Оранжевый, насыщенный металлами песок окрашивает кожу в красный. Каждую из десяти весен ты сминал тяжелыми ботинками цветы, оставлял за собой след из пустоты, вымачивал край плаща в драгоценной росе.

Пересекал бурю. Режим реального времени отключался при первом шаге в песочный вал, в гравитационную или магнитную аномалию, несущую за собой ветер. Реальность шла беспорядочными искрами (белым шумом, словно помехи при телевизионной связи) и исчезала.

Десять весен, помноженных на бредовость твоей реальности. Одиннадцатая весна яссира...

Ты поправляешь шемах и плотнее застегиваешь маску-респиратор. Опускаешь капюшон на глаза. Под закрытыми веками — твоя одиннадцатая весна, яссир.

Мягко шагаешь по дорогам, существующим только в генетической памяти. В битве за осознание с с-ума-сошедшими ощущениями запоминаешь дорогу. Песочные ожоги — как маркеры для воспоминаний, потому что тасбих уже неэффективен. Впечатываешь в себя ощущения: запад, восток и север.

Сминаешь тяжелыми ботинками нежные лепестки цветов. Сборщики росы не поднимают глаз. Город встречает тебя яссир.

Одиннадцатая весна, яссир, помни. Пересчитай бусины тасбиха и попробуй пересечь Пустыню, ведя за собой караван.