Двери распахнулись. Толкаясь, сбивая друг друга с ног, один за другим, как-будто птенцы вылупившиеся из яичной скорлупы — мы вышли. Колотун. Не чувствую пальцев, перчатки заледенели. И вот, все куда-то идут по песочному снегу. А я, замыкаю группу вместе с учителями, плетусь, но в мыслях как обычно где-то далеко. В голове перебираю сюжеты книг, стихов, проваливаюсь в снег — все смеются.

— Ребята, обратите внимание на животных в клетках, с правой стороны... Фотографируйте, наблюдайте, но не в коем случае не суйте руки через прутья... — послышался хриплый голос проводника. Кролики, индюки, петухи, курицы, — казалось, что самое интересное прячут дальше.

И вот озеро. Что-то конвульсивно задребезжало и заколотилось внутри, при взгляде на тонкий слой блестящего льда и хоровод сонных уток. Как-будто душе стало тесно в теле, и она парила, искрилась в воздухе. Дошли до волков и других животных, оленята по приезду запомнились многим больше всего. С белым хвостиком, они такие нежные и беззаботные, такие ручные и доверчивые. А мы всё дальше и дальше, идём как в гору.

Дошли до перекрёстка, смотрим, стоит запряжённый в телеге здоровый чёрный жеребец.

— Наш Ваня добрый... Вы только ребят, не шумите, не пугайте его, когда будете садиться в тележку. — пролепетала девушка лет двадцати, румяная и круглолицая, по всей видимости его воспитательница.

— Группой по пять, по шесть человек, садитесь на краюшек. — сказала Елена Владимировна, указывая пальцем в сторону саней.

Переждав общую суматоху, пятая по счёту группа вместе со мной, волнуясь залезла на красный половичок в тележке, поёрзывая и улыбаясь. И тронулись. Подлетая на буграх, на неровных складках земли, быстро, резво, понёсся Ваня, по хрустящему снегу. Не знаю, что чувствовали другие "пассажиры" в тот момент, но мне хотелось мчаться и мчаться в бесконечную даль леса, и продлить эти незаметные десять минут.

Высадились, поделились впечатлениями, и как скорый поезд обогнули следующий холм. Чуть позже, обходя кабанов, страусов — мы увидели Рысь. До чего же она была красива. Хоть и дикая, по своей натуре хищница — пятнистая, с мягкими пушистыми лапами, острыми треугольниками ушей, клыками как штыки, она завораживала. И было в ней что-то магнитическое. Рысь, смиряла каждого из нас своим гордым и независимым взглядом, зелёными яблочными глазами, и равнодушно отворачивалась, меняя направление своего пути.

Возвращаясь в городской автобус, с багажом новых впечатлений за спиной, и проносясь по дорогам уже Электростальских улиц, не верилось, что всё так быстро закончилось. Вот распахнулись те же двери, и вывалились те же школьники, на асфальтированные дороги уставшими гипотенузами.

А где-то там, далеко от всех нас, металась в пожизненной клетке чужая и одинокая Рысь, несгибаемая для всего живого и не живого. И где-то там, под её шерстью, бродили мои мысли.