И прощался с любимой девчонкой:

«Буду помнить тебя», — тихо он говорил,

А она обняла его нежной ручонкой.

«Умоляю вернись, ты мне нужен живой.

Не нужна мне твоя похоронка.

Лишь тебя я любить буду век, милый мой», —

Говорила она, и дрожала ручонка.

Слезы лились ручьем, заливая глаза,

И сердечная боль не давала покоя.

А девчоночки той золотая коса

Стала словно белей от мучений и горя.

Через год, воротясь, к ней солдат не пришел.

Мысли черные душу томили:

«Может быть он другую на фронте нашел?

Но как сильно мы раньше друг друга любили».

И она собралась, силы нет больше ждать.

И сама в дверь его позвонила.

Отворила седая, уставшая мать

И с тревогой в груди ей пройти предложила.

В его комнату, сильно волнуясь, вошла.

И мгновенно души глубина заболела.

Ей хотелось кричать, но она не смогла.

Ей хотелось рыдать, но она не посмела.

На полу у окна, на каталке сидел

Тот ее паренек, но без ног совершенно.

И слепыми глазами на двери смотрел

И дышал тяжело, он все понял мгновенно.

Силы сразу собрав, и к нему подойдя,

На колени пред ним опустилась.

И рукой по кудрям нежно так проведя,

О безумной любви говорить не стыдилась:

«Милый мой, я тебя буду вечно любить

И в беде никогда не оставлю.

Без любви не смогу даже часа прожить,

А за то, что живой я Всевышнего славлю».

Сила этой любви исцелила глаза,

И увидел солдат ту, что видеть хотелось.

На щеке у него заблестела слеза.

Поразила его эта девичья верность.

Верить надо в любовь, чтобы счастье пришло.

Ее Бог завещал нам в наследство.

И тогда на земле будет все хорошо

От беды лишь любовь — вот единое средство!