Лжет тебе в глаза через оранжевые стекла. Белый фарфор (или это тоже стекло?) полупрозрачен. Аромат обжаренных кофейных зерен призрачен. Мир полу-понятен — ты почти не чувствуешь запахов.

На столе лежит книга: тяжелая обложка из желтого металла, выгравированный узор забытой теперь арабской вязью, замок-защелка. Внутри — два, похожих на бумажные, листа. Пустых, конечно.

А на шее у тебя цепочка с медальоном. Пластина чуть меньше фаланги пальца. Металлический прямоугольник два на один сантиметр. Холодный на ощупь. Снимаешь, прижимаешь его к защелке и открываешь книгу.

Кофе. Хлебцы с джемом. Солнце, поднявшееся на четыре асба над горизонтом. За плотным пологом, закрывающим дверной проем, слышны шаги — должно быть, девушки вернулись с водой. С первого этажа доносится пение — младшие разучивают первые в своей жизни песни. Протяжно шуршат жернова, которые двигают трое мужчин.

Ложь — это то, что ты слышишь? Умолчание, сокрытие правды, просто не говорить о. Взгляд слепо упирается в небо, в аквамариновую нереальную зелень. Оранжевый светофильтр окна накладывается на выжженное небо. Говорят, раньше деревья были зелеными.

Говорят, раньше не было осыпающегося белого пуха.

Говорят, раньше...

Ты, наконец, смотришь на раскрытую книгу. Слова написаны темно-серым четким машинным шрифтом на шершавой бумаге. Изобретения предков: маленький медальон, хранящий сотни страниц; книга, которая позволяет их читать.

Амулет, оплаченный в этот раз только одной жизнью. Жизнь, в этот раз никем не оплаканная. Аасима, умершего по ту сторону озера, никто не ждал. Он вплавил свое сердце в маленький кусочек металла, создавая аномалию, и ушел в бурю.

Аасим-защитник почувствовал это и хотел пойти за ним. Девчонка-бесплодная опередила его и — вот. Говорят, он возьмет ее в жены. Генетическая линия сохранена — аасим может получить разрешение.

Вот только что в этом медальоне? Чье-то бессмысленное прошлое? Картинки, где слово "аквамарин" еще что-то значит? Очередная наивная ложь?

Пальцы, выкрашенные солнцем в оливковый, легли на обложку книги.