полчаса полил дождь, на что сопровождающий задумчиво сказал:

— Всякая слеза Единого — оборачивается в дождь, но не всякий дождь является слезой Единого.

Одет он был уже не так как те двое, с которыми Дэйлор завязал разговор несколько дней назад. На этом были коричневые сапоги, штаны серого цвета из неизвестной мальчику ткани. Сверху была накидка с рукой, которая держала знак Единого, словно это не крест, а меч.

Под накидкой угадывалась кольчуга, которая была начищена почти до блеска. Инквизитор особо старался её не светить перед народом. Под накидкой, и кольчугой, так же можно было разглядеть белую рубаху. Её выдали белые рукава (кольчуга укрывала лишь торс, руки были свободны от неё), которые успели уже замараться за дорогу. На штанах был широкий кожаный чёрный пояс, на котором слева висел короткий меч, а справа была, наполненная чем-то, сумка. Это что-то иногда звонко побрякивало внутри, когда инквизитор перепрыгивал очередную большую лужу. Мальчик пока не осмеливался спросить, что же такого человек нёс внутри.

Дэйлор одел свои старенькие сапоги, других у него просто не было. Деревенские штаны из грубой ткани, хоть и свежевыстиранные, он подвязал их верёвкой. На теле была серая рубаха из хлопка. А сверху кожаная потёртая куртка. За плечами висела небольшая сумка, куда мальчик положил немного провианта, и кинжал среднего размера. Больше ничего в дорогу Дэйлор брать не стал. Ему объяснили, что там он ни в чём нуждаться не будет.

Дорога шла через небольшой лес, который начинался сразу за Горкой. Эти деревья были ещё одним способом заработать денег для селян. Часть мужчин деревни, отвечавших за добычу древесины в лесу, каждое утро уходили туда, и ближе к вечеру приходили с полными тележками. Часть её шла на починку деревянных строений, часть шла на изготовление домашней утвари вроде тарелок, ложек, поварёшек, и тому подобных вещей. Особо умелые резчики по дереву делали красивые фигурки с узорами, которые потом распродавались на рынках городов. Сам Дэйлор гулял по этому лесу, но на дорогу ни разу не выходил. У него с друзьями, как у всякого уважающего себя мальчишки были свои секретные места в лесу, тайники, где он хранил свой деревянный меч, который так там и остался.

Дождь застал их врасплох, начавшись неожиданно, и почти сразу превратившись, ливень. Мальчик тут же промок до нитки, но инквизитор упорно шел, вперёд не останавливаясь. Минут через пятнадцать он свернул с дороги, и прошел вглубь леса. Там провожатый мальчика отыскал какое-то старое дерево, с полым стволом, и раскинувшимися ветвями. Мальчишке он сказал спрятаться внутри дерева, а сам уселся рядом, прямо на мокрую траву.

— Вы можете заболеть, — неуверенно поправил его Дэйлор, на что инквизитор усмехнулся.

— Слезы Единого лишь очистят меня и моё тело от грязи.

Фраза эта показалась, какай то непонятливой мальчику, словно в ней был скрыт какой-то смысл, которого он пока уловить был не в силах. Внутри ствола оказалось сухо, и хватило места, что бы мальчик мог внутри сесть, и удобно расположиться. Раньше он тут не был, и этого дерева не находил, иначе бы они давно его оборудовали с друзьями в очередное тайное место. Только сейчас он ощутил, что друзей ему будет не хватать. Он вспомнил каждого из них. Все лица одно за другим пролетели мимо его глаз, и закончили этот хоровод лицом матери, отца и маленькой Ллейт, которая, возможно его толком так и не запомнила. А вспомнит ли она его, родного брата, когда он вернётся…И вернётся ли он. Ведь жизнь его будет состоять в том, что бы служить другим, а значит, про свою жизнь он может забыть.

Стало как то совсем зябко, и Дэйлор обхватил себя за колени руками. Холод прошелся по его телу мурашками, от чего мальчик вздрогнул, и громко вздохнул. Инквизитор, который до этого сидел неподвижно, услышал вздох, который чуть не перешел во всхлип, обернулся и посмотрел на мальчика.

«Интересно, а кем был он?» — пронеслось в голове у Дэйлора.

Этот лысый человек, инквизитор, которых так боялся трактирщик из их деревни, ставший мечом Единого, кем он был в той жизни? Сейчас это человек смотрел на Дэйлора, и в глазах его словно горел огонь. Пламя, которое начало успокаивать мальчика. Мурашки прошли, и по тело расплылось приятное тепло, от которого захотелось закрыть глаза. Так Дэйлор и сделал. Он закрыл глаза, и через секунду уснул.

Проснулся он поздней ночью. Не потому что его что-то тревожило, а потому что он выспался. Глаза ясно раскрылись, и он вновь сел. Обстановка изменилась. Он спал на лежаке, расстеленном из листьев и веток. Укрыт мальчик был большим плащом, который до этого не видел. Никакого дождя не было. Лишь яркая луна, которую окружала россыпь звёзд, мирно повисла над головой мальчика, освещая полянку. Дэйлор беспокойно завертел головой. Его сумка лежала рядом и была не тронутая. Мальчик залез в неё правой рукой, и вытащил свой кинжал. Совсем рядом лежала кучка хворосту, словно кто-то хотел разжечь костёр. Однако никого рядом не было. Сердце в груди нервно затрепыхалось, а по телу вновь пробежали мурашки, но на этот раз не от холода. Мальчик взглядом поискал то самое старое дерево, где он скрылся от дождя перед сном. Его взгляд нервно цеплялся за каждый непонятный куст, непонятную ветку, что превращался во тьме в ужасные чудовища, которыми мальчишки пугали сами себя по вечерам, рассказывая страшные истории. Про кого только он не наслушался: кровожадные карлики, люди-крысы, лесные одноглазые великаны, призраки сгинувших охотников. Историй было очень много, правда, тогда он не в одну из них не верил. И уж точно совсем не боялся этих выдумок. Но теперь, словно все страхи разом решили о себе напомнить.

Того дерева мальчик так и не нашел, как и инквизитора, что его провожал. Полянка была окружена вокруг другими деревьями, меньшими по размеру, которые, словно стражники, стояли вокруг. Сейчас Дэйлору они казались не стражниками, а совсем наоборот. Каждое из них нависло над мальчиком, и казалось, что их корявые руки начинают тянуться к телу мальчика, как только тот отворачивается в сторону. Еле слышное шуршание раздалось справа. Повторный звук с той стороны мальчик расслышал более отчётливо. Сердце забилось ещё быстрей, а руки начали предательски трястись. Мальчик повернулся лицом на звук, и вскочил на ноги, сделав два шага назад. В правой руке всё так же был кинжал, которым, правда, он не умел управляться. Если бы его стойку сейчас увидел воин даже средней выучки, то расхохотался бы в голос. Самому Дэйлору было не до хохота. Сзади раздался ещё более отчётливый шорох, и мальчик почувствовал, как волосы на его голове начинают шевелиться.

Страх взял его в крепкие объятья, буквально обездвижив мальчика. Шорох сзади повторился, и он, пересилив себя, резко развернулся. Момент этот, как казалось, длился вечно. Но за этот миг его воображение нарисовало не меньше десятка самых отвратительных тварей, что могли тут водиться, если верить россказням местных. И тут его же фантазия подсказала ему выход.

«Они боятся огня», — как то давно услышал он краем уха.

Закрыв на секунду глаза, он представил, как сжигает всех этих безобразных тварей, что пытались добраться до него. Как он сжигал их на кострах. Их всех, он великий воин света в сверкающих доспехах. Сердце бешеным стуком вырывалось из груди, а руки тряслись так, что и не снилось бывалому любителю напиться вдрызг. Дэйлор буквально ощутил тепло от огня, которое обдало всё его тело, успокаивая разбушевавшийся страх.

«А вдруг этот, другой, человек, сейчас мне опять поможет» — пронеслась мысль, и он открыл глаза.

Мальчик стоял всё так же посреди поляны, в полусогнутом состоянии с трясущимися руками и ногами, а вдалеке показалась фигура. Он увидел её очертания, медленно выплывающие из-за дерева. Фигура на мгновение остановилась, точно увидев мальчишку, а затем сделала один шаг вперёд. Страх вернулся вновь. Кто это и что ему нужно было, мальчик не знал. Он знал лишь одно, это был не его провожатый, и не тот, другой, человек. Тёмная фигура сделала ещё шаг, и мальчишка вздрогнул, чуть не побежав в сторону. Он бы так и сделал, если бы не странное чувство успокаивающей теплоты, которое окатило его тело вновь.

«Они боятся огня»

— Я сожгу вас! — выкрикнул Дэйлор, чуть не перейдя на визг. Странно тепло окутало его тело, будто кто-то накинул сверху ему тёплую накидку.

Фигура остановилась. И подняла две руки.

— Всё, — произнесла она, — я сдаюсь.

В голосе послышалась нотка усмешки. Это был человек. Это был всего лишь человек. От этой догадки мальчик чуть не пустился в пляс, даже не принимая во внимание то, что это мог быть разбойник, который был бы гораздо опасней воображаемых чудовищ. Мальчик бросил кинжал, точнее он выпал у него из рук, и он осел на землю. На тело навалилась странная усталость, словно он весь день работал, а не только что проснулся. Человек тем временем подошел к мальчику, не опуская рук.

Это был худощавый мужчина. Лет сорока на вид, с длинными волосами, сзади собранными в косу. Одет он был в кожаные штаны, походные сапоги, странно завёрнуты по краям, и кожаную куртку, с обрезанными рукавами. На тонком поясе висел кинжал, а за спиной был лук, и колчан полный стрел. Подойдя он повторил:

— Сдаюсь я, чего кричать то так, — и опустил руки.

Тут же, из-за того же дерева вышел ещё один человек, который был выше и крепче первого. Это был инквизитор, который провожал мальчика в Алсэм. Человек с луком, увидев его, улыбнулся и развёл руки, сказав:

— Ну, всё.

Что это значило, Дэйлор не понял, и потому лишь упёрся непонимающим взглядом на инквизитора. Он, как не в чём ни бывало, подошел к мальчику, с охапкой дров в руках. Инквизитор внимательным взглядом осмотрел мальчика, не ответив худощавому.

— Он напугал тебя? — вполне серьёзно спросил он, нахмурив свой лоб, от чего лицо его в ночи сделалось суровым.

Сказать ему правду, о том, что он испугался быть одним ночью. Сказать о том, что он боялся всяких выдумок? Мальчик покраснел, но, скорее всего, в темноте это никто не увидел. Дрожь уже перестала его бить, и Дэйлор встал на ноги. Если сейчас рассказать правду, то возьмут ли его в «мечи Единого», или отправят восвояси домой с позором? Однако соврать он не смог.

— Да, — лишь выдавил мальчик.

— Я напугал его? — захохотал худощавый, — да ты бы видел его взгляд, когда он пообещал сжечь меня на своём маленьком костре.

Инквизитор смерил взглядом худощавого, но ничего не ответил.

— Молодец что разжег костёр, — вновь обратился он к мальчику, и пошел с дровами за спину мальчику.

— Костёр? — удивился Дэйлор.

— Ну да, — подхватил худощавый, — не сам же по себе он разгорелся, пока нас не было.

Только сейчас Дэйлор развернулся, и понял, откуда идёт то самое тепло. За его спиной куча хвороста, которая лежала, когда он проснулся, сейчас полыхала пламенем, а инквизитор аккуратно подбрасывал туда найденных дров, не давая ему потухнуть. Мальчик остолбенел. Худощавый потрепал его волосы рукой, и тоже направился к костру.

4.

Осень 1731 года. Следующее утро.

Они выступили рано. Солнце ещё и не думало подниматься из-за горизонта. Два спутника уже шагали по лесу. Один из них был рослый мужчина, а второй мальчишка, одетый совсем по-деревенски. Сейчас эти двое пробирались сквозь чащу леса. Выходить вновь на тракт, почему то мужчина не захотел, предпочтя идти тут.

Прошлой ночью Дэйлору всё же удалось вновь уснуть. Но случилось это не сразу. На разведённом костре инквизитор зажарил тушки, каких то зверков, которые с удовольствием предоставил третий пришедший человек. Перекусив все втроём, инквизитор и худощавый человек, отсели подальше от мальчика, сказав ему, что бы спать ложился, а сами начали о чём-то не громко переговаривать. Как мальчик не старался напрячь слух, всё равно не смог разобрать не единого слова из их диалога. Впрочем, и его окончания он тоже не дождался. Непонятная усталость сморила его, и мальчик вновь уснул.

Спал он крепко, и ни какие кошмары его не тревожили, как и другие сны. Этой ночью он их вообще не видел. Когда Дэйлор проснулся, худощавого человека уже не было рядом, а его сопровождающий торопливо собирался в путь, засыпая землёй остатки костра. Всё остальное уже было готово. Мальчик повертел головой. Инквизитор это заметил, и приказывающим тоном сказал:

— Вставай. Нам пора в путь.

Дэйлор не заставил себя ждать, он вскочил на ноги, и попытался собрать лежак, однако это у него вышло крайне неуклюже. Инквизитор вручил ему остатки вчерашнего позднего ужина, что бы тот перекусил.

— Есть будешь на ходу, — таким же тоном, что и в первый раз произнёс инквизитор.

Сам мужчина за считанные секунды разобрал лежак, и раскидал его составляющие по округе. Что-то изменилось в провожающем. Он словно куда-то торопился, куда-то опаздывал, и поэтому делал теперь всё в два, а может и в три раза быстрее обычного. Раскидав остатки лежака, он махнул рукой мальчику, и оба тронулись в дорогу. Если мальчик хорошо помнил карту, то сегодня к ночи они должны были добраться до большого города, где его ждала судьба в виде церкви Единого. Вопреки ожиданию инквизитор не стал выходить на тракт, а пошел сквозь лес, с чем это было связанно, мальчик не понимал. Сам инквизитор не посчитал нужным изъясняться перед мальцом, а тот не осмеливался просить более старшего.

Через час солнце только начало показываться, начиная освещать путникам путь. Кроны деревьев здесь смыкались не очень плотно, а потому первые лучи солнца без труда проникали внутрь леса. Земля под ногами здесь была сухая, что бы довольно странно, учитывая, что совсем недавно прошел дождь. Теперь мальчик шел, а иногда, приходилось и бежать, сзади своего провожающего, который быстрым шагом держал одному ему ведомый путь. Под ноги мальчику то и дело попадались корни, иногда пеньки, и отломанные от деревьев ветки. Если бы он был в сандалях, то сшиб все ноги себе уже давно. Несмотря на всю свою деревенскую сноровку, Дэйлор не всегда мог увернуться от попадавшихся под ногами корней.

Через пару часов похода в таком темпе, ноги Дэйора начали потихоньку заплетаться, и всё больше натыкаться на неровности под ногами. Однако инквизитор не сбавлял ходу. И даже не поворачивал голову, дабы проверить, не отстал ли вовсе мальчик. Повернуться соизволил он лишь только тогда, когда мальчик, в очередной раз, споткнувшись, растянулся на земле, при этом громко выдохнув. Инквизитор тут же остановился, и взглянул на своего маленького спутника. Брови его были нахмурены, а во взгляде присутствовала непонятная резкость и острота. Вчера взгляд у него был совсем другой. Словно за ночь инквизитора подменили.

Дэйлор на миг задержал свой взгляд на нём, после чего попытался встать. Заныло правое колено, и мальчик невольно скривился и потёр его. Однако на ноги он поднялся.

— Идём.

Говорил инквизитор сейчас намного резче, чем вчера. Дэйлор не посмел сказать ему что-то против, а лишь захромал дальше, по пути потирая ушибленное колено. Колено ныло, но боль была терпимой. Однако на скорость передвижения мальчика это всё же сказалось, и инквизитору тоже пришлось приудержать свой пыл. Сделал он это молча, опять же ничего не сказав мальчику, и даже не стал укоризненно на него смотреть. Он воспринимал всё как должное. Словно раз так случилось, значит, так оно и должно было случиться, в ему оставалось лишь подстраиваться под это «случившееся».

Если бы мальчик был более взрослым, и опытным в таких прогулках, то он бы непременно заметил, что куда-то делось всё местное зверьё. Нет, конечно, что касается больших зверей, то ничего удивительного не было, они сторонились людей, и поэтому не показывались. Однако же не было видно и мелких грызунов, которые обычно прыгали тут с ветки на ветку, или же иногда пробегали под ногами. Эти не очень боялись людей. Так же он заметил бы и то, что птиц не было слышно. Лес словно вымер на время. А на некоторых деревьях время от времени попадались странные пометки. Но ничего этого простой мальчик просто не мог видеть. До тех пор, пака…

Из-за ствола дерева, словно по волшебству, вышел человек. Это был не тот худощавый незнакомец, что приходил к ним ночью. Телосложением он не уступал самому инквизитору, но был одет гораздо проще. Потёртые кожаные штаны коричневого цвета, куртка такого же цвета, тёмными сапоги, с заворотами. На поясе висел обычный меч. Сбитые костяшки говорили о том, что человек часто дерётся на руках. Длинные чёрные волосы на голове были собраны в хвост. Он вышел, и преградил путь инквизитору. Тот на мгновение остановился, взглянул искоса на мальчика и резко произнёс:

— Уйди с дороги.

— Для начала, приветствую вас путники, — на лице незнакомца расплылась улыбка, но ничего дружелюбного в ней не было.

Инквизитор ничего не ответил, лишь притянул за руку к себе ближе мальчика, и повернул от незнакомца в другую сторону, быстро зашагав. Ему дали сделать пять шагов, после чего под ноги инквизитору прилетела стрела. Она вонзилась в землю точно под его ногами. Стрелков не было видно. Однако инквизитор остановился.

— Держись рядом, и не верь не единому слову этих еретиков, — негромко и очень быстро произнёс он, обращаясь к Дэйлору.

Тем временем сзади послышались шаги не одной пары ног. Мальчик и инквизитор развернулись. К ним шли уже не один, а три человека. Впереди шел всё тот же черноволосый, что заговорил с ними. На лице у него была всё та же улыбка.

— Что же вы уходите, даже не поздоровавшись? Это не вежливо.

— Стрелять в простых прохожих тоже вежливо? — парировал инквизитор.

— А вы простые прохожие? Что-то с трудом это верится. Правда, ребята?

— А то! — раздалось из-за спины голоса других его дружков.

Незнакомец развёл руками, всё с той же улыбкой на лице.

— Что вам нужно?

Улыбка сошла с лица незнакомца.

— Нам нужен мальчишка, — вполне серьёзно и без усмешки, ответил тот, — а ты можешь проваливать к своим. Никто тебя здесь не тронет.

Дэйлор почувствовал, как сердце в груди забилось. Он, просто мальчишка, который до этого жил в самой обычной семье, в самой обычной деревне, зачем то теперь всем понадобился. Этих незнакомцев он видел впервые. То, что они не принадлежали к последователям Единого, было понятно даже мальчику. Поэтому он не мог понять, зачем им нужен. Без сомнения во всём здесь происходящем был виноват тот случай с Вивьен у часовни. Однако он с трудом соображал, зачем он понадобился так срочно служителям единого, а тут ещё и эти объявились.

— Нет, — резко ответил инквизитор.

— Ты один, нас тут много, в любом случае мальчишка достанется нам. Вопрос только в том, спасёшь ли ты свою шкуру, или пойдёшь кормить червей.

Оба почти синхронно обнажили свои мечи.

— Мальчик ты то хоть понимаешь, зачем ты понадобился этим фанатикам? — незнакомец обратился к Дэйлору.

Сам мальчик сейчас почти потерял дар речи, и ничего внятного ответить не смог, лишь промычав что-то не членораздельное. Почему этот незнакомец назвал их фанатиками? Они же все служили одному защитнику нашему, и все верили в Единого. Почему они хотят напасть сейчас на служителя Единого? Почему?

— Они затуманят тебе разум, и заставят верить во всякие бредни сумасшедшего…

— Молчи еретик, — прошипел инквизитор.

— А потом ты будешь творить ужасные непотребности, прикрываясь волей Единого, — продолжал незнакомец. Говорил он сейчас серьёзно, без всяких усмешек. — Отойди от этого фанатика, и мы вновь отведём тебя к родителям и твоей семье, откуда эти ироды вырвали тебя.

— Не слушай его, — всё так же прошипел инквизитор, принимая стойку для боя.

— А о своих родителях ты подумал? — продолжал незнакомец, — думаешь, эти фанатики забрали тебя по их разрешению. Думаешь, они дадут тебе когда-нибудь вновь увидеться с ними, или с твоими друзьями, а? Опомнись мальчик!

Перед глазами мальчика, словно ведение, поплыла лица его родителей и его родной сестры. И в самом деле, как он мог это не подумать, когда уходил из дому. А вдруг он их больше не увидит. Вспомнилась маленькая Ллейт, которая не так давно обхватила своими ручонками старшего брата, не желая отпускать. Мама, которая уткнулась лицо в плечо отца, что бы скрыть слёзы. Она плакала, он не сомневался. И лишь отец стоял неподвижно, однако это не значило, что он не сожалел, что отпускал сына в неизвестность со спокойной душой. Всё это он так просто отпустил, и казалось, уже начал потихоньку забывать. Та же Вивьен, и остальные его друзья, с кем они бегали по деревне, играя в рыцарей и благородных господ. Он чувствовал, что всё это со временем уйдёт назад, а возможно и вовсе канет в небытие. Хотел ли он этого? Остаться с теми, кто оторвал его от друзей и семьи, с совершенно чужими ему людьми. Он не хотел этого, да он хотел стать большим и великим человеком, но совершенно не такой ценой.

— Не вникай в его речи! — взревел инквизитор.

Этот голос обрушился на него, словно ведро холодной воды, на человека, который упал в забытье.

— Проклятый фанатик! — взревел в ответ незнакомец, и они все разом бросились на сопровождающего мальчика.

Инквизитор успел оттолкнуть Дэйлора в сторону и принял бой, отражая атаки нападающих. Свист летящей стрелы раздался совсем близко. Одна из них пролетела совсем рядом, а другая воткнулась в плечо защищавшегося инквизитора. Но в это же время ещё одна стрела вошла в ногу одному из нападающих, и тот повалился на землю. Сапог инквизитора опрокинул его на спину, а где-то сбоку раздалось:

— А ну пошли вон отродье разбойничье!

Этот голос был знаком мальчику. Со стороны бежал тот самый худощавый мужчина, что приходил к ним ночью на костёр. Он на ходу вложил ещё одну стрелу, и на миг, остановившись, фактически не прицеливаясь, выстрелил. Стрела пошла совсем близко от инквизитора, и с хрустом вошла в бедро второму разбойнику. Не обращая внимания на мальчишку, худощавый выхватил очередную стрелу, и, вложив её в лук, вновь отпустил тетиву. Где то неподалёку с дерева полетел человек, которого до этого никто не видел.

Инквизитор тем времен на время остался один на один с незнакомцем, который до этого говорил с ними. Из плеча текла кровь, стрела вошла слишком глубоко, так что левая рука бессильно повисла. Однако это не мешало хорошо орудовать ему своим коротким мечом. Во всяком случае, раненый инквизитор ничем не уступал невредимому разбойнику. Худощавый тем временем выпустил ещё две стрелы, но те, в этот раз, не достигли своих целей.

После очередной атаки инквизитор раскрылся, чем тут же воспользовался разбойник. В открывшуюся грудь тут же ткнулся его клинок. Однако ничего больше разбойнику сделать не удалось. Его клинок заскрежетал о кольчугу, лишь бесполезно распарывая одежду, что была поверх неё. Этого то и ждал инквизитор. Его левая рука, которая до этого висела неподвижно, резко поднялась в сжатом кулаке, и в лицо разбойнику, не ожидавшего этого, обрушился могучий удар, который опрокинул его на землю. Незнакомец неуклюже повалился на землю, выпустив из рук меч, и на мгновение замер, лежа лицом вниз. Но лишь на мгновение.

В это время разбойник, которому стрела худощавого угодила в ногу, сумел подняться, и обрушился с атакой на инквизитора. Инквизитор на время упустил его из виду, а поэтому с трудом парировал выпад, сам при этом завалившись на бок.

— Рихтэр уходи с поля зрения лучников! — неожиданно выкрикнул худощавый, целясь вновь из лука, однако выстрелить ему не дали.

Чужая стрела вошла в него неожиданно для него самого. Вошла она глубоко в грудь, от чего худощавый пошатнулся, и, выпустив лук из рук, с хрипом повалился на бок. Из-за деревьев ещё выскочили разбойники. Худощавый упал совсем рядом от Дэйлора, и сейчас хрипя, что то пытался сказать из последних сил. Мальчик напряг слух, и до него донеслось:

— Беги…

В это же мгновение ещё две стрелы вошли в его тело, и мужчина сделал свой последний выдох. Дэйлор хотел было бежать, но тут услышал рычание инквизитора, которого перед смертью худощавый назвал Рихтэром. Он всё ещё сражался. На Рихтэра навалилось трое разбойников, и он спивал парировать все их атаки, орудуя уже мечами в двух руках. Однако успевал лишь отражать атаки, на свою собственную атаку у него времени не было. Из ноги у инквизитора торчала ещё одна стрела, но тот не падал. Словно из неведомых убежищ, сюда набегали ещё разбойники.

— Единый да поможет сыну своему! — выкрикнул инквизитор, и все разбойники как то вдруг отступили в неуверенности назад, словно их что то ослепило.

Воспользовавшись этой заминкой, инквизитор быстро взглянул на стоявшего, точно вкопанный, Дэйлора. На лицо инквизитора было несколько кровоточащих шрамов, а изо рта текла струйка крови. Сейчас он был на пределе своих сил, и ничего большего сделать не мог. Лицо исказилось в гримасе боли, а губы прошептали всё то же:

— Беги.

В этот же миг разбойники с криками проклятья вновь ринулись на инквизитора. И тут, наконец, Дэйлор отошел от оцепенения. Будто его окотили ведром холодной воды, уже второй раз подряд, придавая тем самым трезво взглянуть на обстановку. Худощавый был давно мёртв, а Рихтэра брали числом, и долго он продержится, это было видно. В это время ещё ода стрела вошла в спину инквизитору, и тот взвыл с болью, но мечи не бросил. Нужно было бежать отсюда, пока не взялись за него. Однако и тут оказалось поздно. Мощная рука схватила мальчишку за плечо, и потащила на себя. Дэйлор выхватил свой большой нож, который был у него в поясе, и не глядя вогнал его в руку схватившему человеку. Сделал это он на уровне рефлексов, не задумываясь, кто сзади враг, или друг (а откуда ему тут взяться). Пальцы тут же разжались, и схвативший его завопил сзади, подбирая отборные бранные слова. Не оборачиваясь, мальчик рванул прочь. Нужно было бежать отсюда. Бежать куда глаза глядят, а когда оторвётся от погони, будет уже разбираться, как выйти на тракт, или как вернуться домой. Если оторвётся от погони.

Однако погони собственно и не случилось. Не сделал мальчик и десятка шагов, как ногу пронзила острая боль, и он кубарем покатился по земле, истошно вопя от боли. Стрела пронзила его голень, и тёмная кровь потекла по его ноге.

— Пацана не трогать! — взревел чей-то голос неподалёку, — Племиту он нужен живой.

Значит, всё же обманули. Они воспользовались его слабостью, что бы втереться в доверие к нему. Они обещали вернуть его домой, но это был всего лишь предлог, потому что какому-то Племиту он нужен был живой. Что же это были за люди такие, которые прикрываясь такими вещами, творили нечистые дела.

«Еретики»

Это слово само всплыло в голове. Теперь он начинал понимать значение этого слова, и кто это такие. Все те, кто творил нечистые дела, прикидываясь благородными людьми и самым святым, что можно отобрать у человека — его родными. Все они были еретиками. А он им чуть не поверил, чуть не отдался им добровольно в руки. Стыд заставил его притупиться, и даже боль при этом как то неожиданно утихла в ноге.

— Эй, ты там живой? — голос раздался совсем рядом.

Дэйлор не ответил.

— Поднимите его! И приведите сюда того, кто в него саданул с лука!

Крепкая пара рук подняла мальчика, точно куклу, и поставила на ноги. Одну из ног вновь пронзила острая боль, но он устоял на них. Перед ним был всё тот же незнакомец, что показался им самым первым, по-прежнему живой. Конечно, ему досталось от инквизитора, о чём свидетельствовал синяк на пол лица, и повисшая правая рука, по которой стекала струйка крови, но он всё же был жив, чего нельзя было сказать о Рихтэре. Инквизитор лежал неподвижно. В спине у него торчало пять стрел, а из-под него растекалась лужа крови.

Разбойник осмотрел мальчишку.

— Ничего, стрела кость не задела, жить будет. Кто в него стрелял?!

— Я, — раздалось недалеко, — этот гадёныш мне в руку нож воткнул, и…

— Доберёмся до лагеря, тебе Племит обе руки выдернет, по самый корень, — резко оборвал его незнакомец. Видимо он был тут главный.

Свист заставил предводителя бандитов оторвать взгляд от мальчика, и посмотреть в ту сторону. Мальчик последовал тому же примеру. Один из разбойников добрался до тела бездыханного худощавого, что лежало всё в том же месте. Он успел обшарить его в поисках ценных вещей, и сейчас держал в руках какую-то маленькую вещицу. Их главный кинул вопросительный взгляд на свистевшего, мол, чего там у тебя, и тот кинул предмет в ответ. Незнакомец одной рукой поймал этот небольшой предмет, и раскрыл ладонь. Дэйлор увидел, что в ладони у него было подобие какой-то маленькой книжечки. Правда в ней было всего две или три страницы. Однако и этого хватило, чтобы по телу разбойника пробежала дрожь, когда он раскрыл её. Незнакомец бросил предмет, и быстро произнёс:

— Уходим немедленно!

В этот же миг десяток стрел обрушился молчаливой карой на столпившихся почти в одном месте разбойников. Несколько из них схватились за горло, и с бульканьем повалились на землю, некоторые завопили от боли, и пытались отползти. Та часть, в которую не попали стрелы, кроме их главаря, дружно рванула в другую сторону, где их почти в упор расстреляли. Однако стрелявших лучников мальчик по-прежнему не видел. Истыканные стрелами, словно ежи, разбойники повалились на землю. Разбойник, который оказался самым умным, сейчас выхватил меч, и притянул к себе Дэйлора, и приставил оружие к горлу мальчика.

— Ну, появись! Где ты Тормул?!

Выкрикнул разбойник. Несколько его подчинённых раненые, но не убитые, со стоном, зашевелились совсем рядом, пытаясь встать на ноги. Однако новый противник не торопился показываться, как и не подавал голос. Мальчик смотрел на пол битвы, пытаясь высмотреть засевших лучников, но ничего у него не получалось. Страх совсем ушел из него, словно не был он в плену у разбойников, а около горла не было острого лезвия. Вновь пришло непонятное осознание того, что ничего этот разбойник не сделает ему. Не потому что, какой-то Племит оторвёт ему потом руки, или ещё какие части тела, а потому что он не сможет причинить ему, Дэйлору, никакого вреда. Ему просто не хватит сил. Эта мысль сейчас была настолько ясной, и непоколебимой, что мальчик невольно улыбнулся, хотя не один из разбойников этого не понял. Тот человек, который помог ему ещё в тот вечер в часовне не даст незнакомцу это сделать. Дэйлор чувствовал в себе непонятную уверенность в той ситуации, при которой любой другой ребёнок должен был запаниковать. И он знал, что ему нужно было делать дальше. Ещё минуту назад он готов был побежать прочь отсюда сломя голову, но сейчас знание того, что он должен сделать сделало его спокойным.

Стрелявшие лучники так и не появились. Они чего-то ждали, возможно, обходили оставшихся разбойников кругом, что бы взять их в кольцо и обезоружить, дабы те не смогли причинить мальчику ничего плохого. Однако мальчик уже не нуждался в их защите. Словно почувствовав что-то неладное, разбойник, который держал его, посмотрел на Дэйлора.

— Эй, ты чего? — в голосе чувствовалась нотка волнения.

— Гори, — спокойно произнёс мальчик.

— Что?! — с удивлением протянул незнакомец.

— Гори, — с такой же интонацией повторил Дэйлор.

В это же мгновение он почувствовал, как от его тела расходится тепло, и голоса разбойников, что ещё были живы, завопили, словно их резали заживо. Державший его разбойник оттолкнул мальчика, и сам завопил. Все они сейчас сгорали заживо. Все тела их были полностью поглощены белым всепожирающим пламенем. Уже мёртвых и самого мальчика это пламя не трогало. Дэйлор смотрел на последние муки, и крики корчащихся на земле разбойников, словно это было для него ничто обыденное. Они заслужили это, кара Единого настигла этих нечестивцев, а он, скромный служитель его лишь исполнил предначертанное.

Ещё несколько секунд, и обгорелые тела недавно живых разбойников дымились на земле. В это же время на свет с трёх сторон на мальчика вышли три десятка лучников. Одеты они все были как один. Высокие сапоги светло-коричневого цвета, тёмно-зелёные штаны, и зелёная туника с капюшоном, под которой угадывалась кольчужная рубаха. На плечах у всех висели колчаны, а в руках были луки. Какого-либо другого оружия не было видно. На левой части груди, на тунике, у всех была эмблема, в виде красного щита, на котором был изображен золотистый орёл, расправивший крылья. Что она значила, Дэйлор понятия не имел, как понятия не имел и кто это такие.

Несколько секунд они все смотрели на стоящего мальчика, а Дэйлор смотрел на них. Видимо показанный мальчиком фокус их ввёл в некоторый ступор. Такого финала они явно не ожидали. Наконец один из них заговорил.

— Марвин и Дарус возьмите по пятёрке, и осмотрите всё вокруг, если кого найдёте из этой шайки, то незамедлительно кончайте. Племит не должен узнать о том, что тут произошло. Сирт, отсмотри тела.

Получившие приказы коротко кивнули, и разбежались. Оставшиеся без приказов лучники начали проверять тела убитых ими разбойников, а тот, что раздал приказы, подошел к мальчику.

— Вон как ты их…ловко, — произнёс он, пиная обгорелые тела, — мне бы в отряд пару таких бойцов как ты, и поганцы вроде Племита давно бы уже все погорели.

Дэйлор не знал, что и ответить. В ногу вернулась боль и он, зашипев, сел на землю. К нему возвращалась его прошлая нерешительность.

— А вы кто?

— Я? Тормул, командую этими людьми. Мы пришли по просьбе церкви встретить вас, да чуть опоздали. Соглядатаи Племита нас опередили. А ты должно быть Дэйлор?

Мальчик кивнул.

— Это Филл, — раздалось со стороны.

Один из лучников осматривал тело худощавого, книжка которого так напугала разбойников.

— Это был один из наших, — пояснил Тормул, — он то и послал нам весть, заметив неподалёку этих скотов.

Дэйлора забила сильная дрожь. До него только сейчас дошло, что он убил. Не одного, не двух, а сразу четырёх человек. Притом сделал это расчётливо и хладнокровно. Это этого сознание его помутилось, а к горлу поступила тошнота. Видимо и на лице у мальчика отобразилось что-то тревожное, от чего брови лучника сдвинулись.

— Не волнуйся, мы доставим тебя в целости и сохранности до места назначения. Тебя, и тело твоего сопроводителя, — он посмотрел на тело. — Сражался он достойно. Если бы не он, сегодняшний рассвет ты бы не встретил. Сегодняшний рассвет, как и многие другие.

Рассвет наступил.

Эпилог.

15 лет спустя. Где-то в темницах инквизиции.

Инквизитор, лет тридцати сидел за маленьким столиком, и что-то упорно выводил на пергаменте каллиграфическим подчерком. Здесь же на столике стояли две свечки, которые освещали стол. Двух факелов, что висела на стенах, не хватало для освещения этого небольшого помещения. Однако даже при свете этих двух свечей приходилось довольно низко наклоняться над бумагой, дабы безупречно её заполнить. Такая каллиграфия могла стоить молодому инквизитору зрения, но сейчас это было самое последние, что его интересовало. Нужно было заполнить соответствующие бумаги, дабы закончить, наконец, дело с допросом и уйти из этих смрадом пахнущих мест, на поверхность. Собственно сам допрос уже был закончен, оставались лишь формальности в виде заполнения бумаг, для предоставления их совету, как доказательства вины допрашиваемого.

Инквизитор на миг взглянул в сторону. В комнате для допросов было специально выделенное небольшое место, отделённое массивной решёткой, где и держали самих допрашиваемых. Сейчас там сидел мужчина с закованными руками. Один вид этого человека мог повергнуть слабонервного в шок. Лысая голова, чёрная, местами неаккуратно прореженная борода с усами. На правой щеке начинался ужасный шрам от ожога, который тянулся дальше к шее, а затем охватывал полностью правую руку, и перекидывался на правый бок. Дальше по боку он шел вниз, и скрывался в растрёпанных грубых штанах. На правой руке, которая была хуже всего изуродованная шрамом от страшного ожога, отсутствовала часть кисти с частью пальцами. В частности на руке остались только большой, и средний пальцы, остальные пленник потерял, и пытки тут были не причём. От таких обильных ожогов чаще всего люди умирают, но этот выжил. Но видит Единый, лучше бы он умер, так как дальнейшая судьба не уготовила ему ничего хорошего.

Пленник сидел молча, и смотрел в одну точку перед собой. Инквизитор вздрогнул, и принялся дальше заполнять бумаги, с которыми он почти закончил. Оставались последние несколько строк, и можно было уходить отсюда. Завтра, или самое позднее послезавтра этого бедолагу ждала казнь. Хотя, почему бедолагу? Видит Он, что получит этот мерзавец по заслуг за содеянное им. Невольно инквизитор вновь посмотрел на пленника, который по-прежнему сидел неподвижно.

«Как человек может пойти на такой грех? Собственная жена, которую он сжег! Её брат, и их собственный, ещё не рождённый сын!»

Все они сгорели заживо. При этом мерзавец и сам чуть не сгорел, но его успели спасти, в отличие от остальных. Невольно рука инквизитора дрогнула. У него у самого была жена, и дочка, которую он любил, но что бы поднять на них руку! Насколько же нужно было поддаться ереси.

Нахождение тут начинало угнетать его, и поэтому инквизитор последние слова вывел уже не столь упорно, поскорее поставив точку в документе. Ещё раз, бегло пробежав по написанному, он свернул документ, затушил свечки и направился к выходу. За пленником придут чуть позже местные смотрители, и отведут его в камеру на его последнюю ночь. Проходя мимо решетки, пленник неожиданно зашевелился, и инквизитор невольно посмотрел в его сторону. Мужчина смотрел на него, как на своего судью, словно инквизитор сейчас лишит его жизни.

— Всё было не так, — прохрипел он в последний раз, — я не хотел…

— Нет! — резко возразил инквизитор. — Найди в себе силы и признайся в содеянном! Покайся пред Единым, дабы даровал он тебе лёгкую жизнь в царстве своём. Покайся!

И он пошел дальше, на ходу бросив остаток фразы:

— Ведь ты был одним из нас Дэйлор…