Попробовав суп, даэв удовлетворенно кивнул головой и бросил в уху оставшиеся в руке листочки. После чего снял котелок с огня и поставил перед нами. От ухи шел густой пряный аромат, от которого у меня желудок свело так, словно я ничего не ел неделю, не меньше. Рот сразу же наполнился слюной. По тому, какими глазами смотрел в котелок Карамон, я понял, что его ощущения мало отличаются от моих. Радомис смотрел на нас с легкой снисходительной улыбкой в глазах, лицо же его было серьезно.

Если сказать, что суп был превосходный, значит назвать солнце не больше, чем обычным костром. Поэтому, во время еды мы тоже ни о чем не разговаривали. Суп был не просто вкусный, он так же обладал явными магическими свойствами. Вся накопленная за день усталость, боль в натруженных за день мышцах ног и спины, уходили, напряжение спадало, оставалась только легкая истома.

Когда с ужином было покончено, а котелок и ложки вымыты, Радомис словно из воздуха достал небольшой коврик и уселся на него, скрестив ноги. И что было самое интересное — коврик висел в воздухе, примерно в полуметре от земли. Увидев наши изумленные лица, даэв слегка усмехнулся.

— Радомис, — начал я, — ты обещал…

— Да, я помню, — перебил меня воин. — Я думаю, с чего начать.

— Рассказывай с самого начала, — попросил Карамон. — В Хиваре правда и вымысел так переплелись друг с другом, что уже и не отличить. Древние легенды… они и есть легенды, и чему в них можно верить, а чему нет, сейчас сложно разобраться.

— Хорошо, но я не буду подробно описывать события совсем уж глубокой древности, — начал Радомис, — о временах Катаклизма и Разрушения Башни Айона наши легенды вряд ли различаются во многом. Балауры, служившие Айону, верховному Богу, однажды восстали. Не одну сотню лет длилась война балауров с последователями Айона — людьми и даэвами. Результатом этой войны стало разрушение Башни Айона, названное в летописях Катаклизмом, расколовшим некогда единую Атрею на две части. Но, благодаря магии Айона, планета не прекратила сразу свое существование — две части, были скреплены магическим эфиром. Но множество мелких осколков, образовавшихся между основными частями и пронизанных балаурской магией, не позволили планете соединиться воедино.

Возникшие две цивилизации, отделенные друг от друга разломом, развивались самостоятельно. Одна часть получила название "Элиос", другая — "Асмодея". И в Элиосе, и в Асмодее живут люди, внешне практически не отличающиеся, только более суровые условия жизни в холодной Асмодее наложили отпечаток на ее обитателей: больше волос на теле, более строгие черты лица и характера. Обитатели Элиоса не изменились со времен Катаклизма. Средняя часть остатков планеты, состоящая из висящих в магическом эфире обломков, была названа Бездной. В Бездне твердо обосновались балауры.

Магический эфир, скрепляющий остатки планеты, постепенно расходуется, ведь некогда разрушенное, так и не было соединено вместе. Теперь уже оставшегося эфира хватит, чтобы стабилизировать жизнь только на одном из обломков планеты — либо Элиос, либо Асмодея. Но что надо сделать, чтобы один из осколков принял на себя весь оставшийся эфир, тем самым уничтожив Бездну и своего антипода, мы не знаем. Элийцы, видимо, тоже не знают, иначе уже давно бы уничтожили и асмодеан, и балауров.

Последние пять сотен лет никаких значительных изменений не происходило. На отдельные вылазки разведчиков и диверсантов асмодеан в Элиос через пространственные разломы эллийцы отвечали тем же. Ликаны, прислуживающие балаурам во времена Катаклизма, населяющие земли Асмодеи, были либо уничтожены, либо привлечены на сторону людей. Их остатки давно перестали пытаться открыть портал в Бездну для пришествия обожествляемых ими балауров. По донесениям из Элиоса, с их местными дикарями все обстоит так же. Элийские даэвы тоже строго следят за порталами в Бездну.

Но такая спокойная жизнь и погубила Асмодею. Даэвы утратили бдительность и сразу три балаурских друдноута ворвались в наши земли. Порталы раскрылись прямо вблизи основных крепостей и элитные части балаурского десанта высадились в Морхейме, Белуслане и Альтгарде практически одновременно. Наверняка, без предательства здесь не обошлось, но кто предал и что этим предателям было обещано балаурами, выяснять уже не было ни времени, ни возможности. Все силы были брошены на отражение атаки, но ее стремительность не давала шансов. Первые свои удары балауры нанесли по кибелискам. Откуда они взяли достаточное количество магической энергии, чтобы разрушить эти изваяния, я даже предположить не могу, но кибелиск в крепости Белуслан, которую защищал мой отряд, был разрушен у нас на глазах в течение трех-пяти минут, не более. Даэвы, "привязанные" к этому кибелиску, гибли безвозвратно один за другим, не успевая произнести полной формы заклинания для телепортации к другой статуе возрождения. Атака была очень хорошо спланирована. Разрушенный кибелиск не позволял быстро телепортироваться в крепость даэвам, находящимся на отдаленных заставах, и прибывшее при помощи свитков и заклятий пополнение из ближайших гарнизонов было не способно изменить баланс сил.

Одновременно с нападением на крепости, расположенные в Асмодее, балауры напали на крепость Фримума, являющуюся оплотом асмодеан в Бездне, куда открывались все контролируемые порталы из асмодеанских крепостей. Одним словом, в течение нескольких часов Асмодея была практически уничтожена. Скорее всего, отдаленные гарнизоны в большинстве своем уцелели, но это вопрос времени. Люди и даэвы, несущие там службу так же обречены, как и население крепостей. Что стало с Пандемониумом, столицей Асмодеи, я не представляю. Порталов там не было ни в Бездну, ни в Элиос… вот только свитки телепортации в столицу, которые были у меня с собой, утратили свою магическую силу, превратившись просто в бесполезные клочки бумаги.

Что в это время происходило в Элиосе, я тоже не знаю, но посмею предположить, что балауры все же не смогли накопить достаточно сил, для одновременной атаки на обе части Атреи. Поэтому элийцы, скорее всего еще не знают ничего о произошедшем. Пространственные разломы между Элиосом и Асмодеей открываются нечасто, поэтому вряд ли новости уже дошли элийских даэвов.

Я, как вы уже знаете, был "привязан" к кибелиску Хивара, поэтому и смог уцелеть в битве за Белуслан… Возможно, единственный, кто уцелел, — последнюю фразу Радомис произнес тихим и глухим голосом, спустя несколько минут тишины, следовавших за его рассказом.

Мы с Карамоном сидели, не произнося ни звука, с тех пор, как даэв начал свой рассказ. И сейчас, когда он уже закончил, слов у нас по-прежнему не было. А что тут скажешь? Словами не передается то ощущение горькой пустоты и безысходности, возникшей в сердце после рассказа последнего воина крепости Белуслан.

— Пора ложиться спать, — все таким же глухим голосом произнес Радомис. Видимо, собственный рассказ о поражении асмодеанских сил в битве с балаурами отобрал у него все силы.

Не произнося более ни звука, мы поднялись, достали из своих сумок одеяла и, так же молча, улеглись вокруг догорающего костра. Я лежал, глядя на светящиеся алым головешки, и в их свете мне мерещился огонь Бездны, пожирающий Атрею. Накопленная за день усталость не позволила мне долго размышлять о прошлом и будущем (если оно будет) Асмодеи. Веки мои опустились, и я погрузился в тяжелый и беспокойный сон.