Tempus fugit. Эта ночь пролетела в грезах. В четырех совершенно разных снах. И вот, утром, стоя у забора с сигаретой, Марк поприветствовал соседку и спросил,-
— А вы не знаете, как произносится слово «Halabullu» ?
Она не останавливаясь, ответила,— нет. И задала свой вопрос,-
— У вас нет чистящих средств для линолеума ?
Марк только пожал плечами, и Агнесс пробежала мимо.
«Show them what you can do».
Кошка проснулась с чувством голода. И хоть оно немного притупилось, все равно перед глазами прыгали кусочки кошачьего корма.
— Мне срочно надо поесть,— решила она и пошла искать по дому. На полу все так же лежал «натюрморт», но прикоснуться к нему она не могла. И тогда она решила попросить еды. А у кого это можно было сделать ?
Джек уплетал корм из миски, а его хозяин гладил его шерсть.
— Хороший пес ! Ешь, будешь сильным, и, когда вырастишь ещё чуть-чуть, сможешь защитить кого-угодно. Ведь сможешь ?
Пес замахал хвостом.
— Это мой пес ! — сказал Марк и оставил Джека наедине с завтраком.
Пес ел. Не отвлекался ни на что, даже когда заметил Маршу, пролезшую в дыру в заборе и нюхающую запахи его миски.
— Bonjour. (Здравствуйте).
Джек не обратил на неё никакого внимания. Какая разница, что она там бормочет ? Может быть, она умственно отсталая,— подумал он,— ведь раз она не может составить звуки, издаваемые ею, в понятные предложения, значит, это так ?
— Vous ne pourriez pas me donner la partie de ce que vous mangez ? (Не могли бы вы дать кусочек того, что вы едите ?).
Кошка подошла к псу и посмотрела в его миску.
— Je ne mangeais pas déjà le deuxième jour. Et si vous me donnez le plus petit morceau de votre repas, je vous serai très reconnaissante. (Я не ела уже второй день. И если вы дадите самый маленький кусочек вашей трапезы, я буду очень вам благодарна).
Ответа она не дождалась, и, чтобы хоть как-то перебить аппетит, нагнулась к миске, чтобы понюхать еду.
Джек среагировал мгновенно. Оттолкнул кошку лапой и зарычал на неё, так яростно, что вся его шерсть встала дыбом.
— Пошла вон, воровка.
Марша не поняла слов, но интонации были знакомые. Извиняясь, она попятилась к забору. И только оказавшись по свою сторону ограды, она расслабилась и упала на траву.
— Mon Dieu, comme je veux manger. (Господи, как же хочется есть).
Марк видел все из окна. И, когда пес вернулся к своей миске, он подошел и положил руку ему на голову.
— Знаешь, Джек, ты конечно, молодец, что охраняешь свое. Это правильно.
Питомец завилял хвостом.
— Но настоящий мужчина должен быть благородным. Ты понимаешь, о чем я говорю ? Это когда у тебя полная миска, а какая-то кошка, пусть даже она и дура, хочет есть, и ты делишься с ней своим, только тебе и никому другому не принадлежащим куском. И от этого чувствуешь себя благороднее. Теперь до тебя дошло ?
Пес перестал есть.
— Хочешь, чтобы я был тобой доволен ? Тогда оставь один кусок для этой кошки. Может, хозяйка не покормила её. А может, у неё постоянное чувство голода. Кто знает ?
Марк вернулся домой, насвистывая Формби, одну и ту же, не дающую ему покоя песню, а пес, съев ещё корма, остановился и посмотрел на последний, достаточно большой, жирный, и аппетитно выглядящий кусок.
— Сенсей дал мне задание. Я выполню его. — и он отошел от миски. Лег в дальних кустах и, затаив дыхание, стал ждать. Через, наверное, час, появилась кошка. Она осмотрелась, походила по газону и, наконец, подошла к миске. Понюхала содержимое, но не взяла.
— Moi en effet, non la voleuse,— решила она и села мордочкой к миске.— Je regarderai donc. Et penser que je mange cela. (Я ведь не воровка. Следовательно, буду смотреть. И думать, что я это ем).
Ещё через пять минут кошачьей медитации пес не выдержал. Он встал и пошел к Марше. Та, какое-то время сидя спокойно и не обращая на него внимания, вдруг повернула голову. И бросилась к дыре в заборе.
— Дура, стой ! — крикнул пес и побежал за ней. И Марша убежала бы, если бы Джек не прыгнул. Он перелетел через неё, ударился об забор, мысленно выругался «чтоб тебя корейцы взяли» и преградил своим телом путь к отступлению.
— Il me rompra. (он меня разорвет). — подумала кошка, с разбегу уткнувшись в собачью шерсть. Бежать было некуда, так что она легла на траву и закрыла голову лапами.
— Eh bien, fais. (ну же, давай). — шепнула она.
Над её телом проносилось горячее дыхание, нависли тяжелыми рядами острые клыки.
— Je sentirai la douleur (будет больно),— решила она и сжалась ещё сильнее.
Что-то холодное ткнулось ей в бок. Ещё раз. Она открыла один глаз и увидела рядом с собой большой черный нос.
— Que vous voulez ? (Что вы хотите ?)
Джек толкнул её в сторону миски.
— Vous voulez que je mange cela ? — спросила она,— Vous souhaitez essayer le chat avec la farce? (Хотите, чтобы я это съела ? Хотите попробовать кошку с начинкой ?)
Пес начал двигать её лапой. Затем аккуратно взял зубами за шкирку и отнес к миске. Положил и отошел.
Марша посмотрела на еду. Перевела взгляд на пса, и снова — на еду. Джек кивнул в сторону оставшегося собачьего корма и лег на траву. А кошка, сперва осторожно, прикоснулась зубами к кусочку. Облизала его и подождала реакции. Хозяин еды даже не дернулся, а все так же наблюдал за Маршей. Тогда она приступила к своему завтраку.
— Il est très savoureuse ! (Как вкусно),— Это была первая её счастливая мысль за сегодня. Она чувствовала, как желудок наконец-то что-то переваривает, и это было очень приятное ощущение. Кошка доела кусочек до половины, и повернулась к Джеку.
— Vous divisez avec moi le repas ? (вы не разделите со мной трапезу ?)
Пес встал и подошел к ней.
— Уже наелась ? — спросил он.
Марша показала на недоеденный корм.
— Vous voulez ? (Хотите ?)
— Не нравится ?
Кошка смотрела на Джека, он — на неё, и каждый из них ждал чего-то друг от друга. Наконец, псу это надоело первому.
— Какие же все-таки кошки тупые ! Не могут толком сказать, сыты они или нет. — подумал он и спросил,-
— Будешь доедать ?
Кошка с немым вопросом уставилась на собачью морду.
— Если нет, тогда иди отсюда. — сказал Джек и зарычал. Марша отошла на пару шагов и подумала,— Probablement, il veut rester dans la solitude (Наверное, он хочет побыть один). — и скрылась в проеме в заборе. А пес положил голову рядом с миской и посмотрел на оставшийся кусочек.
— Сенсей говорил, что я буду чувствовать благородство.
Джек прислушался к своим ощущениям, но, кроме сытости, он ничего не чувствовал.
— Значит, надо ждать, пока я не осознаю, что стал благороднее.
Он закрыл глаза и улегся поудобнее. И заснул.

— Ах ты, моя маленькая. Прости, что забыла покормить тебя утром. Будешь есть ?
Кошка встала у своей миски и наклонила на бок голову. Агнесс взяла пакет с кормом и опорожнила наполовину. Еда просто вываливалась, и Марша благодарно мяукнула,— Merci. (спасибо).
— Ладно. Если что, я в комнате. Как поешь, приготовься к причесыванию. Сегодня мы будем делать из тебя самую красивую кошку в округе.
Марша мяукнула что-то неразборчивое и приступила к ужину.
Наконец-то она наелась. Хотелось лечь рядом со львенком и заснуть. Окунуться в теплые, сытые грезы. Но у неё было одно дело.

Пес, почувствовав, что его кто-то трогает за плечо, подумал, что это хозяин. Он открыл глаза, и удивился, увидев кошку, которая держала во рту кусок корма.
— Что ты хочешь ? — спросил он и потянулся.
Марша положила еду рядом с Джеком и отошла.
— Se régalez . (Угощайтесь).
Пес понюхал корм. Пах он мясом. Причем, вкусным мясом.
— Это мне ?
— Vous ne voulez pas ? (Вы не хотите ?)
Пес наблюдал за кошкой. Та показала на еду.
— Наверное, это благодарность.— решил он и проглотил угощение.
— Все — таки кошки глупые создания,— размышлял Джек с набитым ртом,— но, хотя бы благодарные.
— Vous aimiez ? (Вам понравилось ?)
Пес встал, потянулся и кивнул кошке.
— Спасибо. Но ты, наверное, все равно не понимаешь, что я хочу этим сказать.
Марша подошла к Джеку и, совершенно неожиданно для него, и несколько неожиданно для себя, лизнула его в щеку.
— Vous m''avez sauvé de la mort par la famine. Je vous suis très reconnaissante. (вы спасли меня от голодной смерти. Я вам очень признательна).
Пес смотрел на неё выпученными глазами. И в голове у него проносились разные мысли.
— Зачем она это сделала ? Хотела меня укусить ? Непохоже. Тогда почему ? Или это ещё один, чисто кошачий вид признательности ? Господи, какие же они непонятные, особи семейства кошачьих.
Не зная, что делать в таких случаях, он тоже лизнул её. Провел шершавым языком по мордочке. Кошка покраснела сквозь шерсть и бросила,-
— Il m''est temps. Encore une fois merci. (Мне пора. Еще раз спасибо).
Джек посмотрел ей вслед. И ещё раз удивился, как грациозно она двигается. Сам попробовал так пройти, но её мерное покачивание туловищем у него не получилось. Он был крепко сбитым, и её легкая поступь балерины была не для него.
— Все — таки, глупые создания эти кошки. Даже ходить не умеют, как нормальные животные.
Пес хотел было лечь и снова заснуть, но какое-то легкое возбуждение не отпускало его.
— Пойду проведаю сенсея,— решил он и побежал в дом.

В три часа ночи спокойный район разбудил крик. «Нашел !!!» Агнесс включила ночник, и, подойдя к окну, уставилась на соседский дом. Вопли раздавались оттуда. А потом громко заиграла музыка.
— Вот дурак ! — сказала она,— никак не угомониться. Неужели напился и буянит ?! Наверное.
Женщина легла и попыталась заснуть. Но громкая мелодия забиралась к ней в грезы, расталкивая её.
— Три часа ночи ! Я должна спать,— думала она,— а он этого не понимает. Мне завтра на работу, а соседу побоку. Чертов эгоист ! Завтра я ему все выскажу !
Агнесс достала коробочку с берушами, и, заткнув ими уши, опустила голову на подушку.
— Наконец-то покой,— сказала она и закрыла глаза.

Утро подкралось к людям слишком быстро. Агнесс, невыспавшаяся и злая, прошла мимо дома Марка. Собираясь, она даже заготовила речь. «Что это вы себе позволяете,— собиралась сказать она,— Ночью буяните, слушаете громкую музыку. Вам повезло, что я не вызвала полицию. Но предупреждаю первый и последний раз — если такое повторится, я вызову копов. Обещаю вам, вызову. Можете даже не сомневаться.» Но эти мысли так и остались мыслями, так и не превратившись в слова. Марк в это время спал. Уставший и недовольный. Уставший потому, что не сомкнул глаз всю ночь, а недовольный — поскольку, хоть он и нашел Формби на кассете, и прослушал её раз сто, так и не понял, как правильно произносится слово «Halabalu».

Пес проснулся свежим и бодрым. Вспомнил, как кошка лизнула его в щеку, и приложил лапу к этому месту.
— Было неплохо, признай это,— сказал он себе. И его рот растянулся в оскале.
С самого обеда он прыгал по газону, разминаясь, в душе веря, что кошка посмотрит, хотя бы мельком, на него. Но её не было. Так было аж до трех часов дня. А потом он решил не ждать, разбежался, и перепрыгнул через забор.
Газон по одну сторону совсем не отличался от газона с другой. Вот только здесь было пусто. И он залаял.
Кошка в это время мылась. Она упорно облизывала шерстку, стараясь привести её в самый роскошный вид. Лай привел её в смятение. Она хотела было броситься к окну, но потом решила закончить туалет. Наконец, заставив Джека прождать десять минут, она спрыгнула на траву и сказала,-
— Bonjour. (Здравствуй).
Она даже не заметила, как быстро они перешли на ты.
Пес кивнул ей и понял, что зря пришел без подарка. У него в миске от завтрака остались лучшие куски, а он заявился с пустыми лапами.
— Il m''est très agréable que tu es venu. — произнесла Марша и ткнулась мордочкой в мягкую шерсть на груди Джека. — Nous ferons une promenade ? (Мне очень приятно, что ты пришел. Давай погуляем ?)
Она направилась к двери, ведущей на улицу.
— Tu voyais un jour le monde ? (Ты когда-нибудь видел мир ?)
Пес пошел за ней.
— Хочешь на ту сторону ? А смысл ? Там нет ничего такого, чего нет здесь. Так говорил мне Сенсей !
— Mais je n''étais jamais sur cette partie. Comment tu penses, le monde est beau ? (А я вот никогда не была на той стороне. Как ты думаешь, мир прекрасен ?)
Марша показала на маленькую лазейку и прошла в неё. Джек перемахнул через забор, и они очутились на улице. Город открылся им, такой большой, что они, при всем желании, не смогли бы охватить его. Им просто не хватило бы воображения.
Мимо проехали машины. Пес наблюдал за ними с недоверием, написанным на морде, а кошка смотрела на эти чудеса с широко открытыми глазами.
— Comme il est beau autour! (как вокруг красиво).
Люди, люди, люди. Они были везде. Они шли рядом, стояли сзади и спереди, кто-то говорил по мобильному телефону, кто-то беседовал друг с другом, и все они в том или ином виде двигались.
— Как-то неуютно.
Они почувствовали адреналин, выделяемый этим городом. Его феромоны, любви, страсти, похоти, страха, ненависти и гнева, вот что они ощутили на своих шкурах.
— Давай вернемся. — сказал пес и показал на забор. Кошка посмотрела на него, не понимая, и, только когда Джек перелез обратно, до неё дошло. Она вернулась на свой родной газон и увидела неуверенность на морде собаки.
— Cela ne te plaît pas ? (Тебе не нравиться ?)
Марша застыла с немым вопросом.
— Не хочу туда ходить.
Пса передернуло, и он перемахнул к себе. Кошка побежала за ним.

Марк стоял и курил. Он только что проснулся и прокручивал в голове запись песни Формби. Как же там звучало это слово ?
Какого же было его удивление, когда он увидел, что его верный Джек перепрыгнул с соседского участка, а за ним, через щель в заборе, последовала кошка.
— Похоже, вы подружились, ребята,— сказал он. И пошел докуривать в дом, чтобы не мешать.

Тот вечер запомнился псу. Тем, что Марша была все это время с ним. Они бегали по газону, играли, он катал её на спине, а потом они просто лежали, и она прижималась своим теплым, пушистым боком, к его, большому и волосатому.
Они разговаривали. Обо всем. Джек рассказывал, как он преданно служит своему хозяину, в традициях, которые объяснила ему мать. А Марша говорила, что мечтает побывать на Бродвее. Она не знала, что это такое, но об этом рассказала ей мама. А еще она говорила, что Бродвей — это место, где есть много кошек, и, чтобы посмотреть на них, люди платят деньги.
Когда вечер обернулся ночью, Марша убежала к себе. А пес вернулся домой. Как обычно, устроился рядом с креслом хозяина и приготовился слушать, как тот будет петь про «Hallubalo». Но вместо этого Марк сел рядом с Джеком на пол и сказал,-
— Ты вырос, парень. Стал уже совсем большой и самостоятельный.
Пес завилял хвостом.
— Запомни, я не собираюсь ограничивать тебя в жизненном пространстве. Раз ты уже побывал у соседей, значит, ты хочешь открыть для себя новые горизонты. Я помогу.
Он повернул его голову к себе и произнес,-
— С этого дня дверь на улицу будет всегда открыта. Я этого делаю для тебя. Но, чтобы все было хорошо, чтобы, если ты заблудишься, тебя всегда вернули мне, ты должен будешь надеть ошейник.
Марк достал из кармана халата маленький кожаный ободок и водрузил на шею Джеку.
— Носи и гордись. Здесь мои данные, так что, если что-то случится, не переживай. Мне позвонят, и я приеду. И помогу тебе. Ладно ?
Парень протянул руку Джеку, и тот положил в неё свою лапу.
— Считай, что это наше мужское рукопожатие.
Марк погладил пса по голове и вернулся к телевизору. А Джек свернулся у него в ногах. А Марша в это время уже сладко посапывала рядом со львенком. И ей, почему-то, снились собаки.

— Привет.
Крикнул Марк, стоя с сигаретой у своего дома.
— Здравствуй,— отвернув лицо в другую сторону, произнесла Агнесс.
— Как жизнь ?
Женщина прошла мимо, бросив,— Все хорошо.
И подумала,— Вот наглец. Буянить буянит, так ещё и так неуважительно отзывается.
Парень докурил и вошел в дом. Споткнулся о пса, отчего тот проснулся и вскочил. — Все нормально, Джек, спи дальше.
Он бы и рад, но сна у него не было ни в одном глазу. Через минуту он уже стоял во дворе и лаял. Звал кошку.
Та, в свою очередь, проснулась сегодня рано. Но искать Джека не пошла. Решила его не будить. Так что она погуляла по дому, позавтракала и устроилась на подоконнике. Но, только услышав знакомый голос, пошла к соседям.
— Bonjour. — сказала Марша. (Здравствуй).
— Привет.— улыбнулся оскалом пес. И кошка поймала себя на мысли, что его зубы больше не кажутся ей такими страшными.
— Qu''aujourd''hui te rêvait ? — спросила она. (Что тебе сегодня снилось ?)
Джеку захотелось что-нибудь ей рассказать. Или хотя бы показать. Но что ? И тогда он вспомнил про конверт, который спрятал в кустах.
— Пойдем, я тебе кое-что покажу.
Он достал грязное письмо и протянул ей.
— Помнишь ?
Кошка наклонилась к конверту и счистила с него землю.
— Voici sur quoi il y avait ton rêve. (Вот о чем был твой сон.)
Её привлекла отнюдь не серая от грязи бумажка, а марка, с изображенным закатом. Тяжелым и багровым.
— Parfois cela me rêve aussi. (Мне иногда это тоже снится). — сказала она.
Красное солнце, наполовину опустившееся за горизонт. Близкое и дорогое.
— Parfois il me semble que je le voyais, autrefois. (иногда мне кажется, что я уже видела это, прежде).
— Тебе нравится марка ? — спросил пес. И посмотрел повнимательнее. На самом деле его никогда не интересовали маленькие кусочки бумаги с картинками, которые приклеивали на письма, чтобы показать, что за почтовые услуги заплачено. По-крайней мере, ему казалось, что они нужны для этого. Так он это понимал.
— Красивый закат,— сказал он.
— Il semble que le soleil se noie avec la réflexion personnelle. L''ombre noir. Le soleil rouge. Ils sont beaux ainsi dans la combinaison. (Кажется, что солнце тонет в своем отражении. Черная тень. Красное солнце. Они так красивы в своем сочетании).
— Я люблю смотреть на закаты. А ты ?
Кошка погладила рыжую шерсть Джека и лизнула его в щеку.
— Je propose de regarder ce soir le coucher. (Давай сегодня посмотрим на закат).
Пес прижал к себе Маршу и сказал,-
— Может, составишь мне компанию сегодня вечером. Я принесу еды, и мы будем любоваться заходящим солнцем.

Марк очень удивился, когда вечером вышел покурить, и увидел собаку и кошку, неотрывно смотрящих на закатывающееся светило. Он зашел обратно и тоже уставился на заход солнца. Сами собой вспомнились его утраченные отношения. Бывшая девушка, с которой они хотели пожениться. То, как они проводили вечера в шезлонгах во дворе, и как она целовала его, и как он раздевал её, и солнце отбрасывало последние блики на её загоревшую, блестящую от крема кожу.
Он вернулся в комнату. Сел перед телевизором и выстроил перед собой батарею из пивных банок.
— Малышка, я не хочу о тебе думать,— сказал он воспоминанию. И открыл первую банку. На пятой он заснул.

Tempus fugit. Это так. С этим невозможно поспорить. Но для некоторых оно летит мимо, а кто-то мчится рядом с ним, оседлав ветер, ловя ощущения, чувствуя себя повелителем мира.
Для Марши и Джека время пролетело незаметно. Они жили так, как хотели жить. Динамично, не останавливаясь. Каждый день они ходили гулять в город, и пес, сперва медленно, но постепенно привык к шумным улицам и дорожному движению.
Первый месяц они посвятили Клэптон стрит, затем решили пойти дальше. И вот, в один отвратительный день, Марша решила сама выбрать маршрут.
В десять они побывали у кинотеатра, она восхищалась афишами, а он — запахами попкорна.
В одиннадцать они уже стояли у выставки Уорхола , и Марша объясняла Джеку, чем так отличается от всего остального термин «конвейерное искусство». А он, в свою очередь, доказывал ей, что суп Кэмпбелл — полный отстой, и что есть его можно только, когда нет ничего другого.
— Les tons acides est une décision courageuse. — говорила она. (Кислотные тона — это смелое решение).
— По мне, так лучше съесть замороженную сосиску,— отвечал он ей.
В двенадцать они стояли у автобусной остановки, и кошка, в непонятных надписях на автобусах, пыталась угадать, какой же из них идет на Бродвей. А он обнюхивал пассажиров, угадывая, кто сегодня что ел.
И весь день прошел бы прекрасно, если бы их не занесло в гетто города Кемикалс. На печально известную Мэйнстрим стрит. Джек пытался задержать Маршу, но та не могла остановится.
— Je jamais n''étais pas ici. — говорила она, когда он толкал её лапой обратно. — Est-ce que ce ne t''est pas intéressant ? (Я никогда не была здесь. Неужели тебе не интересно ?)
В конце концов, он согласился, и они оказались в самом сердце грязного района с полузаброшенными зданиями.
Когда парочке преградили дорогу два ротвейлера, Джек зарычал, и потребовал, чтобы им дали пройти.
— А тебе не много ли хочется, шавка ? — спросил один
— Наверное, он действительно чего-то хочет. — добавил другой,— посмотри, он же неформал. Он гуляет с кошкой ! Может, он с ней встречается ?
— Кто их знает, этих неформалов. Ну что, порвем их ?
— Только эта кошечка моя !
Ротвейлеры зарычали, так, что Маршу пробрало до костей. Она почувствовала их злобу. В рыке Джека, даже когда он ей угрожал, не было такого отчаянного бешенства, что был внутри этих псов. И она побежала.
Собаки бросились за ней. В полной тишине, Джек напрыгнул на одного, но тот оттолкнул немецкую овчарку как беззащитного щенка, и побежал дальше.

Кошка неслась так, как будто за ней мчались черти. В принципе так и было. Два ротвейлера были для неё самым страшным переживанием в жизни, и она надеялась, что не последним. А сзади, немного отстав, бежал Джек. Он никогда так не бегал, его лапы устали, подушечки сбились, ведь, каким бы сильным он не был, все равно он был домашним питомцем.
Марша чудом оказалась на Клэптон стрит. Хотела забежать к себе, но дорогу ей преградил один из ротвейлоров.
— Ils m''ont rattrapé (догнали).,— подумала она и бросилась во двор к Джеку. Тем самым она отрезала себе путь к отступлению. Игра была проиграна. Она это понимала. Последним шансом было дерево, и она уже лезла по нему, цепляясь коготками за кору, как один ротвейлер нагнал её, схватил за живот, укусил и отбросил на середину двора.
— Конец тебе, киска,— сказал его друг, и тоже цапнул в мягкое пушистое пузико. Она чувствовала их зубы, но последней надеждой было то, что Джек прибежит, вот уже сейчас, нет, через секунду, но он будет здесь, и спасет.
— Все, хватит, бежим отсюда !
Когда пес появился у себя во дворе, кошка уже перестала дышать. Её маленькая, пушистая грудка больше не поднималась, глазки были закрыты, а лапки разведены в стороны.
Джек подошел к ней, обнюхал и толкнул лапой.
— Вставай.
Она не отвечает. Наверное, совсем как мама — подумал он.
— Пожалуйста, встань. Я обещаю, я никогда больше не скажу ничего плохого про кошек. Только поднимись.
Ни слова ответа. Джек лизнул её в мордочку. И почувствовал соленый привкус крови.
— Помнишь тот закат, что мы видели вместе. Я обещаю, что мы будем смотреть его каждую ночь. Пожалуйста, хотя бы вздохни.
И тут он услышал вопль. Позади себя, с улицы.

Марк стоял на кухне и готовил обед. И, естественно, напевал.
«Show them what you can do»
Остановился и скороговоркой произнес.
«Make a hullabaloo».
Он замер. Вдруг он понял, что наконец нашел это слово, внутри себя, оно все время было там, а не только на кассете с записями Джорджа Формби.
Однако радость была недолгой. С улицы донесся вопль. И он, уронив ложку с солью в кастрюлю, выбежал во двор.
— Ваша собака загрызла мою кошку ! — кричала женщина, тыкая пальцем на пса.— Посмотрите, что она сделала !
— Джек не мог ! — ответил Марк и, ошарашенный, посмотрел на происходящее.
— Я сделаю все, что ты захочешь ! Клянусь. Мы будем каждый день смотреть на того художника, с банкой супа. И даже проберемся внутрь кинотеатра. Клянусь, только вздохни.
— Джек не мог ! Ты ведь не мог, Джек !
— Не мог ?! Я подхожу, и вижу, как он стоит над ней, и пялится своими тупыми глазенками !
— Скажи что-нибудь. Обещаю, я научусь говорить на тех звуках, которые издаешь. Мы будем понимать друг друга. Пожалуйста.
Джек положил голову на грудь кошке и попытался услышать стук сердца. Но, кажется, внутри все остановилось. Тогда он лизнул её, провел языком от ушей и до подушечек лап.
Посмотрите, он хочет её съесть ! Если вы его сегодня же не усыпите, я подам в суд. В полицию ! Уж они то найдут, что с вашим ублюдком делать ! — не унималась женщина. Тон её голоса повышался, и давил на уши. А Марк стоял и растеряно, не понимая, что происходит, твердил,-
— Зачем, Джек ? Разве я тебя плохо кормил ?
Пес посмотрел в потухшие глазки Марши. Погладил лапой мягкий, запачкавшийся кровью животик и сказал,-
— Значит, вот как. Больше я не смогу любоваться закатом вместе с тобой. Жалко. А без тебя я тем более не могу им любоваться.
Джек грустно улыбнулся, и увидел, как его слезинка ударилась о хрупкое создание, о кошку.
— Знаешь, что я сейчас понял ? Не смогу я жить без этих закатов. Так что… прощай.

Марк не успел среагировать, как его пес сорвался с места.
— Он хочет убежать ! — закричала Агнесс и протянула руку, чтобы поймать его. Но Джек оказался проворнее. Мелькнув мимо них, он выбежал на проезжую часть. Повернул голову налево, и увидел джип. И удар.

— Ну что, уроды, кто из вас сегодня хочет АВТОМОБИЛЬ ?!!!

От автора: 1.дейтсвие происходит в вымышленном городе Кемикалс. 2. Вместо ссылок перевод поставлен в скобках. 3. Перевод осуществлен Промтом.


Был вопль. Скорее даже, визг, когда женщина, в возрасте, подошла к своей кошке. Распростертой по газону, в крови, со следами зубов на боку. Хозяин газона, и, собственно, дома, который на нем стоял, выбежал с немым вопросом.
— Ваша собака загрызла мою кошку ! — женщина не унималась.— Посмотрите, что она сделала— , и показывала пальцем на ещё теплый пушистый трупик.
— Джек не мог !
Хозяин растерянно смотрел на свою собаку.— Ты ведь не мог, Джек !
— Не мог ! Я подхожу, и вижу, как он стоит над ней, и пялится своими тупыми глазенками !
Пес положил голову на кошку и облизал.
— Посмотрите, он хочет её съесть ! — закричала женщина,— если вы его сегодня же не усыпите, я подам в суд. В полицию ! Уж они то найдут, что с вашим ублюдком делать !
Хозяин растерянно смотрел на пса. Облизывающего кошку. Явно, с гастрономическим интересом.
— Зачем, Джек ? Разве я тебя плохо кормил ?

Теплый закат медленного дня. Когда ты двигаешься, словно во сне, не понимая, двигаешься ли ты, или за тебя двигается обстановка. Но все равно строишь внутри свои эмоции. Подбираешь их сам. Как в кино, когда снимают погоню, и актер, сидя в стоящей машине, изображает недетский адреналин.
— Ты помнишь цвет неба, когда мы поженились ?
Девушка произнесла это, и покрепче взялась за руку своего парня. Он улыбнулся, слегка приоткрыв рот, и потянулся к её губам.
— Сперва ответь !
— Вечером, когда мы сидели на крыше нашего дома, ты в свадебном платье, а я в джинсах, небо было цвета вишни со сливками.
— Багровый закат с бледными разводами облаков ! Неужели ты помнишь ?!
Парень остановился, прижал её ладонь к лицу и сказал,-
— Это было всего год назад. Но даже если пройдет тысяча лет, я не забуду того, что меня связывает с тобой.
Они шли по набережной. Тот маленький кусочек ещё не зашедшего солнца отражался в воде. Легкая рябь добавляла объема, и эта панорама, двое на фоне заката, запечатлелась в реке.
Парень посмотрел на часы. Обнял девушку и сказал,-
— Уже почти десять. Нам завтра обоим рано вставать. Пойдем домой ?
Она зевнула, и прошептала,-
— Опять работа ?
— Завтра понедельник. И с этим я ничего не могу поделать.
— Может, мне заболеть ?
— Чем ?
Девушка пожала плечами. И потянула его за собой, продолжать прогулку.
— Как думаешь, если я скажу, что у меня вирус Эбола, и меня нельзя обследовать, потому что я заразная, меня освободят от работы ?
Парень засмеялся.
— Вряд ли.
Девушка подняла глаза к небу.
— Боже, сделай так, чтобы я не пошла завтра на работу. Что угодно. Только бы не пришлось рано вставать.
— Компромисс. — сказал парень,— завтра ты встаешь, идешь в свою фирму, выполняешь обязанности аж до пяти вечера, а после я возьму тебя на мюзикл.
— На «кошек» ?
Девушка ждала ответа. Потому что «на мюзикл», могла означать и на «Иисуса Христа — суперзвезду», а ей рок никогда не нравился.
— Да, на «кошек». Но, только не забывай, я их не люблю, поэтому за те два часа мучения ты ещё будешь мне должна.
— Что угодно,— выдохнула девушка,— у тебя уже есть билеты ?
— И даже платье для тебя !
— Но ты ведь не пойдешь в джинсах ?!
Парень, в показном огорчении, опустил голову, и добавил,-
— Ну, и костюм для меня. Эх, завтра будет просто день мучений.
— Я тебя обожаю.
В её тихом вопле были слышны все её эмоции, а в прикосновении, в объятии, в поцелуе, они открывались парню снова и снова.
— Ха-ха-ха,— засмеялся он, когда девушка бросилась ему на шею,— Я знал, чем на тебя повлиять. Все, теперь, если мне что будет нужно…
— «Кошки»,— сказала она,— только, и снова, «кошки».
Несколько минут они шли, обнявшись, смотря под ноги, чтобы ничто не заставило их разорвать объятия. А потом девушка не выдержала,-
— Говорят, это будет как на Бродвее. Актеры, декорации. Я слышала, что постановщики немного изменили сценарий. Думаешь, будет хуже ?
— Джесси, я ведь совсем не разбираюсь в мюзиклах. И в кошках. Так что давай я лучше посмотрю в Интернете.
— Нет ! Ты испортишь сюрприз.
Они шли все время вперед. Не останавливаясь, изредка бросая косые взгляды на закат. Она хотела спросить,— тебе нравится красное солнце ? А он бы ответил,— мне все нравится, на фоне тебя.
Но, когда солнце зашло, романтика погрузилась во тьму. Через десять минут они оказались у моста. Рядом с двумя барами. Если бы они пошли домой, то, завтра, наверное, попали бы на «кошек». Увидели бы пляски Дженниэнидотс и Рам-там-таггера, удивились фокусам Мифистофилиса, смеялись бы и плакали, смотря, как Гризабелла поднимается в свой кошачий рай.
Их путь домой шел рядом с баром. Девушка заметила в толпе людей, стоящих у дверей, знакомого. Он пригласил парочку внутрь, и те согласились.
Как потом, в полиции, рассказывал свидетель, Дженифер Уилс и Мартин Уилс сидели за столиком у стены. Когда к ним подошел незнакомец, они пили коктейли. Он что-то у них спросил, получил отрицательный ответ, схватил девушка за руку и потащил за собой. Мартин бросился на помощь, нанес два удара кулаком в лицо, но это неизвестного только вывело из себя. Он достал стилет и воткнул его в живот Мартину, так же легко, как в подушку, набитую перьями. Дженифер закричала, но в общей панике никто не разобрал, что она кричала. Похоже, незнакомцу это не понравилось, и он взял со стола бутылку, ударил девушку по голове, и, теряющую сознание, со струйкой крови, тянувшейся по волосам, оставил её на полу.
— Так глупо,— говорил свидетель, молодой парень, никогда такого ещё не видевший,— Они же его совсем не знали. Зачем он пришел ? Может, он был под какой-то дурью ? Но все равно, убить двоих, и просто уйти, даже не обернуться — это…— он тряс руками, как будто бы пытался схватить не приходящие в голову слова,— это дико, в конце концов ! Так нельзя !
Детектив, выслушавший показания, кивнул ему, и отправил домой, на всякий случай, дав ему телефон психолога. И пошел обзванивать родственников. Чтобы те готовили двойные похороны. Дженифер Уилс и Мартина Уилса. Влюбленных. Отдавших друг другу всего год.

— А теперь, главный приз — автомобиль. Чего ? Никто не хочет ?
Человек, в черном костюме, теребя заспанные глаза, подошел у барабану.
— Ну что ? — он зевнул, так, так что в открытый рот мог поместиться черный ящик, и ещё две шкатулки, на слегка высунутый язык.— кому автомобиль ?
Он осмотрелся по студии, по пустым зрительским местам, остановился на секунду на «слове», закрытом черными квадратами, на длинном барабане, с цветными буквами вместо цифр, и ещё раз зевнул.
— Боже, как все надоело ! Везло же когда-то Якубовичу и Чарли О`Доннелу . Их участники хотя бы хотели автомобиль. А вы то что хотите ?
Гости стояли перед барабаном голые. Живые глаза, запечатанные в манекены. Три похожих друг на друга создания, не отличающиеся ни половыми признаками, ни чертами лица.
— Опять будете стоять и молчать. — ведущий сел на ступени, идущие к «слову» и сказал,— Если бы мне давали по доллару за каждый год моей «любимой»,— с каждого произнесенного звука просто капал сарказм,— работы, я бы стал бы долларовым миллионером. Хотя…— он задумался,— это вряд ли. Но вот тысяч десять я бы заработал.
Человек улыбнулся.
— Нет, в те времена ещё не было долларов.
Взлохматил волосы и добавил,-
— Все-таки были. Просто распространялись высеченными на камнях.
Он застыл с улыбкой и немым ожиданием на лице. В приоткрытом рту с места на места дергался язык. Не услышав реакции, он сплюнул на пол и сказал,-
— Все, вы лишились всех подсказок.
Ведущий встал, зевнул, и достал пачку сигарет. Закурил, и освободившейся рукой показал гостям дулю.
— Вот вам две шкатулки. Вот вам «Угадайте три буквы». Я эту шутку рассказываю уже чертову тучу времени, а раз вы такие умные, что не засмеялись, вот вам ещё и «приз».
Манекены, люди, или что-то еще, удивленно смотрели на ведущего.
— Долго вы будете на меня пялиться ?! Там, сзади меня, слово, «место, где вы, заср…цы, находитесь.» Так что, давайте. Ты, первый.
Создание, покрутив зрачками в надежде рассмотреть все получше, запнулось.
— Поле чудес ?
— Обидно,— вздохнул ведущий,— но вы сегодня остаетесь без автомобиля. Следующий !
Нечто, чертами похожее на мужчину, задумалось. Но не о слове. Голос соседа показался ему знакомым. Не звучанием, а скорее тоном. И все же, откуда он мог знать это, если проснулся три минуты назад, стоящим в этой студии, недвижимым манекеном ?
— Где ты находишься ? Девять букв. Даю подсказку. — ведущий, ухмыляясь, облизывая нижнюю губу, произнес,— пробудете вы здесь недолго. Итак, где вы ?
— Колесо фортуны ?
Слова звучали слишком тягуче. Он удивился своему голосу. Тяжелый, словно звучание бас-гитары, и срывающийся, словно недоделанный. Или ненастроенный звукорежиссером.
— Твою мать, ты что, считать не умеешь ? Что-то у нас объявилось уже два пешехода. Не цените вы наш автомобиль. А зря. — сказал ведущий, и обвел рукой студию. — То, что у нас здесь нет ничего, имеющее не то, что четыре колеса, но хотя бы два, и мотор, не значит, что вы не получите автомобиль. Хотя, если честно, вы его действительно не получите, но зато у вас будет нечто лучшее. Выбор. — он произнес по буквам,— В-ы-б-о-р !
Ведущий пригладил волосы и встал со ступеньки.
— Обещаю, у нас все честно, а не как на президентских выборах. Бюллетени мы не подделываем, да и зачем. Ладно. — он хлопнул в ладоши, привлекая внимание трех пар зрачков,— Последний участник. Где ты находишься ?
Тишина. И ответ.
— В чистилище ?
— Господи ! — сказал ведущий, поднял руки к потолку, а затем посмотрел в камеру,— Ты слышал ? Первый угадавший за десять игр подряд ! Что-то в тебя не верят, раз не угадывают. Да и вообще, как думаешь, может нам стоит закрыться. Скажем, что не держим рейтинг, глядишь, спонсоры и отстанут. А этих— он кивнул в сторону манекенов,— пускай распределяет генератор случайных чисел. Как идея ?
Лампочка под потолком мигнула. Один раз. Ведущий, запрокинув голову, ждал второго, но не дождался.
— Ладно,— сказал он,— тогда давай устроим митинг. Ты пока думай, а я с этими закончу.
Человек подошел к третьему манекену, поставил на конвейер, и тот поехал в левую дверь.
— Ему повезло,— обратился он к оставшимся,— он сам выберет, кем будет, когда вырастет. Ну, или хотя бы, когда родится. Это, конечно, не автомобиль, но… — он задумчиво покачал головой,— в принципе, тоже неплохо. А вы будите крутить барабан. Только посильнее. А то мы, во избежание сердечных приступов от попадания на сектор «банкрот», приколотили барабан гвоздями.
Он застыл. Смотря в глаза манекенам, он выжидал. Но не выдержал и расхохотался.
— Шутка. Шутка. — повторял он,— конечно, это шутка. Ведь вам ещё даже сердца не вложили и не активировали. Кстати, у нас теперь новая услуга, активация по смс. Отправьте на номер…— он ждал их реакции, не дождался, погрустнел и вернулся на свою ступеньку.
— Раз вы такие скучные, крутите.
Первому манекену выпал сектор «к». Второму «с».
— Креветка и сопли. Или сопло. Кому как повезет.
Ведущий встал и поставил обоих на конвейер. Механизм повез их в правую дверь.
— Теперь вы знаете первые буквы существ, в которых превратитесь. Так что, удачи вам.
Оставшись наедине с собой, в пустой студии, ведущий сел на ступеньку.
— Вот ведь им не повезло,— сказал он,— их теперь ждет «угадай мелодию». А с нашим новым «композитором», помешанным на фортепианной тематике, они, чувствую, оба угадают только «собачий вальс».
Он кинул окурок на барабан.
— Ну, что тут поделаешь ?!

На улице Клэптон, названной в честь одного Эрика, стояли два дома. На самом деле больше, но именно в этих домах, расположенных по соседству, в один и тот же день родились щенок и котенок. Два маленьких комочка, слегка осклизлых, но, в целом, симпатичных.
У мужчины родился щенок, немецкая овчарка, «я назову тебя Джек», услышал он в первый день своего рождения. И эта кличка стала ему подарком.
«Марша». — так нарекла свою кошку хозяйка.
На следующий день, проходя мимо соседского дома, Агнесс, женщина тридцати пяти лет, спешащая на работу, сказала Марку, молодому человеку двадцати семь лет.—
— Вы бы видели, какой у меня на днях родился котенок.— заговорила она с ним впервые за полтора года, с момента, как переехала на Клэптон. До этого все никак не могла подобрать тему для разговора.
— А у меня щенок. Такой классный,— сказал парень, стоя в халате, в пол-восьмого, и выкуривая свою утреннюю сигарету.
— Понятно.
Агнесс кивнула, на ходу, разделяя важность момента.

Время шло. Питомцы росли. Мама Джека заботилась о своем детеныше, они вместе бегали по лужайке, огороженной забором, играли в траве, и все так бы и продолжалось, если бы однажды Марк не взял овчарку с собой. Когда он приехал один, Джек почувствовал, что что-то не так.
«Знаешь,— сказал ему хозяин, посадив на колени. — у тебя горе. С Джиной случилась беда.»
Человек потрепал щенка по черному загривку и добавил, «твоя мама была больна. Ты, наверное, не понимаешь, что такое болеть. Эй было плохо, мне пришлось её усыпить, чтобы ей стало хорошо». Марк посмотрел на мордочку Джека. «Настоящие мужчины должны уметь терять. И лучше, если они начинают терять что-то в раннем возрасте. Ты сейчас потерял маму, а я год назад — девушку». — он улыбнулся,— «видишь, мы с тобой теперь настоящие мужчины. Как самураи. Слышал о таких японских войнах ? запомни, ты с этого дня — воин !». Щенок лизнул руку хозяину и взглянул на него преданными глазами. С вопросом,— Её можно как-нибудь вернуть ?
«Прости, боец, но мы теперь остались одни. Смирись. — сказал парень и снял щенка с колен. — А теперь пора обедать. Хотя, ты, наверное, не хочешь.» В тот день Джек ел, как никогда. То ли снимал стресс, то ли решил стать огромной собакой, которой не страшно будет встретиться в одиночку с окружающим миром.
У Марши все повторялось. Она прожила со своей мамой, кошкой весьма гордых собой кровей, всего три месяца, после чего та скончалась. В ДТП, как написали бы о человеке. Но она была всего лишь кошка, и проезжающий мимо автомобиль, с пятном крови на переднем правом колесе, даже не остановил, чтобы поднять тельце и отнести его хозяйке.
«Это все чертовы водители.— говорила Марше Агнесс. — Едут, и не видят куда. Могу спорить, он разговаривал в это время по телефону. Или тискал какую-нибудь потаскушку. Потому что приличная женщина никогда не позволит мужчине гладить её в автомобиле. Не из-за того, что она пуританка. Просто это неправильно. Ты понимаешь, что значит слово «неправильно» ?
Марша стояла, гордо вытянув хвост, и смотрела, как хоронят её мать. В ямке, вырытой обычной лопатой, латиносом, который был не прочь заработать себе на пачку сигарет.
— Моя собака погибла.— сказал на следующий день Марк проходящей мимо Агнесс.
— И моя кошка тоже ! — сказала женщина и взмахнула руками,— вот уж эти чертовы водители. Я бы вообще запретила права и частную собственность на машины. Пускай ездят общественным транспортом.
Марк посмотрел на свой старенький Форд, мирно стоящий на дороге, и пожалел, что начал этот разговор.

Время шло. И дошло до того, что подросшей, молодой и достаточно симпатичной кошке и бойкому, игривому, и статному псу стало одиноко.
Их маленькие миры преграждал забор. Непреодолимая преграда, особенно, когда в тебе от пола двадцать пять сантиметров. Каждое утро они выходили и смотрели на плотно пригнанные доски, и думали, что там, за стеной. И вот, в один прекрасный день, Марша, совершая свой утренний моцион мимо зеленых насаждений, с торчащими во все стороны ветками, наткнулась на дыру. Проем, и вход туда, где они никогда не была. Она не долго думала, и зашла.
Зеленое поле. По кошачьим габаритам похожее на футбольное. Слева — ванночка с водой, справа — миска, а по центру, странное создание, рыже-черное, или черно-рыжее, в зависимости от того, как вело себя создание. Сейчас оно прыгало, гоняя мячик, сверкая своим оранжевым, поджарым пузом.
— Bonjour,— сказала кошка,— Pardonnez, si j''empêche … (Простите, если мешаю).
Джек остановился, зажав лапой мячик. Тот издал протяжный вой и сдулся.
— Простите,— сказал Джек, посмотрев себе под лапу.
— Mon nom de la Marcha. (Мое имя Марша)
Пес поморгал, стараясь понять, о чем она говорит, и произнес,-
— Вы со мной разговариваете ?
— Étrangement.— подумала кошка,— e ne comprends pas le mot. (Странно, я не понимаю ни слова)
Но вслух она спросила,-
— Vous non le chat ? Peut être, vous de l''autre race ? Vous, certes, excusez, mais je ne comprends pas, sur quoi vous dites. (Вы ведь не кошка ? Вы другой породы ? Вы конечно, извините, но я не понимаю, о чем вы говорите).
Джек замер в прострации. Он пытался осмыслить, хотя бы по знакомым звукам, что она имеет в виду, но эти фразы были за гранью его понимания.
— Pardonnez encore une fois. Je peux побуду avec vous. Je ne veux pas être seul à la maison. (Еще раз простите. Можно я побуду с вами. Просто мне так не хочется быть сейчас дома одной).
Марша прилегла на землю, и уставилась своими зелеными глазами на Джека. Тот стоял все в той же позе, с подмятым под лапу раздавленным мячиком, и уставился на кошку.
— Je vous confondre? (Я вас смущаю ?).
Пес мотнул головой, стараясь придать морде осмысленное выражение, и подумал,-
— Может быть, это создание больное ? Почему тогда оно произносит бессвязные звуки и так смотрит на меня ? Сенсей говорил мне, что некоторые собаки покидают место своей жизни, чтобы умереть. Неужели эта собака собирается покинуть это мир ? Как мама.
Мысль об утрате была слишком тяжелой, и пес опустился на передние лапы, положив голову на землю. От ветра у него вздымалась шерсть. А ещё слезились глаза, по-крайней мере он убеждал себя, что это от ветра.
— Je vous en colère? — спросила кошка.— Désolé, je ne voulais pas. (Я вас расстроила ? Извините, я не хотела).
Она посмотрела на проем в заборе и подняла свой пушистый животик из травы.
— Je vais mieux? Probablement. Alors, au revoir. Stranger. — сказала она и направилась к своему дому. (Мне лучше уйти ?, наверное. Тогда прощайте. Незнакомец).
Эта картинка. Кошка, с опущенным хвостом, поникшая, вяло бредущая по газону, запомнилась Джеку.
— Может быть, я что-то сделал не так ? — подумал он и встал. — Вряд ли.
И пес снова начал резвиться, только теперь подбрасывая холодным носом резиновую «тряпочку».

В тот вечер Марк задержался в ванной. Он брился, собираясь завтра отправиться на поиски работы, и напевал себе под нос старую песню. Сперва он пел что-то из Джексона, затем — из Элвиса, а под конец, стоя перед зеркалом, держа в правой руке зубную щетку, а в левой — сигарету, проговаривал, «Show them what you can do . Make a halla…» Он остановился, со щеткой у самого рта.
«Hallab… hallappa…halappa.»
«Проклятье» подумал он «Как правильно произносится это слово ? И что оно значит ?»
На автомате дочистив зубы, он обжег руку о сигарету, которую хотел поставить в стакан вместо щетки, выругался и выбросил окурок в раковину.
«Show them what you can do. Make a halap…»— запнулся он, напевая Джорджа Формби, заходя в комнату.
Пес бросился к нему. Дождавшись, пока хозяин сядет, пес поставил лапы ему на колени, и мотнул головой в сторону телевизора. По которому крутили передачу про кошек. Перс лежал на руках мило накрашенной девушки, и она рассказывала, что «У моего Люцика такой ужасный характер». «Как это выражается ?» «Ох, мой котик разодрал в моей квартире все, что можно разодрать. Но когда он начал ходить в туалет в обувь, я поняла, что с ним что-то не так». «Вы хорошо заботитесь о своем питомце».
В разговор на телеэкране вмешался напев. «Make a hallopo…». Марк все не унимался.
«Конечно ! Я его выгуливаю, кормлю исключительно самыми дорогими кормами. И все напрасно. Он не ценит». Девушка подняла кошачью морду, он зашипел, но когти оставил при себе. «Люцифер, успокойся !» «Вы назвали его Люцифер ?!»
Удивление ведущего было настолько велико, что даже Марк обратил внимание.
— Поназывают своих долбанных кошек, а потом от них одни проблемы.
Парень посадил собаку себе на колени и начал расчесывать. Проводил пятью зубьями по шерсти, и периодически похлопывал по боку.
— Ты ведь у меня умный, Джек. Ты ведь никогда не убежишь, не будешь орать под окном, когда тебе захочется самку. Правда ? А кошки, они все дуры. Не понимают, чего от них хотят, кичатся своей независимостью. Ну прям как женщины.
Пес высунул язык и быстро-быстро задышал. Если бы он мог говорить, он сказал бы,— Так вот какие они ? Значит, то, что я видел, было кошкой.
— Ты ведь умный парень ?! Скажи, как правильно будет слово «hallapoloo» ? Не знаешь ?
Хозяин согнал Джека с колен и пошел к шкафу.
— Ты мне пока что не мешай, ладно. Я сейчас занят. Пойди погуляй.
Сперва он вынул все коробки, и начал вытаскивать пластинки.
— Синатра, Монро, господи, где же Формби,— говорил он про себя, думая, что пес его не слышит.
— Как скажешь, Сенсей.
Если бы Джек мог сложить руки и поклониться, он бы так и сделал. Но вместо этого он повернулся и убежал к себе на коврик.

Марша в это время мурлыкала на подушке Агнесс. Та, в свою очередь, неотрывно следила за происходящим на экране. Сейчас её занимали латиноамериканские страсти, ещё больше, чем в юности — латиноамериканские танцы. А кошка продолжала говорить вслух, чтобы свой монолог превратить в подобие разговора.
— Aujourd''hui, j''ai vu une créature étrange. Au début, je croyais que c''était un chat. Mais sa taille… Мais encore il dit très étrangement. Je ne peux pas comprendre le mot… (Я сегодня увидела странное создание. Сначала я решила, что это кошка…Но его размеры…А еще он очень странно говорит. Не могу понять ни слова).
Женщина вздохнула и погладила кошку.
— Неужели опять реклама ?! — сказала она и отправилась в кухню.
— Tu dis aussi, la maîtresse. Pourquoi je ne vous comprends pas ? (Ты говоришь также, хозяйка. Почему я не могу понять вас ?)
Агнесс вернулась к телевизору и взяла кошку на руки.
Так эти две семьи провели вечер.

Tempus fugit. Ну, может, не так Fugit, как думают некоторые, теряющие из своей жизни дни, а то и недели.
Прошла ночь. Пес снова, под полусонное бормотание Марка, решившего не идти на поиск работы, а посвятить день прослушиванию Формби, вышел на газон. Перед его глазами промелькнула Агнесс, спешащая на службу.
— Мячика нет. Что теперь делать ?
Он решил заняться обнюхиванием почтового ящика. Игры с ним закончились тем, что все письма полетели на траву. Затем он немного побегал. И только после этого увидел кошку, сидящую на стуле хозяина и наблюдающую за ним.
— Глупое создание,— подумал Джек,— Будь она разумной, я бы подошел и поговорил с ней. А так…
Пес решил не обращать на неё внимания. Подошел к кусту, растущему у самых ворот, и понял, что не знает, чем заняться. Может, погрызть его ? Зачем ? Листья все равно не вкусные. Тогда он толкнул лапой ветку и посмотрел, как она двигается. И даже удивился, что от одного прикосновения резонанс идет по всему кусту.
Пес повторил свое, в общем-то, бессмысленное, движение, один раз. Затем, ещё. Так бы он и сидел до наступления ночи, или пока хозяин не позовет на обед, если бы кошка не прервала молчание.
— M''excusez.— мяукнула она,— Bonjour . (Извините, здравствуйте).
Джек повернулся к ней и задумчиво повернул голову на бок.
— Je vous empêche. Je connais cela. Mais peut-être vous parlez quand même avec moi. (Я вам мешаю. Я это знаю. Но, может быть, вы все-таки поговорите со мной).
Кошка спрыгнула со стула и подошла к собаке. Двигалась она плавно, пес не мог это не отметить. И все-таки, она выглядела слишком вызывающе, со своей ровно приглаженной шерстью и слегка затуманенным выражением мордочки.
— Vous aimez les lettres ? — спросила она и положила лапу на одно, с яркой маркой.
Джек недоуменно посмотрел на Маршу. (вы любите письма)
— J''ai dit quelque chose non cela ? En effet, c''est les lettres ! — она провела слегка высунутыми коготками по бумажному конверту.— Je connais cela exactement. J''ai appris cela chez la mère ! (Я сказала что-то не то ? ведь это письма. Я это точно знаю. Меня этому учила мама).
— Она что, хочет поцарапать документы сенсея ? Важные документы ! А может быть, она собирается забрать их себе ?! — подумал пес. Набрал в легкие воздуху и зарычал.
В его реве кошка услышала неодобрение. И угрозу.
— M''excusez,— зашептала она и попятилась.— M''excusez. Je ne vous voulais pas offenser. Je voulais causer. (Извините. Извините. Я не хотела вас обидеть. Я хотела просто побеседовать).
Пес вышагивал, ставя лапы все ближе к Марше, и в конце концов та не выдержала и бросилась бежать.
— Не приходи сюда больше ! — крикнул ей вслед, заменив улюлюканье лаем. И, чтобы как-то выгнать из крови избыток адреналина, начал бегать по газону.
— Это ж надо ! Захотела испортить имущество моего сенсея !
Остановившись на втором круге, пес решил спрятать письмо в кусты, чтобы хозяин не огорчился. Затащив конверт в зеленые насаждения, он присыпал его землей и вернулся к своему приятному времяпрепровождению. К пустой трате своих минут. К упражнениям.
А Марша взобралась в дом через окно. Залезла под диван, и, уткнувшись в теплую, оббитую кожей ножку, подумала,-
— Quel mal ai-je fait ? Pourquoi la créature de grogne de moi ? Est-ce que je l''ai
offensé ? (Что я плохого сделала ? Почему это существо так на меня зарычало ? Разве я его оскорбила ?)
Ей было больно оттого, что её не поняли. И что её не понимали. С того момента, как мама умерла, ей стало не с кем поговорить. «Будь умной девочкой».— говорила ей мать,— не делай глупостей. Живи, как полагается жить британской кошке. Гордись тем, кто ты есть, даже если остальные этого не понимают.» Марша старалась. Она училась всему, что рассказывала ей мать. Делала все так, как нужно было. Она ленилась, строила немножко недовольную мордочку, и старалась не злить хозяйку. И все равно ей было одиноко. В детстве она много разговаривала с плюшевым львенком. Он был ей первым другом, пусть не вымышленным, но все равно не настоящим.
Львенок молчал, чтобы она не сказала ему. Сидя рядом с ним, она рассказывала, как на неё накричала хозяйка. Как она чуть не оставила кусочек хвоста в пылесосе. Смеялась, вытирая лапой слезы, и показывала ему коричневый кончик.
— Je pouvais perdre cela,— повторяла она,— Mais tout parce que la maîtresse a laissé l''aspirateur travaillant, tu présentes ! (Я могла лишиться его. А все потому, что хозяйка оставила пылесос работающим, представляешь ?)
Мордашка львенка была мертва. Кукольные глаза смотрели черными бусинами в одну точку, вышитый нитками рот всегда улыбался, но вскоре она поняла, что не ей он улыбается, а чему-то очень личному, о чем он никогда не расскажет. А на её мордочке всегда отражались эмоции. Иногда, надуманные, которые, по её мнению, хотела бы видеть хозяйка, но по большей части, свои собственные, настоящие чувства.
— L''ami m''est nécessaire. Où à moi le trouver ? Les donnent aujourd''hui selon les bons ? (мне очень нужен друг. Где мне его найти ? По каким талонам их сегодня выдают ?)
Вечером пришла Агнесс. Недовольная и уставшая. Переоделась и отправилась на кухню.
— Какой тяжелый день,— сказала женщина, переставляя кастрюли по конфоркам в надежде выбрать, что будет есть на ужин: вареную картошку, суп или гречку.
— Я тебе купила корм, не волнуйся.— произнесла Агнесс, когда Марша начала тереться о её ногу.— Вот только сама поем, и тебе насыплю.
Кошка не поняла ни слова. Звуки голоса хозяйки, знакомые, но все равно непривычные из-за немелодичности, отличались от гава пса, хотя тоже были тарабарщиной.
Марша подошла к миске и ударила по ней лапой.
— Je peux demander d''un peu de nourriture ?— сказала она. — Je veux manger beaucoup. (Могу я попросить немного еды ? А то кушать очень хочется.)
— Господи, да подождешь ты или нет ?! — спросила Агнесс и включила плиту,— Дай хоть макароны поставлю вариться !
Кошка, честнейшими глазами смотря на хозяйку, положила лапу на миску.
— Si vous ne pouvez pas maintenant, j''attendrai. (Если вы не можете сейчас, я подожду).
Провела подушечкой по абсолютно чистой, вылизанной внутренней поверхности своей посуды и добавила,-
— Finalement, moi non tel et affamé. (В конечном счете, я не такая уж и голодная).
— Да заткнешься ты или нет ?! — сказала хозяйка, потянулась за пакетом с кошачьим кормом, просыпала макароны и уронила ложку. Марша смотрела на падающие на пол рожки, и подумала, что неплохо было бы перекусить и ими. В конце концов, кошки не любят мучное ровно до тех пор, пока в их маленьком желудке не начинали дуть пустынные ветры, перегоняя крошки от обеда из конца в конец.
— Посмотри, что я из-за тебя сделала ! — сказала хозяйка. Опустилась, чтобы убрать еду с пола, но потом бросила туда же полотенце, достала из холодильника упаковку мороженного и прошла мимо.
— Я без ужина, и ты без ужина,— произнесла она, даже не посмотрев на Маршу, и пошла топить усталость в замороженном молоке с клубничным сиропом. А кошка осталась в кухне, сидеть у пустой миски.
Прошло двадцать минут. Если сперва ей хотелось есть сильно, то теперь голод был просто катастрофическим. Втянув живот, кошка подошла к рассыпанным макаронам и понюхала их. Пахли они не очень, а если точнее — никак они не пахли. Но их вид вызывал у кошки просто глобальное слюноотделение.
— Mon Dieu, comme je veux manger,— подумала она и потрогала один свернутый в дугу рожок. — Cela a l''air est comestible. (Боже, как хочется есть. Выглядит съедобным).
Она уже была готова вонзить зубки в макаронину, как вдруг поняла.
— Manger cela on ne peut pas. Cela appartient à la maîtresse. Si je mange cela, je l''affligerai. (Есть это нельзя. Это принадлежит хозяйке. Если я это съем, я огорчу её).
Один раз облизнув рожок, кошка забралась на стол и, с небольшой высоты рассматривала макароны. Композиция, развернувшаяся перед ней, что-то напоминала. Что-то из книжки с картинками, которую любила её мама.
— A l''air très joliment,— думала она,— Mais il ne suffit pas quelque chose. (выглядит очень мило. Но чего-то не хватает).
Она осмотрелась на столе. Увидела две приоткрытые банки с кетчупом и майонезом.
Обычный прохожий здорово удивился бы, если бы увидел то, что происходило в дальнейшем. Марша пододвинула обе банки с краю лапами, а затем столкнула их вниз.
Тары не разбились. Но все равно все содержимое оказалось на полу, перемешавшись с макаронами.
— Cela ressemble à la septième composition Kandinsky (похоже на седьмую композицию Кандинского) ,— задумалась кошка, вспоминая журналы, в которых её мать, благородная кошка, разбиралась как ни в чем другом. Разглядывая то «безобразие», что творилось на полу.. А именно так выразилась Агнесс, когда, в перерыве на рекламу, зашла в кухню узнать, что тут был за шум.
— Je connais, il ne suffit pas la couleur bleu clair et la couleur orange, — сказала ей кошка,— Mais il serait bon d''étaler encore les peintures. (Я знаю, не хватает синего и оранжевого. А еще было бы неплохо размазать краски).
— Ах ты дрянь !!! — сказала женщина. Все-таки, наверное, вскричала, потому что в её словах отразились все накопившиеся за день эмоции. Она схватила Маршу за шкирку и ткнула мордой в ею же сотворенное.
— Это тебя научит порядку ! Это же надо, какая негодная кошка !!! Плохая ! — и окунула мордочку в кетчуп. — Плохая ! — а затем — в майонез. Когда она оставила Маршу в покое, та была покрыта красно-белым, а в местах, где цвета смешались — розовым соусом.
— Je ne pensais pas que vous mélangerez les peintures par moi .— сказала кошка вслед хозяйке. Услышала,— хватит орать, и начала слизывать с себя всю палитру. (Не думала я, что вы будете смешивать краски мной).
— À la couleur rose il faut ajouter du ketchup,— подумала Марша, рассматривая себя в отражении в окне,— Et nous recevrons le rose au néon. Ce sera beau. (В розовый надо добавить еще кетчупа, и мы получим неоновый розовый. Будет красиво).
Основательно почистившись, кошка, наевшаяся соусов, пошла искать львенка. Свою старую игрушку, немного вылинявшую, немного потертую, такую теплую и родную. И нашла на диване, в дальней комнате.
— Pardonne que je ne te visitais pas il y a longtemps. — сказала она. — Je peux je dormirai avec toi ? ? (Прости, что давно тебя не навещала. Можно я посплю рядом с тобой ?).
Она прижалась к львенку и закрыла глаза.
— Bonne nuit . — шепнула она и закрыла свои глазки. (спокойной ночи).

— Make a hhh… Проклятье !
Марк сидел у телевизора, в пижаме, с открытой банкой пива и курил.
— Hullabalo… — говорил он между затяжками,— Hallubalu… Hulabula, бл…дь !
День сегодня прошел впустую. Помимо того, что он не нашел пластинку с записью Джорджа Формби, он вспомнил, что отдал в ломбард старый патефон. С самого обеда он смотрел телевизор, в надежде, что вопросу о правильном произношении слова «Halloballo» там найдется хотя бы минута эфирного времени. За полностью убитый день он узнал, что марка сигарет «Dunhill» собирается вводить новую, инновационную упаковку, которая в полтора раза инновационнее предыдущей инновационной упаковки. Что Forbes составил новый список самых богатых людей мира, на этот год. Услышал, что сигареты убивают, и что отсутствие в них красителей и прочей новомодной дряни не делает их безопаснее. И много всякой другой бурды.
Пес почти весь день провел на улице. Он играл, бегал, прыгал, радовался солнцу, и зелени, и тому, что его миска некогда не опустевает, тому, что фирма Royal Canin до сих пор существует, и выпускает, в общем-то, неплохие корма.
Когда пришел вечер, пес решил проведать хозяина.
— Джек,— услышал он,— как дела, дружище ?
Пес неопределенно помотал головой.
— Эй, не вытряхивай в квартире блох !
— Сенсею не нравится, что я делаю. Значит, не буду так делать !
Марк затащил собаку на кресло и тщательно рассмотрел шерсть.
— Джек, блин, я уж подумал, у тебя блохи.
Парень положил руки на голову собаки и сказал,-
— Я рад, что у тебя все хорошо. Большой, здоровый, что тебе ещё нужно ? А вот у меня проблемы, приятель. Может быть, ты все-таки знаешь, как правильно произносится слово «Hallubaloo» ? Если знаешь, скажи, не стесняйся.
— Я не знаю, Сенсей.
Марк потрепал пса по загривку и сказал,-
— Не гавкай в квартире, хорошо ?
Джек мысленно пообещал, потому что вслух он это произнести не мог, и поудобнее устроился рядом с хозяином.
— Так и буду спать,— решил он. И закрыл глаза на полчаса, пока Марк не столкнул его на пол и не отправился в кровать.
«Покажи им, что ты можешь,— напевал парень, укладываясь в кровать,— сделай… хоро-боро.»

покружили гуси-лебеди, полетали,
потужили в синем небе и — снова в дали.
не нашлось на тихом озере островочка,
на авось не припадешь к земле — пни да кочки.

помашу вам вслед, холодная, и заплачу.
где-то гавань есть свободная, не иначе,
где-то руки очень теплые, что согреют,
улетайте, неуёмные, поскорее.

не кружите на прощание нарочито.
не мои вы, гуси лебеди, снова чьи-то.
уходили, но не по небу — полыньями,
обернувшись ледоколами-кораблями.

...Фотографически точно
Порнографически метко —
Периметры одиночества
По Небу сухими ветками
Ло-ма-ная линия
По крови живой заката
Я такая лю-би-ма-я
Я такая крылатая
Я такая нездешняя —
Будто потусторонняя
Пей меня, ешь меня
Кожу черпай ладонями

Сказки —смотри — сбываются
Первыми покаяньями
Сердце в груди взрывается
Твоими глазами пьяное
Ночью без сна безумная
Руки держу над свечками
Пальцы сплетаю струнами
Коваными словечками
В окна мои открытые
Птицы влетают Вечности
Я белыми нитками шитая —
От Смерти до Бесконечности

Я жду тебя так безмысленно
На иглы себя нанизывая
Я жду — и лишь это истина
А все остальное бессмысленно
А все остальное безрадостно —
Босыми ногами в луже я
Минуты отсчетом старости
Зарезана да простужена

В окно моя боль лезет листьями
Царапает стекла ветками
Я жду тебя — это истина
Порнографически меткая...

СЦЕНА 1

Она (Пришла домой. Привычно: верхнюю одежду в угол, сумку туда же, сама в кресло. Минуту сидит, расслабившись, потом достаёт зеркало. Говорит отражению
Красота! Утомлённое солнце... Ну что, солнце, как прошёл спектакль? Ну-ну-ну, не скромничайте, мы были на высоте. Не в зените, но на высоте... Да-да, конечно-конечно, вы правы, в душ... Этот успех надо срочно смыть. Но сначала рюмочку... лекарства и стопочку кофе. И сигарету... Не надо морщиться, а то в следующий раз не буду спрашивать. Вы знаете, я практически не курю, но сегодня у нас с вами был трудный день... Давайте, одну курю я одну вы. На сегодня это последние... Предпоследние... Откуда столько морщин?.. Свет мой зеркальце, скажи, что мне надо... для души? Так, только не пошли!
(откладывает зеркало, идёт готовить кофе)
Голос (по радио, после финала какой-нибудь песенки
Реклама на радио "Нам хорошо".
(Идёт стандартный рекламный ролик. После него
Фирма "Успокойся". Мужчины по вызову. На любой вкус. Гарантия качества. Одобрены министерствами культуры и здравоохранения. Заказ по телефону: 10-20-30-40!
Она (на фоне следующего рекламного ролика)... Замечательно! Идиотизм какой-то!
Люди бесятся. Представляю себе, как это звучит! Мне, пожалуйста... Хотя какое там "пожалуйста"!? Скорее так... Мне мужика! И параметры. Это — такое, это — такое, это... Интересно, на кого эта реклама рассчитана?
(Идёт с чашкой кофе к столу, садится в кресло. Делает глоток кофе, выпивает рюмку коньяка, закуривает. Возможно, просматривает журнал. Вдруг её взгляд останавливается на телефоне.)
Идиотизм!.. Да! На кого всё это рассчитано?! А я вот позвоню туда! Всё узнаю и сообщу... куда следует. Пусть там разбираются! Сейчас и позвоню! За спрос, что? — не бьют в нос. Представляться не буду. Выскажу всё, что я о них думаю... Идиотизм! Какой там у этого "Успокойся" номер? Я же где-то записала! А, вот он...
(Набирает. Слышны короткие гудки.)
Вот даже как! Кто-то, значит, уже заказывает! Кому-то, значит, уже не терпится!
(Наливает, выпивает, закуривает.)
Нет, я этого так не оставлю!
(Набирает номер. Слышны длинные гудки.)
Голос Здравствуйте. Оператор фирмы "Успокойся" к вашим услугам!
Она (неуверенно, растерянно)
Здравствуйте...
Г Я вас внимательно слушаю!
Она (ещё более неуверенно)
Простите, я хотела бы задать вам вопрос... Простите ещё раз... Ну и как всё это понимать?
Г Что именно?
Она Ну, это всё. Рекламу и всё прочее.
Г Так и понимать. Всё предельно ясно!
Она Не всё.
Г Спрашивайте!
Она Скажите, а что, у вас действительно можно заказать... пригласить... на дом... живого мужчину?
Г Конечно! У нас только живые и работают. Вам нужен мужчина для души или для секса?
Она Для чего, простите?
Г Вы какое слово не поняли?
Она Что вы себе позволяете?
Г Мы позволяем себе выполнять желания женщин. Женщин, которые ещё не разучились желать. И прошу заметить, сегодня исполнение желаний производится по льготному тарифу. В рекламных целях. Так что...
Она (перебивает)
Любых?
Г Что "любых"?
Она Исполнение любых желаний?
Г В спектре мужских возможностей. Кроме того...
Она (перебивает)
А блондины у вас есть?
Г Какие блондины? Высокие, низкие, толстые, худые, профессора, пролетарии...
Она (перебивает)
А брюнеты... с бородой?
Г У нас есть все мужские типы в ассортименте.
Она Откуда вы их берёте?
Г О! В кадрах у нас недостатка нет. Любой мужчина мечтает исполнить пару-тройку женских желаний. Особенно, если женщина чужая.
Она Идиотизм!
(выпивает рюмку)
Мне брюнета!
Г Пишу.
Она Или блондина. Всё равно! Умного, порядочного, средних лет, среднего роста, умного...
Г Говорили уже. Вы успокойтесь!
Она Среднего... Разносторонне среднего.
Г Понятно. Внешность?
Она С бородой! Внешность должна быть с бородой.
Г Записал.
Она Или без бороды. Всё равно.
Г Всё ясно. Особые пожелания?
Она Пить. Очень пить хочется.
Г Пейте. Ваш адрес?
Она Зачем? Ах да... С ума сойти... Улица Театральная, дом 400, квартира 321.
Г Время?
Она Пять часов. Семнадцать вечера. Уже.
Г У вас часы отстают. Я спрашиваю, когда прислать заказ?
Она Сейчас! Присылайте сейчас, а то передумаю.
Г Ждите...
(гудки)
Она Алло! Алло! Стойте! Я передумала!..
Интересно, какая у меня температура? И давление... Прибраться, что ли? Извинюсь и отошлю его обратно. Заплачу неустойку... Ха! Да и не придёт никто. Мошенники! Надо будет замки поменять (выпивает).
Идиотизм! (Звонок. Она встаёт, садится, встаёт.) ...Кто там?
Он Здравствуйте! Это я. Ваш заказ. Мужчина по вызову.
Она Какой? Кто?.. Ах да... Здравствуйте.
(Пауза. Она у двери в совершенной растерянности.)
Он Вы откроете дверь или... отошлёте меня обратно, заплатите неустойку и поменяете замки?
Она Это гипноз. У меня нервное расстройство. Я не ведаю что творю.
(открывает дверь)
Заходите. Только медленно... и не делайте резких движений.
(он медленно заходит)
Стойте! Пообещайте мне... дайте честное благородное слово, что...
Он Ну что вы! Обещаю, конечно. Не волнуйтесь больше, чем нужно. Я вас понимаю, не первый год работаю.
Она Не первый год? Вот даже как. А я думала, эта услуга — нечто новомодное.
Он Официально — да. Можно пройти?
(не дожидаясь разрешения, проходит к столу, осматривается)
Она Проходите... Простите, у меня не убрано. Всё получилось как-то слишком внезапно. Я не успела убрать... приготовиться...
Он Не страшно. Хотите, я уберу?
Она Нет-нет! Что вы! Я сама, потом... После всего.
(пауза)
Вы курите?
Он Иногда. По настроению.
Она Я тоже... много... То есть, часто. Вы разрешите, я закурю? У меня настроение курить.
Он Конечно! Если настроение.
Она Хотите кофе?
Он Давайте я за вами поухаживаю? В лучшем смысле этого слова. Сварю
по-настоящему хороший кофе. Или ещё рюмку коньяка? По-настоящему хорошего. Я бы составил вам компанию.
Она Давайте коньяк. Я чувствую себя полной дурой.
Он А меня как вы чувствуете?
Она Никак.
Он Это пройдёт.
(достаёт из чемоданчика бутылку коньяка, рюмки, наливает)
Давайте выпьем. Как вас зовут? Неудобно, знаете ли, одними местоимениями общаться.
Она Саша... Александра... Александра Леонидовна.
Он Интересное совпадение. Точнее несовпадение. Меня зовут Леонид Александрович.
Она Интересное... Так звали моего отца.
Он Ну что ж, Александра Леонидовна, пьём!
(она недоверчиво смотрит на рюмку)
Не бойтесь, нет там никакого яда.
Она За что пьём?
Он Не за что, а за кого. За вас, Александра Леонидовна!
(Пьют. Неловкая пауза у неё.)
Ну хорошо. Давайте я расскажу немного о себе.
Она Давайте. За неимением других тем для разговора.
Он Они ещё найдутся. Чуть позже. Итак... Согласно вашим требованиям, я среднего возраста. Чуть выше среднего. Семейное положение меня устраивает. Состояние здоровья и национальность тоже. Материально и духовно независим. Образование высшее. Очень театр люблю.
Она Это вы, конечно, специально для меня сказали.
Он Конечно. Но, поверьте, абсолютно честно. Вот, пожалуй, и всё.
Она Теперь я должна о себе рассказывать? В порядке обмена информацией.
Он Если хотите.
Она А если не хочу?
Он Дело ваше. Я и так достаточно знаю. Доказать?
Она Интересно...
Он То что вы актриса, я понял сразу.
Она Это у меня на лбу написано?
Он И на лбу тоже. Хотя и не так ясно как на во-он той афише. Вы курите, любите коньяк. Ах да, мужа у вас... на данном этапе жизни, нет.
Она А это на какой афише? Хотя — ладно...
Он Ваши родители умерли.
(Опять же — фотографии на столе)
Мама, как видно, давно.
Она Маму я плохо помню. Точнее совсем не помню. Она умерла, когда мне было 5 лет.
Он А отец...
Она Папа умер год назад. Он, после маминой смерти, так и жил один. В смысле только со мной. Мама для него была божеством. За несколько месяцев до смерти он меня временами не узнавал. Я для него была Наташей. Так мою маму звали. Папа без конца перебирал мамины фотографии. Сидел за столом, как раз на том месте, где сидите вы, и смотрел, смотрел, смотрел без конца на эти пожелтевшие бумажки. Папа пил очень мало. Воды, конечно. Врач говорил, что пить нужно много, а он почти не пил.
(Она говорит как бы сама себе, чуть в сторону. Он наливает в стакан воды, ставит перед собой.)
Носил папа какой-то совершенно дурацкий халат...
(он достаёт из чемоданчика халат, одевает)
Каждую минуту он засыпал и тут же просыпался. Руки... ох, руки у него всё время тряслись. Болезнь Паркинсона.
(у него начинают трястись руки)
Иногда он стонал. Очень тихо. Но я всё равно слышала, даже когда спала. Последнее время я очень уставала от папы.

СЦЕНА 2

Он Наташа!
Она Папа? Ты? Что ты тут делаешь? Господи, что я спрашиваю!
Он Живу... Доживаю. Наташенька, мне бы...
Она Папа! Я — Саша! Твоя дочь Саша.
Он Здравствуй, Сашенька. Что на работе?
Она Всё как всегда. Устала...
(начинает убирать, приводить себя в порядок)
Он Мне бы укрыться. Что-то холодно. Что-то у меня внутри холодно. Ты бы поела, дочка.
Она А ты бы попил. Врач сказал, ты должен много пить.
Он Я с ним согласен. Почему бы и нет? Налей мне рюмочку коньяка.
Она Какой коньяк?! Папа, ну какой, ей богу, коньяк?! Я утром перед работой, налила тебе стакан воды. Он так полный и стоит.
Он Мне трудно пить.
Она У тебя болит горло? Я сделаю тебе горячий чай.
Он У меня не болит горло, у меня дрожат руки. Трудно пить, когда дрожат руки. Я же не собачка — лакать из стакана... Сегодня я пробовал дрожать головой, но никак не попадаю в такт. Смотри...
(Дрожит головой, глядя на руки. Берёт стакан, пробует пить.)
Вот, опять не попал. И вода разливается.
Она Я тебя напою.
(подносит ему ко рту стакан с водой)
Пей!
Он Не хочу. Мне холодно...
(берёт фотографии, перебирает)
Хочешь, посмотрим вместе?
Она (неохотно)
Давай.
Он Вот, смотри, тут...
Она (перебивает)
Я знаю. Это ты с мамой в Евпатории.
Он Да... Это мы в Евпатории. В парке...
(Звонок телефона)
Она Да?.. Привет!.. Нет, ничего не делаю. С работы пришла.
Он А вот... смотри...
Она (чуть отходит в сторону)
Устала, как всегда... Нет, ничего нового. А что у тебя?.. Куда?.. Надолго?.. Нет, не могу. Ты сам подумай, на кого я брошу мои якоря?
Он Это мы на Кавказе. Эльбрус. Зима, холодно...
Она Подожди секунду.
(отцу)
Тебе холодно?
Он А тут...
(смеётся)
Она Да, я тут... Нет, ничего не случилось... Да, он. Холодно ему, как всегда. Когда встретимся?.. Ну... давай завтра. Я соседку попрошу, она присмотрит...
Он Наташа!
Она В среду я не могу, лучше завтра.
Он Наташенька!
Она Подожди! Я через пару минут перезвоню...
(кладёт трубку, подходит к нему)
Что случилось?
Он Я тебе говорил, что мне холодно?
Она (укрывает его пледом)
Говорил. Я пойду умоюсь.
Он Посиди со мной. Минутку. Ты очень редко садишься со мной рядом.
Она (садится рядом)
Хорошо, я умоюсь позже. И поем позже... И поживу позже...
Он Смотри, это всё я сделал сам. Сидел ночами в ванной комнате под красным фонарём. И кюветы вокруг: проявитель, фиксаж... Я всё помню!
Она Молодец.
Он А где мой фотоаппарат?
Она Какой ещё фотоаппарат?
Он Мой. Я тебя сфотографирую. Хотя... Ничего ведь не получится?
Она Не получится. У тебя дрожат руки.
Он Нет, не поэтому. Фотографии получатся новые, свежие, только что родившиеся фотографии. А мне нужны вот такие, пожелтевшие, побледневшие, пожившие. Фотографии моего настоящего времени... Настоящего...
(засыпает)
Она (берёт фотографию)
А это мы в гостях у тёти Лизы. Тебе, Сашенька, тут один годик.. Пойду умоюсь.
(берёт телефон)
Это опять я. Слушай, я вот что подумала... У тебя есть фотоаппарат?.. Да?.. Отлично. Ты можешь меня завтра сфотографировать?.. Я хочу поставить опыт... "Какой-какой"... Простой. Хочу проверить, что быстрее пожелтеет, мой портрет или я. Нет, не серьёзно. Да... Да... До завтра...
(берёт ещё одну фотографию)
А это Новый Год у Тарелкиных. Мама изображает из себя Багиру... Мама... Я давно хотела у тебя спросить... Объясни, как я могу тебя... любить, если совсем тебя не знаю? И почему ты всё время улыбаешься? Ты что, никогда не плакала?
Он (просыпается)
Плакала... Прости меня, Наташенька.
Она Папа. Я тоже плачу!
Он Прости меня, Сашенька... Маму не надо "знать". Зачем ей это? О ней надо думать. Ты думай о маме...
Она Папа, я устала. Я очень устала. Мне тоже холодно. Я пойду спать...
Он (даёт ей плед)
На, укройся!
(Пробует поднять стакан. Вода расплёскивается.)
Опять не получилось.
Она (подносит ему стакан)
На, попей!
Он (делает пару глотков)
Спасибо, очень вкусно. Иди, Наташенька, спать. Я ещё посижу. Бессонница...
(засыпает)
Она Я — Саша... Саша. Хотя, какая разница? Спокойной ночи, папа. Я действительно очень устала. Очень, очень, очень. А ещё я боюсь. Страх, папа, тяжелее усталости. Я боюсь твоих стонов, боюсь твоих дрожащих рук. Попробуй представить себе, только попробуй себе представить, вся моя жизнь как твои руки. Папа, я боюсь тебя, боюсь мамы, боюсь старости, смерти... Жизни тоже боюсь...
Он (просыпается)
Не бойся! Нельзя бояться неизбежного.
Она Я люблю тебя, папа.
Он Я тоже очень тебя люблю, Сашенька.
(наклоняется вперёд, сбивает головой стакан, затихает)
Она Папа? Папа...
(трогает его)
Он Ох, извините, я задремал. Бог ты мой, и воду разлил! Сейчас вытру.
(Встаёт. Одеяло соскальзывает вместе с халатом.)
Долго я спал?.. Простите, надо же, как получилось! Простите...
Она Папа... Где папа? Здесь был мой отец!
Он Был... Ваш отец был здесь. Год назад.
Она Год назад он умер, а разговаривала я с ним сейчас. Я его видела!
Он Бывает... Особенно если нервное напряжение... или усталость.
Она Я не шучу! И вы не шутите.
Он Гамлет.
Она Причём тут Гамлет?!
Он Тень отца...
Она Тень кого?.. Как Вы можете? Я говорю вам, он был здесь, на этом самом месте, где сидите вы... Это вы всё устроили?!
Он Чего вы кричите, Александра Леонидовна? Да, это я всё устроил. Вы начали говорить об отце. Очень, надо сказать, хорошо говорили. И я вам немного подыграл.
Она Немного? Подыграл?! Но папа... он... он умер! Год назад! Я не хочу, мне больно! Мне страшно, в конце концов...
Он Подождите, успокойтесь. Отцы, как и матери, не умирают. Это же из разряда прописных истин! Родители живут в детях, потом во внуках и так далее. Они живут, пока их помнят, пока о них думают. Дайте вашему отцу жить спокойно. Вспоминайте о нём почаще. И о маме вспоминайте. А боитесь вы, как мне кажется, совсем не так сильно как говорите. Во всяком случае, сейчас.
Она Может быть, вы и правы. Может быть... А скажите, Леонид Александрович...
Он Скажу, обязательно скажу. Только давайте попробуем обходиться без отчества. Мне так привычнее.
Она Почему бы и нет? Что я хотела спросить?.. Ах да! Скажите, Леонид, вам не надо домой? Уже поздно! Я вас не выгоняю, просто...
Он Поздно для чего?
Она Просто... поздно.
Он Вы забыли, Александра Леонидовна...
Она Давайте уж обоюдно без отчества.
Он С удовольствием. Итак, вы забыли, Александра... хм... как-то всё равно сложно звучит. Можно просто Саша?
Она Можно. Какая, в конце концов, разница?
Он Вы забыли, Саша, я на работе и продолжительность моего пребывания тут зависит от вас... и от условий договора с фирмой.
Она От меня... Редко от меня что-то зависит...
(оглядывается)
Он От вас. Что вы ищите?
Она Мистика какая-то... Чертовщина.
Он Я вас не понимаю. Какая чертовщина? Это вы в мой адрес?
Она Причём тут вы?! Хотя, может, и причём... Все часы остановились.
Он Часы остановились... Это бывает.
Она Вы не скажете сколько время?
Он Хороший вопрос. Вас какое время интересует?
Она Что значит "какое время интересует"? А какое время может интересовать человека, спрашивающего сколько время?
Он Человека может интересовать... время в Москве или в Сиднее или в любом другом месте. Вас, минуту назад, интересовало время моего ухода.
Она Пока оставайтесь... С вами интересно. (Язвительно Как я поняла, вы, Леонид, человек обстоятельный, за словом в карман не лезете... Я же просто спросила, который сейчас час! Неужели нельзя просто ответить?!
Он "Просто". Есть вещи, о которых просто говорить не стоит. Но... попробуем (смотрит на её часы, на свои). Сейчас на ваших часах — пять. Утра или вечера не знаю.
Она Смешно... А на ваших?
Он На моих без пятнадцати восемь. Вечера.
Она Ну, наконец! Долго же вы отвечали на мой вопрос!
Он А попробуйте коротко ответить на мой. Почему вас интересует моё время и не интересует ваше?
Она Отвечаю. Коротко. Мои часы стоят. Сейчас я их заведу.
Он Подождите. Часы просто так не останавливаются. Тем более все одновременно. Это какой-то знак, напоминание. Или предупреждение. Или ещё что-то...
Она Я не верю в приметы... такого рода (тянется к часам).
Он Я вам помогу (заводит одни часы, другие, берёт с полки наручные). Смотрите, а эти часы остановились на цифре "6"!
Она Эти часы... Их мне подарил один молодой человек. Много лет назад. Очень целеустремлённый молодой человек.


СЦЕНА 3

Он (одевает пиджак, достаёт из чемоданчика букет цветов) Ну, слава богу! Ты в своём репертуаре! Мы во сколько договорились встретиться?
Она Не поняла? Что вы спросили?.. Что... ты спросил? Как это? Откуда ты?
Он Отвечаю нестандартно. От верблюда. У тебя склероз? Или ты кого-то другого ожидала увидеть?
Она Нет... Но... Я... Даже не знаю что сказать...
Он Понимаю, понимаю. Настоящая леди меньше чем на час не опаздывает. Это тебе, милая! (даёт ей букет) В пять эти цветы были ещё свежие, но... сколько сейчас?.. шесть, за час несколько подвяли. И они и я.
Она Мы договаривались на пять? Прости, я была уверена, что на шесть.
Он Ты, Сашенька, всё время отстаёшь от меня.
Она Точнее ты меня всё время обгоняешь.
Он Ну конечно ты права! Прости, прости, прости. Сейчас мы всё исправим. Держи! (даёт наручные часы)
Она Ой! Спасибо! Ничего себе!
Он Можешь поцеловать меня.
Она Могу (целует в щёку) Ты меня покорил. Как минимум на сегодняшний вечер.
(одевает часы) Куда идём?
Он Спроси лучше куда едем.
Она Интриган! Ну хорошо, куда едем?
Он Далеко. Очень далеко.
Она Поехали! Куда угодно!
Он О! Откуда такая решимость?
Она Отвечаю нестандартно. От верблюда. Поехали, а то передумаю.
Он Даже на необитаемый остров?
Она Ты что, там столик заказал?
Он Там столиков нет. Там дикая природа. Дикая и ужасная. Необитаемый остров в Тихом океане. Или в Северном Ледовитом. Бизоны, козы, медведи, моржи, попугаи...
Она А дикари?
Он Они на соседнем острове. Очень много дикарей. Злых и необразованных.
Она Рай в шалаше. Поехали. Только давай сначала мороженого поедим.
Он А в Африку? К людоедам-крокодилам?
Она Людоеды-крокодилы нипочём, нипочём, людоедов-крокодилов кирпичом, кирпичом, людоедов-крокодилов кулаком, кулаком, людоедов-крокодилов...
чем там ещё?
Он Каблуком, каблуком...
Она Поехали! Только сначала мороженого поедим.
Он Людоеда-крокодила поедим, поедим... А, например, в маленькую страну на берегу тёплого моря?
Она В маленькую страну не поеду, у меня клаустрофобия. Границы давят.
Он Передумала?
Она Ничего не передумала! Что ты от меня хочешь?
Он Любви и понимания. Больше ничего на данном этапе жизни.
Она (чмокает его в щёки) Вот тебе любовь, вот тебе понимание. А причём тут маленькая страна?
Он Переезд в маленькую страну входит в понятие любви.
Она Та-ак...
Он Или понимания.
Она Та-ак... Ты можешь вразумительно объяснить?
Он Я предлагаю тебе руку, сердце и переезд в маленькую страну на берегу тёплого моря.
Она И... всё?
Он Всё. Мало?
Она Много. Слишком много. Я не могу любить и понимать тебя здесь?
Он Можешь, но я буду там.
Она Новость!.. Вот это новость! Ты мне ничего не говорил! Ты молчал как рыба! Как людоед-крокодил! Почему ты вдруг... да — вдруг! решил куда-то ехать?! Я не готова! Почему?!
Он Мне предложили там работу. Хорошую работу.
Она Какую работу?! Причём тут работа?! Она что, лучше меня?
Он Поехали вместе. И не сравнивай себя с работой. Вы совершенно разные вещи!
Она Вещи! А мой папа? Ты же знаешь, ты его видел! После маминой смерти...
Он Папу мы возьмём с собой.
Она Он не поедет.
Он Поедет! У него кроме тебя никого нет.
Она У него кроме мамы никого нет... Слушай... Давай останемся! Я тебе тоже дам руку, сердце и всё что захочешь. Ну её, эту работу! Ты же умный, ты и здесь что-нибудь найдёшь.
Он Что-нибудь меня не устраивает. У меня нет времени искать. Тыкаться туда, мыкаться сюда. Броуновское движение! Я же самец с большой буквы "М"! Все мужчины — самцы! Всем надо стучать кулаками в грудь от гордости за себя. Только одни делают это выпивая залпом полбутылки водки или набив лицо другому самцу послабее, а другие ставят перед собой цели и идут к ним.
Она Самец... с большой "М"... Слушай, самец, а обо мне, о своей потенциальной самке, ты подумал?
Он Ты что, смеёшься? Издеваешься?! А рука и сердце?
Она Мне не нужен... самец там. Мне нужен...
Он Размазня здесь.
Она Разве можно, скажи, быть с большой буквы "М" там и размазнёй тут? Нельзя... Самец — везде самец!
Он Ты не понимаешь.
Она Не понимаю.
Он У меня... У меня больше нет желания тебе что-либо объяснять. И времени тоже нет...
Она Ты спешишь?
Он Спешу. Как всегда... Ты поедешь со мной?
Она На необитаемый остров?
Он Ты поедешь со мной?
Она Или в Африку? К людоедам-крокодилам?
Он Последний раз спрашиваю...
Она Нет, не поеду. Возьми эти часы обратно.
Он Оставь. Это — подарок. Ты очень медленно живёшь, Саша. Я так не могу...
Она На этих часах стрелки остановились на цифре "шесть". Как будто мы и не говорили.
Он На моих без пятнадцати восемь. Я пошёл...
Она Подожди! (обнимает его, плачет)
.............................................................
Он (снова мужчина-по-вызову) Ну-ну-ну. Я пока никуда не ухожу. Мы же договорились, время моего визита ограничено только условиями договора.
Она Договора? Договора с кем?
Он С вами... С фирмой, на которую я работаю.
Она (отстраняется, садится за стол) Уходите... Уходите сейчас же... (он молча собирает чемодан, идёт к двери). Цветы!
Он Что "цветы"?
Она Цветы забыли.
Он Это ваши цветы, Саша.
Она Александра Леонидовна!
Он Это ваши цветы, Александра Леонидовна.
Она Мне не нужны цветы... от него.
Он А от меня?
Она Тем более. Забирайте цветы и уходите.
Он (забирает цветы) Александра Леонидовна!
Она Я не желаю с вами разговаривать.
Он Не разговаривайте, только послушайте.
Она Я не желаю вас слушать! Уходите!
Он До свидания... (идёт к выходу)
Она Коньяк!
Он Что "коньяк"?
Она Я не желаю пить ваш коньяк!
Он Разве вас кто-то заставляет пить ваш коньяк?
Она Заберите его!
Он Ах, вот вы о чём! (забирает бутылку, прячет её в чемодан).
Она Сколько я вам должна?
Он Нисколько. Вы ничего мне не должны.
Она Ничего? Почему? Вы же... работали.
Он Я работал некачественно.
Она Угрызения совести?
Он Угрызения? А... Нет. Это не совесть, это самооценка. Мне очень жаль. Простите... (пауза)
Она Сядьте!.. Достаньте коньяк!.. (он достаёт коньяк). Ваша самооценка — ошибочная. Вы замечательно вжились в роль моего отца и... этого (показывает на подаренные часы). Непонятно одно... Зачем? Зачем вам ковыряться в моём прошлом? Можете не отвечать...
Он А могу и ответить. Мне кажется, что я именно для этого и приглашён вами сюда... Саша.
Она Налейте мне... Нет, коньяк не надо. Налейте мне воды, пожалуйста. Там, на полке, стоит бутылка.
Он Я знаю.
Она Знаете? Откуда?
Он Саша, давайте на "ты". Обращение на "ты" облегчает процесс взаимопонимания.
Она Ничего себе закручено! Ну что ж... давайте. Давай...
Он Теперь я тебе скажу, откуда знаю о бутылке с водой.
Она Да, откуда?
Он Ты, конечно, удивишься, но (делает значительную паузу) я... её... видел. Когда часы заводил.
Она А я то думала!
Он Представляю себе... Например, что я какой-нибудь гипнотизёр, так?
Она Так. Или что ты уже бывал тут. Инкогнито...
Он (разваливается в кресле) Ну, не то что бывал, и не совсем инкогнито.
Она (недовольно) Как-то слишком... по-хозяйски сказано. И сидишь ты как-то... У меня аллергия на такой тон и на такое... положение тела.
Он А какой тон?
Она Такой. И тело... такое. Жило тут.
Он Тело?
Она Тело! Которое говорило таким тоном! Пока я его...

СЦЕНА 4

Он Чего сразу тело? Я — особь! Мужская особь! Я не позволю себя мызгать! После честного, напряжённого, ненормированного рабочего дня мне положен ненормированный отдых и мелкие послабления (выпивает коньяк).
Она Перестань глотать мой коньяк!
Он Не перестану. У меня печень в процессе становления цирроза. Я обязан ей помочь. Откуда сие блаженство к нам в дом попало?
Она Мне вручили... Подарили... Преподнесли. Поклонники.
Он Все поклонники одну бутылку?!! Тьфу!
Она Если бы ты знал...
Он Всё знать невозможно.
Она Не перебивай меня! Если бы ты знал, как ты мне надоел!
Он Давай уточним. Только спокойно. Надоел или осточертел?
Она И то и другое. Твой голос, твоя вечная заумь.
Он А как мне надо разговаривать?
Она Нормально, обыкновенно, по-человечески.
Он Я обыкновенно не могу. Я талантливый, необычный человек. У меня этих талантов как прыщей во время ветрянки. Перечислить?
Она Мне безразлично.
Он Например я зарабатываю приличные деньги, веду наше домашнее хозяйство и т.д. и т.п.
Она Дурак!
Он Да, дурак, но способен на большее.
Она Дурак!
Он Не повторяйся. Ты купила продукты, которые я просил?
Она Я не кенгуру с сумками скакать!
Он Достойно ответила, надо будет записать. А я купил. Я же знаю что ты не кенгуру! И в награду мне полагается рюмка коньяка от поклонников.
Она Посмешище!
Он Какое же я посмешище? Я — поплачище!
Она Кошмар! Хоть домой не приходи!
Он Это идея! Слушай, а хороший коньяк! Ты бы тоже глотнула. Распитие спиртных напитков, в компании, сближает. Тем более хороших спиртных напитков в хорошей компании.
Она С тобой сближаться?! Уж лучше...
Он Уж хуже. А раньше пила... И сближалась.
Она Раньше... Дура я была раньше! Молодая, доверчивая дура!
Он Правильно. А сейчас ты умная. Не совсем молодая, совсем недоверчивая умная.
Она Я в тебя сейчас что-нибудь запущу!
Он Не "что-нибудь", а "чем-нибудь". Запусти в меня чашечку кофе. Только не разлей.
Она Господи! Как ты меня утомил!
Он Я не Господи, всего лишь человек, хоть и талантливый. Кстати, на плите ужин. Поешь и признай, что я готовлю лучше тебя.
Она Признаю, кормилец... Папа спит?
Он Спит. Сегодня он получил... из моих рук, но от нашего имени новый фотоальбом. Был очень рад, благодарил.
Она Спасибо... Так запустить в тебя чашечку кофе или ты будешь допивать мой коньяк?
Он Буду допивать наш коньяк... Эврика!
Она Я Саша! А кто такая Эврика?
Он Ох, прости, вырвалось. Это одна моя поклонница.
Она Итак, эврика... Что дальше?
Он Мысль такая: давай махнём в Сочи? Или в Париж? Или к твоей тётке? Как её? Лиза, что ли... Как тебе идея? По-моему, гениальная! Я собой доволен! За меня! (выпивает)
Она Я... я тебя... не совсем поняла.
Он Повторяю для молодых, доверчивых и умных. Я предлагаю тебе свадебное путешествие второй свежести, куда захочешь. В программе: первая и последующие брачные ночи, звёзды с неба, цветы-конфеты.
Она (подходит к нему, долго смотрит) Ты прав...
Он Кто бы сомневался. Я устал от своей правоты, но сегодня она мне не в тягость...
Она Ты прав... Я не совсем молодая, совсем недоверчивая... дура.
Он Это не мои слова. Ты их перекрутила.
Она Зато это мои слова. Понимаешь... даже когда ты говоришь правду, даже когда ты говоришь искренне, я тебе не верю. Я не доверяю тебе. Ты НЕ ТАК говоришь правду.
Он Как "не так"? Как можно правду говорить "не так"?
Она Не так, как мне нужно. Если я и поеду куда-нибудь, то не с тобой. С тобой я не смогу.
Он Ну да... конечно. Конечно, не со мной (берёт Петрушку, одевает на руку). Тебе больше нравится со своими Петрушками кататься. ("кукольным" голосом Ну что, Сашенька, махнём в Сочи, по санаториям халтурить?
Она Что тебе надо? Ну что тебе от меня надо?! Да, с Петрушкой! Да, халтурить! Тоже мне, эстет.
Он Огонь любви погас в её груди. А у меня, в душе, ещё чего-то тлеет. Видимо, твои непогашенные окурки. Слушай, бросай курить!
Она Не твоё дело. Хочу, курю.
Он Чего ты кидаешься на меня как собака с неуравновешенной психикой? Я же тебя кормлю, одеваю, гулять вывожу.
Она Ты угнетаешь меня. Своей непробиваемой правотой, уверенным самодовольством. Мне даром не надо твоё попечительство! Ты как египетская пирамида, вне времени. Ты не меняешься. Меня бесит твоё спокойствие!
Он (кричит) А-а-а-а!!
Она (испуганно) Что с тобой?
Он Это я побился в истерике. Специально для тебя. Ты довольна?
Она Я больше не могу. Я больше так не могу.
Он Подожди, не причитай. На, выпей (даёт ей рюмку). Удивительная штука... Как говорится, хотел как лучше, получилось как всегда.
Она Только не надо пускать сентиментальные слюни.
Он Пирамида, говоришь? Ладно... Поменяем ситуацию... Я ухожу.
Она Ха-ха.
Он Попробуй пожить сама. Если чего-то нужно будет, звони.
Она Куда? В рельсу?
Он В шпалу. Я пока у мамы поживу, а там видно будет.
Она Ты что, серьёзно?
Он Ага... (собирает вещи). Вот только бельишко возьму и прости-прощай.
Она Не дури, хватит клоунады.
Он Ни в коем случае. Ну, рюмашку на посошок?
Она Шут.
Он Как хочешь (выпивает). Будь здорова!
(быстро выходит)
Она Стой! Ты что, серьёзно?.. Ты что, действительно?.. И что теперь?.. Нет, так не уходят! Не может быть, чтобы вот так, взять и уйти... Не может быть... (плачет).
Он (заходит) Нет-нет. Я ещё не ушёл. Я просто... на секундочку... пардон, в туалет вышел...
Она В туалет? Ты? По-настоящему?
Он По-настоящему.
Она А он?
Он Куда он вышел, я не знаю. Сказал, что к маме.
Она Он тоже был тут по-настоящему?
Он Ты, Саша, пойми, у нас тут всё по-настоящему. И он и я. Он был по-настоящему, я есть по-настоящему.
Она Да-да. Он был, ты есть. Вот только никто не остаётся. Почему? Скажи мне, ты умный, почему никто не остаётся?
Он Так уж и никто.
Она Никто!!! А если и остаётся, то не задерживается. Можешь ответить?
Он Интересная мысль пришла мне в голову. Люди — наполовину рыбы. Ну как?
Она Люди — пауки.
Он Причём тут пауки? Я же о рыбах!
Она А я о тебе. Был задан вопрос. Прямой. И вместо того, чтобы ответить на него так же прямо, ты начинаешь тянуть, плести свою словесную паутину. Ты — паук!
Он А! Понятно. Интересно! Нет, я — не паук, я — рыба. Наполовину. Я, как и все, бросаюсь на любую, приглянувшуюся мне наживку.
Она Любую?
Он Любую приглянувшуюся. Я буду плавать вокруг неё и потирать плавники от предвкушения, буду хотеть её, даже зная о подстерегающем меня крючке. И если рыбак ведёт себя правильно, когда надо подтянет, когда надо подсечёт, я попадусь! Любой попадётся.
Она Замечательная теория. Ты сам придумал?
Он Сам. Только что. Продолжать?
Она Продолжай.
Он Да... Но, даже попавшись, у меня есть шанс сорваться. Я буду биться, рваться на глубину, куда угодно, лишь бы соскочить. Меня ещё удержать надо. Я рыба сильная! Ослабит рыбак... или рыбачка хватку... и аривидерчи! — я поплыл к другой наживке.
Она Понятно. Похоже на правду. Тогда ещё вопрос. Почему ты всё время говоришь "я", "мне"? Я — рыба, меня надо удержать?
Он ...Ну так, для примера...
Она Ясно. Значит человек — это рыба?
Он Наполовину.
Она А другая половина, это что?
Он Рыбак. Мы готовим снасти, выбираем добычу, иногда не замечая, что сами уже на крючке.
Она Нет, ты всё-таки паук! Такое наплести!.. А я никогда не ловила рыбу. Даже удочку в руках не держала.
Он На, подержи (достаёт из чемоданчика удочку).
Она (рассматривает, крутит) Ну и дальше что?
Он Вот лёска, вот крючок. На крючок цепляешь наживку и забрасываешь.
Она Наживку значит...
Он Наживку.
Она Какую?
Он Какую хочешь. Для каждой рыбы — своя наживка. Можно подцепить... фотоальбом. Можно часы или путёвку в Сочи. Ограничений практически нет.
Она (выпивает)... А ты меня... поймать можешь?
Он ... Думаю, что могу. А зачем?
Она Хочу научится.
Он Чему? Быть рыбой? Этому учиться не надо, это от природы.
Она Хочу научиться ловить. На своём примере. Хочу стать рыбаком... Рыбачкой. Помнишь песенку: я — рыбачка, ты — акула, мы не встретимся никак.
Он Ну... давай попробуем, но, как бы сказать... без нарушения границ.
Она Границ... Ну что ты говоришь? Подумай сам, какие границы могут быть у рыб? Кроме берегов у них границ нет. Да и то... Ты же знаешь эту историю.
Он Какую историю?
Она Нашу.
Он Нашу?
Она Нашу, человеческую. Когда-то, давным-давно, сумасшедшие рыбы, не признававшие границ, вылезли на берег, поэволюционировали и превратились в людей. С рыбы какой спрос? Плавают себе и плавают от рыбака к рыбаку. Ищут наживку повкуснее или крючок посимпатичнее.
Он Ты права. И всё же... Давай не выползать на берег.
Она Хорошо, хорошо, я постараюсь. Давай, начинай.
Он (секунду поразмыслив) Выйди на минуту. Мне надо приготовиться.
Она Я отвернусь или закрою глаза.
Он Выйди, пожалуйста. Через минуту заходи.
Она Интриги, интриги, интриги... Нет, ты всё-таки паук! (Выходит. Он накрывает на стол, готовит кофе, ставит в вазу цветы. Она заходит.) Готово?


СЦЕНА 5


Он Готово! Хорошо, что ты мне позвонила, выходя с работы. Я всё успел.
Она Что успел?
Он Всё! Обед приготовил, кофе сварил, цветы распустил.
Она Это я вроде с работы пришла, а ты меня так замечательно встречаешь?
Он Точно! Вроде пришла, вроде встречаю. Садись, ешь, пей, отдыхай.
Она Признайся, куда ты крючок спрятал? В кофе или в котлету? А может быть ты браконьер? Ты меня динамитом глушить не будешь?
Он Не буду. Ты ешь.
Она (ест) Вкусно.
Он Это моё фирменное блюдо. Хочешь, рецепт дам?
Она Я имею в виду не блюдо. Оно, кстати, очень средненькое. Тут всё... вся наживка вкусная.
Он А... ну кушай, кушай. Я пока мороженое принесу (идёт, по пути "случайно" задевает фотоальбом, тот падает).
Она У тебя что-то упало. Надеюсь, это не мороженое?
Он Это твой фотоальбом.
Она (поворачивается, смотрит) Это не мой фотоальбом, а папин... Хотя... сейчас... уже мой.
Он Извини.
Она За что?
Он За неосмотрительность.
Она Слушай, неси его сюда. Я сто лет не смотрела эти фотографии. После папиной смерти ни разу.
Он А до папиной смерти часто заглядывала?
Она Ну... как сказать? Нечасто... и без удовольствия. Понимаешь, эти фотографии стали для папы эрзац-жизнью, а для меня ничем не стали. Смотри, это мама и папа на Кавказе. "Приют Одиннадцати", на Эльбрусе.
Он Интересно. На всех фотографиях твоя мама улыбается. Не по заказу, а по-настоящему. Ты не помнишь, она когда-нибудь плакала?
Она Папа говорил, что плакала, но очень редко. Я маму совсем не помню. Так... отрывки.
Он Расскажи.
Она Что?
Он Отрывки.
Она Ну... помню как мама меня один раз отшлёпала. Было совсем не больно, но я плакала, как сумасшедшая. А потом мы мирились, держась мизинцами... Ещё помню, как мама ела рыбу. Это трудно описать. Она надевала очки, чтобы не пропустить мелкие кости, вытягивала губы в трубочку, вот так (показывает). Было очень смешно. Маму почему-то все любили. Она была... как магнит. Всегда полный дом гостей. Разных, но всегда хороших.
Он Ты немало помнишь... А это кто?
Она Это тётя Лиза, мамина двоюродная сестра. Я ездила к ней всего пару раз. Она живёт в деревне. Куры, гуси, мухи, комары. Мне там не нравилось.
Он Я люблю ездить. Но мухи и комары меня тоже не прельщают.
Она А что тебя прельщает?
Он Поезда. Самолёты не так. Они для меня слишком быстрые. Вжик — и на месте. Я против резких перемен. Поезда — это другое дело. Они позволяют осмотреться. Кроме того, в самолёте не купишь у стоящей на перроне бабуськи горячую кукурузу или пирожки.
Она Когда-то я собиралась поехать на море. Отдохнуть. Сама. В Керчь. Ты бы видел эти сборы! В конце концов, я опоздала. Примчалась в мыле на платформу и долго махала вслед моему поезду... моему морю. Потом, по пути домой, зашла в аптеку, купила морскую соль. Дома набрала ванну, довела её до черноморского состояния и плескалась часа два... Знаешь, почему я опоздала?
Он Знаю.
Она Знаешь?!
Он У тебя остановились часы.
Она Да. Именно так и было. Другой причины быть просто не может. Они меня всегда подводят!
Он Или, точнее, ты их вовремя не заводишь.
Она Забываю.
Он Когда ты последний раз была на море?
Она Летом. Каждое лето наш театр гастролирует... по санаториям. Мне нравится!
Он Мне бы тоже понравилось. Появилась бы возможность, я бы тоже съездил с тобой на такие гастроли.
Она В качестве кого?
Он В качестве отдыхающего. Интересно было бы посмотреть. Последний раз я видел кукольный спектакль в глубоком детстве. Уважаю людей, умеющих оживлять кукол.
Она Это не так уж трудно. Вот, смотри (одевает на руку Петрушку). Видишь? Он двигается. Может почесать себе нос, посмотреть по сторонам.
Он Поговори с ним.
Она О чём?
Он О чём хочешь.
Она Я даже не знаю. Я не готова (держит Петрушку лицом к себе).
Он Поговори. Он ждёт.
Она Ну... Здравствуй малыш!
П Привет!
Она Как тебя зовут?
П Петрушка!
Она Петрушка... Странное имя.
П Не странное, а смешное. У меня всё смешное!
Она Ну разве всё может быть смешным?
П Может! Сама скажи, лицо у меня смешное?
Она Смешное.
П А руки?
Она Смешные.
П И ты у меня смешная.
Она Я не смешная, а...
П Смешная! Не спорь со мной, а то зарыдаю.
Она Ты и плакать умеешь?
П Понарошку. Я очень смешно плачу. Показать?
Она Не надо. А что ты, Петрушка, умеешь делать по-настоящему?
П Рыбу ловить! И людям нравиться. Ты умеешь ловить рыбу?
Она Нет. Никогда не ловила.
П А людям нравиться умеешь?
Она Тоже, видимо, нет.
П (на ухо) Я тебя научу!
Она (снимает Петрушку с руки) Ну вот, приблизительно так.
Он Здорово! Просто здорово! Слушай, подари мне его. Если можешь, конечно.
Она Могу. Бери.
Он (одевает Петрушку на руку) А меня ты научишь нравиться людям?
Она (кукольным голосом) Ты и так это умеешь.
Он (снимает куклу) Это... ты сказала или он?
Она Это... мы сказали. Ну что ты так смотришь? Да, ты меня поймал. Мне хорошо с тобой. С тобой я готова смотреть фотографии, готова ехать в Сочи.
Он А в маленькую страну на тёплом море поехала бы?
Она Да. С тобой у меня нет клаустрофобии. Ты не давишь на меня ни прошлым, ни будущим, ни настоящим. Мне с тобой хорошо.
Он Саша... У меня такое чувство... Я должен сказать тебе...
(звонок)
Он Алло? Да... Да... Хорошо... Да... Конечно... Хорошо... Адрес?.. Выезжаю.
Она Это что? Это кто? Кто звонил?
Он Диспетчер. Это, Саша, новый заказ.
Она Какой заказ? Зачем?
Он Я должен идти. Меня уже ждут.
Она Кто ждёт? Женщина?
Он Женщина.
Она Ты не говорил, что у тебя есть женщина!
Он Это клиент. Клиентка.
Она Нельзя! Так нельзя! Тебе нельзя к ней! Ты должен остаться! Ты устал, тебе надо отдохнуть.
Он Саша, давай не нарушать границы.
Она Какие границы?! Я рыба! Ты меня поймал! Ты, слышишь, ты! — вытащил меня на берег! Какие, ей богу, границы?!
Он Саша, успокойся!
Она Я знаю, что нужно делать. Я поеду с тобой.
Он Это будет... не совсем удобно.
Она Что неудобно? А копаться во мне, в моей жизни, было удобно?!
Он Успокойся, Саша!!
Она Не кричи на меня!
Он Извини.
Она Я просто-напросто тебя не выпущу. Фирме заплачу неустойку. И сейчас же поменяю замки.
(Она стоит перед ним, загораживая выход.)
Он Сядь, Саша. Давай вместе присядем... Ты успокойся... Успокойся, Саша. Всё будет хорошо, не волнуйся (она затихает в как бы в гипнотическом состоянии). Всё будет хорошо... Я должен идти...
Она Ты... забыл... свою... удочку.
Он Оставь её себе. Это — подарок. Я должен идти (целует её в лоб, берёт чемодан, выходит).
Она (бросается к двери) Ты забыл Петрушку! Петрушку забыл! (бежит к телефону) Какой там номер?.. Ага, вот!
Голос Здравствуйте. Оператор фирмы "Успокойся" к вашим услугам!
Она Алло! Алло!! Мне мужчину!
Голос Понятно. Не кричите, успокойтесь. Вам мужчину для души или для секса?
Она Идите вы к чёрту! Мне нужен мужчина, который жил... который работал по адресу ул. Театральная, дом 400, квартира 321.
Голос Он сейчас на вызове. Может быть...
Она Не может!! Мне нужен именно он! Никакие "может быть" не подойдут.
Голос Тогда вам нужно подождать. Перезвоните позже.
Она Когда, позже?
Голос Трудно сказать... Я не знаю, когда он освободится. Может быть всё-таки...
Она Не может. Я буду ждать...
Голос Ждите. До свидания.
Она До свидания.

Она берёт удочку, снимает с неё фотоальбом, часы, путёвки. Подвешивает Петрушку. Совершенно спокойно и уверенно утраивается в кресле с телефонной трубкой и удочкой. Ждёт, ждёт, ждёт...
КОНЕЦ

Хвала египетскому богу с собачьей головой, Шницель перестал делать лужи в квартире! Наконец-то у меня благовоспитанная собака. Но вот где-то после полугода стал я замечать за ним странности. Сперва он несмело выяснял отношения с диванной подушкой, подминая ее под себя. А вскоре стал частенько обхватывать передними лапами мою ногу и делать недвусмысленные движения. В таком-то возрасте, подумал я, что ж будет дальше? Караул, маньяк в доме!

Во дворе Шницель еще более оживлялся и распалялся. Уже мало было поливать прицельным мочеметанием все достойные объекты в грациозном заносе задней лапы и шаркать потом ножками, будто песочком присыпал царственную подпись на охранной грамоте. Он тщательно и пристрастно обнюхивал «росписи» других собак на кустиках и столбах, затем плутал по следу, пытаясь постичь высокий смысл отношения полов.

Играл с другими собаками Шницель с прежним упоеньем — и в догонялки, и мячик апортировал всегда первым — ну кто по резвости сравнится с цвергшнауцером? Однако появились и новые привычки: вежливое обнюхивание гениталий с пристрастным хвостобиением, а затем и первые робкие наскоки.

К году подростковая гиперсексуальность достигла предела. Шницель пытался совершить садку на любую собаку, невзирая на пол, возраст, рост и породу, за что частенько получал от степенных старожилов по загривку. Все вокруг ухохатывались, когда он обнимал лапами толстую ногу пожилой сенбернарши Рады, не доставая головой, даже на цыпочках, до ее гордо задранного пушистого хвоста. Рада аккуратно стряхивала его, флегматично поворачивала голову, недоуменно одаривала моську взглядом слона и шествовала дальше за хозяйкой.

К американскому кокеру Цезарю я вообще старался Шницеля близко не подводить. Дело в том, что Цезарю, в отличие от других мальчиков, неправильно нравилось, когда мой воспитанник зажимал его, впивался зубами в холку и брутально имитировал сцену из жесткого немецкого порно. Цезарь замирал и довольно закрывал глаза. Причем хозяин кокера, простой инженер метрополитена, смотрел на это снисходительно и говорил о своем любимом чаде: порода мол такая, уже не исправишь. Я же, краснея, суетливо пристегивал карабин и оттаскивал Шницеля на безопасное расстояние, и всю дорогу домой внушал ему, что низ-зя же так, при всех, что подумают о хозяине.

Как-то жарким летним полднем с припеком, чтоб не встречаться с Цезарем, повел я моего неуемного в парк, с церковью в глубине, за квартал от дома. Других собак не было, и я отстегнул поводок. Вдруг откуда ни возьмись парниша с пекинесом. После радушных обнюхиваний начались бег кругами и рычащий дележ березовой ветки. Парень, с жирной вермишелью из-под кепки и выпученными, как у своего питомца, глазами, оказался болтливым, как футбольный комментатор, и стал нудно рассказывать богатую родословную своего любимца. Мы обошли церковь, подходим к крылечку, а там… Разлеглись! Валетом… В теньке, на крылечке храма! Грех-то какой! Да я не против однополых отношений, но не на паперти же! И что он нашел в этой китайской морде?

Но это были цветочки. В июле настиг нас ягодный сезон: сразу три суки во дворе потекли. Шницель потерял покой и сон, водить без поводка его стало невозможно. А какое удовольствие гулять, когда он, хрипя, рвет вперед, как трехосный тягач, как бурлак на Волге? А уж как ему на привязи тоскливо.

Пошли мы однажды на школьный двор, где с собаками гулять запрещено. Территория огорожена, газоны там не пыльные, костей куриных добрые старушки не разбрасывают, дорог опасных вблизи нет. Уж поздний вечер, фонарный мягкий свет купается в росе, благостно. Расслабился и я, отпустил Шницеля на вольный выпас.

И надо ж такому случиться, что хозяйка борзой Шельмы тоже решила, что полноценно выпасти свою течную дуру можно только на школьном дворе… В итоге, носились мы с ней за сладкой парочкой по окрестным дворам часа полтора, то теряя из виду, то счастливо обретая беглецов. Утешала лишь разница в росте, хотя мнительная барышня все приговаривала: «Так эта сука ж и присесть может…». Ни на какие зовы, то ласковые, то требовательные, парочка не отвлекалась. Шельма бежала, Шницель догонял. Шельма задумчиво останавливалась, Шницель пытался дотянуться до робкого куннилингуса. Кокетка неожиданно срывалась дальше, Шницель — за ней, мы, высунув языки, — за ними. Наконец мы постигли логику маршрута Шельмы и устроили засаду в беседке. Спрятались, минут десять сидели на корточках и, когда сунулась морда беглянки, тетка — хвать ее за ошейник, ну а моего засранца уже без труда сняли с задней лапы, как клеща.

Да, против природы не попрешь — оценил я философски половозрастную ситуацию и полез в интернет искать невесту под чавкающий аккопанемент позорной мастурбации Шницеля. Проблема была в том, что мой кобель не клубный, да и родословную мы купили по дешевке. Эх, была одна, даже с фоткой, диво как хороша, но в Красногорск ехать не катило.

Но нашел я таки внеплановую девушку, без претензий, в нашем районе, позвонил. «По моим подсчетам, течка у Греточки где-то через месяц», — интимным тоном сообщила собачья мама, о чем я тут же объявил навострившему ушки Шницелю. Договорились, что как только начнется течка и хозяйка высчитает самые копулятивно (словечко, блин!) благоприятные дни, она позвонит. Во время всего разговора Шницель вертел головой и шевелил ушами, а потом нетерпеливо бегал по квартире, задумчиво останавливаясь лишь у зеркального шкафа.

Когда наконец раздался долгожданный звонок, выяснилось, что там в квартире малые дети и что собачью свадьбу желательно праздновать у меня в дому. Перед приходом девственницы Греты жених получил двойную порцию курятины (чтоб сил хватило и чтоб не опозориться), был изрядно выгулян и мыт огуречным Timotei.

Грета оказалась скромной не по годам. Войдя в квартиру, она даже не взглянула на жениха и стремглав забилась под кровать. Хозяйка Татьяна, серенькая полевка в мышином джемпере с лицом подруги Микки Мауса в черно-белом варианте, смущенно ползала вокруг кровати с протянутой рукой, в которой потели сухие шарики собачьего корма. Шницель тоже взволнованно бегал кругами и все пытался подползти с тыла. Но капризная невеста порыкивала и не давалась даже на обнюх.

«Сами договорятся», — решили мы с Татьяной взять Грету измором и сели пить чай. Мышка, прикрывая неровные зубы и неистово поглощая эклеры, открыла по мне прицельную стрельбу глазами, но когда поняла, что сердце мое и прочий ливер — в вежливом бронежилете, переключилась на собачьи байки, пока вдруг не вспомнила, зачем пришла. «Греточка, детка, иди-мама-даст-сыыыру!» Условный рефлекс сработал мгновенно и безусловно. Грета пулей выскочила из-под кровати и зафиксировалась на полу кухни с мольбой в глазах. Пока она ловила пластинки сыра, рот был занят и рычать на обонявшего ее сзади Шницеля девушка не могла. Тогда осмелевший женишок попытался сделать садку, за что немедленно был прикушен. После чего разъяренная Грета еще долго высказывалась в адрес нахала, громко и сварливо, с визгливыми бабьими интонациями и угрозами уползти под кровать. Как непохожа она оказалась на свою хозяйку! Я пытался отвлечь невесту колбасой. Она заглатывала ее, не прожевывая, и тут же окрысивалась на ухажера. К сожалению, в Шницеле она видела пищевого конкурента, а не потенциального полового партнера. Облом по всем статьям.

Татьяна пыталась придержать ее за ошейник, увещевала, стыдила: «Ты что ж, старой девой остаться хочешь? Тебе ж пять лет уже, совсем к старости характер испортится…». Шницель нетерпеливо гарцевал вокруг. Но все попытки сближения оканчивались злобным рыком и угрозами порвать моего тузика на ветошь.

Тогда Татьяна говорит: «О, у меня ж знакомая работает в клубе, будет у нас секс-инструктор! Я договорюсь, и мы придем все вместе». На этом мы распрощались в надежде на более удачную вторую попытку.

На следующий день пожаловали Татьяна, клубный секс-инструктор Дарьмихална и голодная Грета. Дарьмихална была толстой усатой дамой очень средних лет, с пунцовой кустистой бородавкой посреди лба, и напоминала хозяйку бомбейского притона из пряного индийского боевика. Одета она была в бесформенно-балахонистый охряный сарафан, из-под которого виднелись упитанные ноги в черных рейтузах. Квадратный саквояж ее ничего хорошего Грете не предвещал.

Шницель среагировал на инструкторскую тушу неистовой бранью и, огрызаясь, убежал в спальню, прихватив тапок. Пока дамы разувались, Грета понеслась на кухню и доела Шницельский завтрак, а сам герой дня пополз за шкаф перепрятать косточку.

Дамы расселись на диване, и Дарьмихална раскрыла свой профессиональный саквояж. Она достала брезентовый поводок и несколько намордников, выбрала нужный размер, затем мертвой хваткой поймала ищущую че-б-еще-сожрать Грету и привязала непокорную к батарее. Потом уверенными движениями надела намордник и заявила: «Так, девочка готова! Давайте жениха!»

Но выманить Шницеля из-под кровати было не так легко. Сработал, к счастью, старый трюк: стоило мне подойти к шкафу, как он бросился спасать заначку. Я принес его к Дарьмихалне, нетерпеливо барабанившей кроваво-красными ногтями по ореховому подлокотнику. Грета мычала и терлась мордой о диван, пытаясь лапами снять намордник.

Помня о несговорчивости невесты и уязвленном самолюбии, Шницель безразлично сел на почтительном удалении, всем видом показывая, что не больно-то и хотелось. Тогда Дарьмихална, профсводница с клубным стажем, взяла жениха в оборот. Подтащила, чтоб он понюхал девочку, которая мыча поджала хвост. Кавалер попятился. Я отрезал путь к отступлению. Пока Грета мотала головой, Шницель все же осмелился приблизиться, но остановился в нерешительности.

Тогда тучная дама подняла его, покачала, поставила на задние лапы, а передние положила на спину Грете, Татьяна же крепко держала недоизнасилованную недотрогу. Шницель размышлял и неуверенно возбуждался. Меж тем Грета трепыхалась, как куропатка в силках. Процедура была повторена несколько раз, пот с теток уже катился крупнокалиберным градом, пока наконец секс-инструкторша руками не направила орудие в цель, а Татьяна не прошептала с томным придыханием: «Кажется, вошел…».

Пока «насильник» набирал темп, «насилуемая» постепенно расслабилась и перестала мычать. Через несколько минут Дарьмихална помогла мужчинке перевернуться и стать в замок. Дальше потянулись томительные двадцать минут ожидания, в течение которых секс-инструктор провела нехилую рекламную кампанию, рассказав, что она и ветеринар, и собачий парикмахер, и зампред каких-то клубов, и родословную-какую-хотите-недорого-напишет, и что в-жюри-выставок-свои-люди, и что щенков поможет продать… Короче, нам немыслимо с ней повезло! Скорее бы ушла.

Когда наконец Грета отпустила Шницеля, я угостил ее сыром, и бедная девочка покорно ушла вслед за мучительницами. А мой гусар стал виновато зализывать орудие производства.

Через месяц я позвонил Татьяне и поинтересовался, как чувствует себя будущая мать. «Ест, как овчарка, растолстела, соски набухли». Однако через некоторое время пришло сообщение, что беременность оказалась ложной и Грета оказалась пустой. Так я остался без алиментных щенков, а Шницель без реализации отцовских чувств.


Как-то вечером под Рождество — а Шницелю шел уж третий год — снюхался он споро прямо у подъезда с какой-то приблудой. Молниеносно пленил сердце таксообразной дворянки. Я смотрел на брачный танец снисходительно, пока не спохватился, но было поздно… Шницель развивал полученные с Гретой навыки.

А мороз стоял под двадцать. Любовь же случилась аккурат посреди проезжей части внутриквартального проезда. У меня уже зуб на зуб не попадал, а спрятаться в подъезде не мог: от машин охранять надо, пока в замке распутники стоят. Несколько раз за полчаса под хохот соседей разворачивал машины, объясняя водителям уважительную причину объезда.

Рождественскую ночь Шницель проспал, как убитый. Во сне лишь облизывался и подрагивал лапками. Но щенков-то от этой дворянки все равно не найдешь. А цвергов в округе больше не встречалось.

И вот в марте подвернулся случай в том же парке. Солнце не грело, но уже назойливо слепило через голые кроны. Сначала Шницель бегал вокруг старого черного дерева, на который загнал бедную кошку. Рыжая сволочь невежливо шипела, а разгневанный «хозяин парка», положив лапы на ствол, заливался в выражениях. Я внимательно бдил, чтобы рыжая не прыгнула на него и не выцарапала глаза. Так мы не заметили, как появилась фроляйн Фрося фон Цвергшнауцер.

Ее хозяин был под легкой, неназойливой мухой, и слегка радушен. Пока «дети» знакомились и резвились, он не без гордости рассказал, что его любимая Фрося в свои два года уже дважды становилась чемпионом Москвы, а летом они собираются на выставку в Прагу. Я сходу врал, что мы тоже не лыком шиты и ведем родословную от первого цверга в СССР, но предлагать собачью свадьбу не решился, хотя и осторожно поинтересовался течкой, блеснув термином «копуляция». «Да уж дней десять, как… ой…» — вздрогнул Фросин папа, и мы обернулись. А они уже в замке, и разнимать бесполезно!

Мужик схватился за голову, мол, жена прибьет, но оказался не без юмора, только руками развел и предложил по пивку. Взяли мы в палатке по банке и вернулись как свояки на собачью свадьбу. А там уже вокруг два кобелька пасутся. Шницель чувствует все неудобство положения и смущенно порыкивает. Бесстыжая Фрося кокетливо поглядывает на очередников. Один из них, отдаленный родственник фокстерьера, брешет грозно и нетерпеливо. Вижу, Шницель уже закипает, как бы драки не случилось. Отгоняю палкой претендентов, и в этот момент жених освобождается и бросается на обидчика. Дерется он специфично: подкрадывается снизу и резко впивается ошарашенному противнику в глотку. Насилу разжали зубы.

«Ну что ж, свояк, через день положено вязку повторять», — сказал с улыбкой хозяин Фроси, беря ее на поводок, и мы обменялись телефонами и договорились встретиться в том же месте в то же время. Через день Шницель опять был на высоте. И стали мы ждать прибавления семейства.

Фрося осчастливила семерней. Одно из полуторамесячных существ с купированным хвостиком стало моим алиментным щенком. Он был темно-серым и похожим на крысу. Имя я придумал ему по дороге — Крыс. Когда принес его домой, Шницель оторопел. Все игрушки были сразу забыты, а еда и секс отошли на второй план.

Крыс сразу пополз на кухню, сделав по дороге лужу. А Шницель не просто обнюхивал сына с ног до головы, но постоянно тыкал в него носом. Мало того, он осторожно перевернул щенка на спину, снова обнюхал и… стал облизывать. Крыс бойко бил ножками в отцовскую грудь. Вот интересно, понял ли Шницель, что это его потомство? Или сработал развитый у этой породы родительский инстинкт?

Отеческие чувства проснулись не на шутку. Вылизывал он Крыса ежедневно. Все резиновые игрушки великодушно подарил сыну, сам же с видимым удовольствием ходил за ним по пятам. Особенно нравилось Шницелю, когда щенок ползал по нему и покусывал то за лапы, то за хвост. Иногда Крыс цеплялся за папашину бороду, а тот его так и носил, волоча по комнатам.

Щенок был ненасытен. Когда я ставил две миски с едой, он первым подбегал и выбирал всегда бόльшую, отец же безропотно уступал. Когда раздавался звонок в дверь, Шницель с утроенной энергией бросался, заливаясь. Он теперь охранял не просто дом, а семейный очаг. А Крыс всегда занимал арьергардную позицию и пискляво поддакивал.

Так прошли несколько месяцев семейного счастья Шницеля, а для меня — с совком и половой тряпкой. Мать моего сына (а они живут в другом городе) уговорила отдать Крыса им. Я согласился и отвез. Шницель долго переживал, искал, бродил по квартире неприкаянно, неделю плохо ел, гулял без энтузиазма.

Сейчас очень жалею. Иногда вижу Крыса, растолстевшего, избалованного, капризного, злобивого. Что значит без родительского присмотра…

Я выкину тебя из головы. Сейчас и разом,
Пусть больнее рана. А сколько средств,
Чтоб выйти из игры —
И в вены, и по венам — но не стану.
Пытаюсь тщетно вакуум сплошной
Заполнить водкой, дымом — чем угодно,
В постели, в ванной — всюду запах твой…
Пора под душ, желательно холодный.
Ложусь. Уже готовый лопнуть мозг
Воспоминаниям без боя сдался
Что толку в том, что, как ни напрягался,
Я память о тебе убить не смог.
Так, музыка! В ней тоже только ты…
Махнув рукой, любимую включаю,
Таблеток тонны, но не помогают
Уснуть в объятьях вязкой темноты.
Слух обострён, особенно к звонкам
Вдруг стало трепетное отношенье-
Что, если изменила ты решенье,
И шанс даёт судьба обоим нам.
Цепляясь за соломинку, плыву
Среди толпы, в её ритмичном драйве,
Свои надежды тщетные оставив,
Стараюсь удержаться на плаву.
Но всё напрасно, как напрасен мой
Порыв забыть тебя сейчас и разом.
Всё помнит сердце, этот высший разум,
А с ним куда сложней, чем с головой…

Игра в тишину.
Запретные слова так хотят
Сорваться с губ!

Сомкнуты губы,
Но улыбка и глаза скажут
О желаниях.

Розовый ноготь
Оставляет красный след
На белой коже.

Дайте свободу!
Без языка я — не женщина!
Страшная игра.

Первое слово
После тысячи лет тишины —
СТОН…
Стон…
Стон…
Стон…
Стон.../…/…/…/…/…/

Ветер гонит опавшие листья
Вдоль размытых осенних дорог.
Душу гложат тревожные мысли;
Почему ты любовь не сберёг?
В буйстве красок осеннего сада
Вижу я твой блуждающий взгляд.
Нет, притворства в любви мне не надо.
Той весны не вернуть мне назад.
Месяц май нашептал мне на ухо
Распустившейся нежной листвой:
«Быть в разлуке с тобою мне мука,
Я с тобою на веки, я твой»
Будто солнце глаза ослепило,
Был ты счастлив, и я расцвела.
Это лето любви нашей было.
Ах, зачем же ты, осень , пришла?
Клён листвою прощально мне машет.
Не услышишь мой стон, не придёшь.
Нет, не я, а любовь моя плачет,
Вторит грустной ей песнею дождь

Черемуховый Рай — душистый запах нежный
И теплый летний ветер дарят этот вечер.
По звездам ты идешь в плену слепой надежды,
Не ведая зачем, ты жаждешь этой встречи.

Возможно — это все Весна,
Романтика закатов, юность мира…
Возможно полная Луна,
Мерцание небесного сапфира...
А может быть Судьба — лукавая цыганка
Нам пишет на воде свои подсказки,
И мы должны как дети верить в сказки,
Хоть нам не десять лет уже… А жалко...

Минует десять тысяч дней,
Ночей минует столько же, и ветер,
Срывая нежность лепестков, все унесет скорей,
Развеяв по земле словно золу и пепел!
Ну а затем настанет новый май,
И новые цветы наполнят ночи светом,
И снова на земле построен кем-то Рай,
И снова счастлив будет кто-то с кем-то…

Засыпай скорей, Родная...
Меж реальностью и снами,
Серебристыми лучами,
Снова манит лунный свет...
Сквозь вечернюю аллею
Я иду и не жалею,
Что по жизни все лелею
То, чего порою нет...

«"Все там будем!" — говорят улитки при любом удобном случае. На вопрос: "Где?" отвечают: "А где бы ты хотел?"»
( А. М. Бидекстр, «Жизнь и нравы улиток»)

Ее принес знакомый почтальон. Приходит и говорит:
— Смотри, какая большая. Не удержался.
Я смотрю — крупная такая улитка, солидная, раковина в полосочку.
— Сейчас, — говорю, — я ее портрет сделаю.
Достаю аппарат, сажаю улитку на стол. Смотрю через видоискатель, жду, пока она из раковины выберется. А она голову высунула и на меня смотрит внимательно. Черт, этого еще не хватало, думаю — совсем с головой плохо. Смотрю дальше. А она рожку вытянула и медленно так в профиль поворачивается. Я под нос выматерился, говорю — нельзя так, ты мне в фас нужна.
И тут она отвечает:
— Я знаю, как лучше на фото получаюсь!
Как я мог с ней не подружиться?



«Улитка — создание задумчивое и философское. Неторопливое, но целеустремленное.»
( А. М. Бидекстр, «Жизнь и нравы улиток»)

— Улитка, куда путь держишь?
— Домой.
— А если назад поползешь? Куда в таком случае?
— Домой.
— Куда ни поползешь, все равно — домой?
— Я уже дома, — ответила улитка и спряталась в раковине.


«Улитки никогда не нападают первыми. Заметив опасность, они уходят.»
( А. М. Бидекстр, «Жизнь и нравы улиток»)

— Ты все время сидишь в домике, тебе там не скучно? Ты там спишь?
— А что это такое?
— Ну, отдыхаешь.
— Нет, я живу там. Спать, это как ты, когда лежишь и глаза закрыты? И ничего не делаешь?
— Да, я об этом.
— Нет, я живу там, не отдыхаю. Учусь. Друзьям про тебя рассказываю, они очень удивляются. Ты про меня рассказываешь кому-нибудь?
— Да, иногда. Но они тоже удивляются. Говорят, что с улиткой нельзя дружить потому, что она улитка. А ночью я сплю.
— Выключаешь себя?
— Нет, я сны вижу. Знаешь, вроде как живу, только в воображении.
— Столько времени теряешь! Не жалко?
— Жалко. А что делать. Расскажи про своих друзей, они тоже улитки?
— Улитки. Но они тут улитки, как ты видишь. Это… Знаешь, мне даже не объяснить тебе, там мы другие. Это видеть надо, а ты не умеешь.
— Ты просто расскажи, может я и пойму. Попробую.
Улитка рассказывала всю ночь. Я слушал, затаив дыхание, мне открывался удивительный мир улиток, мир, в котором нет страстей, войн и болезней, где никто не стремится быть первым, во что бы то ни стало, и не боится быть последним, такой милый мир.


«Улитки любят красное сухое вино. Предпочитают итальянское Merlot. Начав, не могут остановиться.»
( А. М. Бидекстр, «Жизнь и нравы улиток»)

На улице идет дождь, иногда погромыхивает гром, но неохотно, даже лениво. На столе стоят две свечи, бокал вина. Я в меланхолии.
— А что ты пьешь, зачем?
— Это вино, а сегодня шабат. Мне нравится пить вино, но не нравится шабат.
— Дай мне попробовать.
Наливаю перед улиткой маленькую лужицу. Она осторожно подползает, пробует.
— Вкусно!
— Иначе я и не пил бы. Еще хочешь?
— Ты слышал когда-нибудь про улитку — алкоголика? А впрочем… Наливай!
Бутылка давно кончилась, мы задумчиво поем ирландские песни. Откуда улитка знает гэлик?



«Улитки не умеют чихать. Потому, что у них нет носа. И поэтому они никогда не суют нос в чужие дела.»
( А. М. Бидекстр, «Жизнь и нравы улиток»)

Сегодня мы отправились на лавочку. Я — покурить и подумать, улитка — размяться и порезвиться. По крайней мере, она так считает. На мой взгляд, мы оба выползли поползать. Но это уже дело вкуса.
Ля-ля-ля! Сидим, песенки поем. Хорошо, солнышко светит.
Мимо идет знакомый пес, по-моему, шарпей называется, шкура на пару размеров больше самой собаки. Подошел, улитку носом потрогал. Чихнул.
— Видишь, улитка, ты ему не нравишься.
— Неправда, это он мне не нравится. Я просто чихать не умею.
А ведь и в самом деле — смотря с какой стороны посмотреть.



«Улиткам свойственно влечение к прекрасному. Часами смотрятся в зеркало и приговаривают: — Прекрасно! Прекрасно!»
( А. М. Бидекстр, «Жизнь и нравы улиток»)

А еще улитка в Интернете свой портрет нашла.
— Ты, — говорит,— плохой фотограф. Мой портрет не можешь сделать.
Я оправдываюсь — пленку, мол, плохо проявили, и вообще свет плохой был. А она мне:
— А вот посмотри, безо всякого света и без проявки. А как похоже!
Я посмотрел и согласился.
— Никогда в жизни, — говорю,— не буду улиточных портретов снимать. Обещаю!



«Между собой улитки говорят только о погоде. О любви и о смерти они предпочитают молчать И молчать об этом могут подолгу.»
( А. М. Бидекстр, «Жизнь и нравы улиток»)

Ее не было почти неделю. Я уже начал беспокоиться, мало ли что с улиткой могло произойти. Сегодня она приползла. В уголке тихонько притаилась. Стучу в раковину:
— Ты как там?
Отвечает, что ей черный муравей дорогу перебежал. Надо же, из-за такой букашки!
— А чего так долго?
— Муравьи. Они знаешь, какие шустрые. Только от одного увернусь, еще куча бежит!
Видно, и у них свои неприятности бывают. Муравьи, например.



«Улитки очень любят детей. Как правило, дети отвечают им взаимностью.»
( А. М. Бидекстр, «Жизнь и нравы улиток»)

— Как ты думаешь, мы воздушный шарик на Новый год надуем? Желтый шарик, и на стенку повесим.
— Нет, лучше Анечке подарим. Она любит желтые воздушные шарики. Вот в гости придет, мы и подарим
— А ты почем знаешь, что любит?
— Я все знаю.
Тут я задумался — а ну как она действительно все знает?


«Иногда улитки задают неожиданные вопросы. И сами на них отвечают.»
( А. М. Бидекстр, «Жизнь и нравы улиток»)

— По ком звонят колокольчики?
— Что?
— По ком?
— Колокол — по людям. А колокольчики — это цветы такие. Синие маленькие цветы.
— Значит, они звонят по маленьким людям. По тем, кто любит цветы.
Да, дорогуша… Начиталась ты. Зачем я тебя подпустил к компьютеру? Что делать, приходится терпеть. Теперь я включаю компьютер не для себя, мне что, я привык уже. Теперь для улитки.
— По ком звонят колокольчики?
Шшш… Мы-то знаем, правда?


«У нас есть цель, говорят улитки, мы хотим доползти. На вопрос “Куда?” отвечают “Правда, сегодня хорошая погода?”»
( А. М. Бидекстр, «Жизнь и нравы улиток»)

— Слушай, улитка, а любовь у вас есть?
Мы уже выпили шампанского, свечки зажгли. Теперь плавно беседуем, телевизор глупости какие-то бормочет. Новогодняя ночь располагает к философствованию.
— Любовь? — отвечает, — а сам ты знаешь, что это такое?
Я призадумался. А и в самом деле, знаю ли?
— А наверное, никто не знает. Все любят, но никто не знает.
— Видишь, а от меня ответ требуешь.
Тут меня осенило: моя улитка — даос.


«Улитки всегда говорят правду.»
( А. М. Бидекстр, «Жизнь и нравы улиток»)

— Знаешь, я подумал, что большинство наших неприятностей по нашей собственной глупости происходит.
— Конечно! Посмотри, сколько у тебя неприятностей!
— Обижусь ведь!
— Не обидишься.
Почему она так решила? Но я не обиделся.



«Улитки очень общительны и дружелюбны.»
( А. М. Бидекстр, «Жизнь и нравы улиток»)

— Посмотри, с кем я подружилась. Правда, хорошенькие? Правда, стройненькие? Я в Интернете познакомилась. Скажи, хорошенькие, да?
Улитка моя возбуждена, на месте приплясывает.
Смотрю — действительно, милые такие.
— Они близняшки? — спрашиваю, — о чем вы разговариваете?
— Ага, — говорит, — близняшки. А говорим о людях. В основном о людях. Они мне про свою хозяйку рассказывали, а я про тебя.
— А что про меня рассказывала?
— Ой, посмотри, дождь начинается!
Вот всегда так… И не поспоришь, действительно дождь собирается. Может, когда-нибудь она мне все-все расскажет. Надо только терпения набраться.

Последнее

«Улитки всегда исчезают неожиданно. Всегда обещают вернуться, но никто не знает, возвращаются ли они на самом деле.»
( А. М. Бидекстр, «Жизнь и нравы улиток»)

Сижу и смотрю. Уже стемнело, опять начался дождь, мне грустно.
Казалось бы, что за ерунда — ну уползла улитка, простая виноградная улитка, которых французы и вовсе в пищу употребляют. Поливая лимонным соком. Или это про устриц? Какая разница.
Странное существо, я успел к ней привязаться, и вот теперь она уползла. Улитка-даос, улитка-алкоголик… Я сотворил ей дом из трехлитровой банки, но она сказала:
— У тебя есть дом, тебя это радует? — и ушла.
Конечно, она обещала когда-нибудь вернуться, навестить-проведать, привести друзей, посубботничать еще за рюмкой вечного итальянского «merlot». Но сейчас она уползла.
Мы с ней провели много долгих вечеров за плавными беседами, ругая непогоду и надеясь на. Она рассказывала мне про себя, я внимательно слушал. Я хотел рассказать о ней в мельчайших подробностях людям, но потом понял, что не сумею. Мне не описать и сотой доли того, что она есть нам самом деле. Ведь чтобы понять, по меньшей мере надо понимать их язык.
Сижу и смотрю в пространство, в точку, где она была совсем недавно. Теперь это просто координаты пустого места, нулевая отметка. Я очень надеюсь, что она вернется.
Но речь не об этом. Мокрый улиточный след — она всегда оставляла влажный след там, где ползла — уже исчез, высох, но мне не дает покоя одна мысль, очень простая и очень все объясняющая. Мне кажется, она ушла потому, что кто-то в нее не поверил.
_____________________
Картинки Ю. Сдобновой

Но я не отпущу твою руку,
Под прицелом разряда молнии,
Белым мелом — в асфальте трещины,
Расползаются плиты в стороны...
Но я не отпущу твою руку,
Даже если повис над пропастью,
И ни вверх, ни вниз, в космосе,
Дрейфовать стал в невесомости...
Но я не отпущу твою руку,
Даже если споткнулся, падаешь,
Разминулся, в толпе теряешься,
Только крепче держаться надо лишь...
Но я не отпущу твою руку,
За спиной — с неба камни валятся,
Разлучить, растащить, препятствовать,
Кто б не пробовал — им не справиться!

Посвящается девушке, которая пробудила меня ото сна, навеянного бессмыслием и монотонностью моей жизни.

I
Задавая себе этот вопрос, я не всегда мог адекватно ответить на него, будучи еще юным и не понимая места человека, да впрочем, и всего человечества вместе взятого, в этом, до боли дивном мире, но сейчас после увиденных мною прелестей и чудес выше упомянутого мира, я с уверенностью могу сказать что люблю я ее. «Но кого ее?» Спросите вы. «Ее, свою вторую половину!» Отвечу я. Задумывались ли вы когда-нибудь, почему мужчина и женщина, а не одно двуполое существо, почему от соития двух противоположных половин из частичек их тела выходит одно существо, существо одного пола, почему законы математики не действуют, тогда когда речь идет о любви? Ответ на этот вопрос таков: любовь это высшая истина, суть которой ВСЕГДА БЫТЬ И НАПОЛНЯТЬ ПРОСТРАНСТВО. Эта высшая истина движет всем сущим на Земле и за ее пределами, эта истина руководит всем и покоряет все, примером того может служит следующие: лев, который ведет себя как маленький ребенок, когда пытается понравиться своей избраннице, голубь, который в своем любовном танце, может не заметить опасности и попасть в лапы хищника, полевой цветок который преклоняет свою „голову“ перед пчелой, таких сравнений можно приводить тысячи, но главное то, что ты можешь приводить примеры, ты можешь и сам их лицезреть и сам можешь быть таким примером, как бы это не поэтически звучало, ведь я не поэт и не когда не претендовал на его роль, но причина не во мне, а вокруг меня. Хотя порой кажется, что я и сам орудие этой причины и тогда становится грустно и тяжело на душе, но стоит подумать о том, что причина эта — ЛЮБОВЬ и мир который она создала для НАС и ради НАС, сразу вырастают крылья и душа несется ввысь, ввысь за облака, но не в рай, а туда где встает солнце, которому мы обязаны тем что мы есть.
Пусть кто-то скажет, что я в чем-то подражаю Эдгару По, но он был ЧЕЛОВЕК, ЧЕЛОВЕК который понимал, что даже смерть не может разорвать тех прочных уз которые связали двух влюбленных, и где-то там на одной из далеких звезд есть для них уютный уголок, в котором они смогут отдохнуть от сует мирской жизни, которым так чужда ЛЮБОВЬ. Потому хочу исправить БЫЛ на ЕСТЬ. Да я верю в то, что он сейчас вместе со своей преждевременно скончавшейся возлюбленной, нежится на теплой и лучезарной звезде. Ниже я хотел бы привести его стихотворение посвященное супруге:
Эдгар Аллан По
Спящая

перевод © Г.Кружкова

В ночи июня, под луной,
Томим волшебной тишиной,
Стоял я. Слабый свет струя,
Дианы мутные края
Мерцали мне издалека,
С их золотого ободка
Пар наркотический стекал
На темные вершины скал,
Густел и падал, как роса,
И были капель голоса,
Как еле слышный звон хрустальный
Далекой музыки печальной.
Вот у заброшенных руин
Качнулся сонный розмарин;
И ветер лилии склонил
Над зарослью немых могил;
Смотри! Черней, чем Стикс, вода
В тумане спящего пруда, —
Он не проснется никогда!
Все замерло — лишь ночь кругом!
Спит с распахнутым окном
Ирен, в сиянье голубом!

О Госпожа! твое окно
Беспечно так растворено!
И ветерки с ночных дерев
Порхают, в комнату влетев.
Бесплотные, они снуют,
Как призраки, и там, и тут,
Теней лишь оставляя взмах
На стенах и на потолках,

Над дремой сомкнутых ресниц —
Взмывая вверх, бросаясь ниц!
О дорогая, зла не зная,
Что видишь ты, во снах витая?
В раздумье шепчутся листы —
Для них как чужестранка ты:
Так бледен лик твой, так длинна
Волос блистающих волна,
Так странна эта тишина!

Безмолвна ночь... в кругу теней
Толпятся тени все тесней!
О Небо! будь защитой ей
Вы, злые чары, мчитесь мимо!
Священным промыслом хранима,
Пусть вечно так лежит она,
Как луч, светла и холодна,
В волшебный сон погружена!

Ты спишь, любовь!.. в кругу теней
Тот сон все глубже и темней!
Как будто Рок дохнул над ней!
И чудится: за тьмой укрыт,
Червь, извиваясь, к ней скользит;
И в дебрях полуночных — склеп,
Как хищник, алчен и свиреп,
Над новой жертвой с торжеством
Зловещим хлопает крылом, —
Гробница та вдали от глаз,
В которую она не раз
Бросала камень, расшалясь,
И, тайной жуткою шутя,
Прочь мчалась — грешное дитя!
И ей, дрожащей, эхом был
Стон мертвецов из мглы могил!
Да грустное стихотворение, я знаю, но как не быть разлуке такой горькой, а смерти такой злодейкой.
II
Свою любовь, я повстречал в тот период своей жизни, когда детство позади, а взрослая жизнь только разворачивает свои декорации и еще не видно где эшафот. Первым что привлекло мое внимание, были ее волосы, а именно ее беззаботно вьющиеся кудри, которые свели меня с ума, а ее Gestalt, заставил задуматься: „Не та ли это дева, из снов моих весенних.“(Вот, пожалуйста, стихотворное изречение). Ведь во снах я не когда не видел ее лица, были видны лишь черты, которые вырисовывал лунный луч. А первую встречу я упоминаю не слова ради, а для того, что бы стало ясным, то что для меня любовь с первого взгляда такая же любовь, какая к кому-то приходит лишь со временем. Хотя, по правде и мне понадобилось время, что бы понять, что я люблю ее.
Впоследствии мне пришлось удостовериться в необыкновенности ее волос. Я ей говорил: ты не обыкновенна… „so viele Menschen sehen dich, doch niemand sieht dich so wie ich…“ Эта фраза впоследствии стала для меня ясна на столько, на сколько она только могла стать таковой.
Во сне я видел плохо лицо, но не волосы, которые по не понятной мне причине так ярко сияли, настолько ярко, что становилось даже жутко. На самом же деле я мог лицезреть ее лишь в дневное время потому узнать, светятся ее волосы на самом деле или нет, возможности не предоставлялось. Решив, в конце концов, что я слишком мистифицирую свой сон и переношу действия из него в реальность, я перестал думать о чудном сиянии и пожалуй все пошло как обычно: я виделся с ней каждый день, говорил с ней, смотрел в ее глаза и пытался понять, что в них хранится, но мои старания были тщетными. Бездонная синева ее глаз могла утаить что угодно, даже весь мир, что и говорить о сиянии.
III
Была теплая майская ночь. Луна словно лежала на кронах цветущих деревьев, а запах их цветения чувствовался даже в моей комнате, в которой не отворяется не одно окно. Я проснулся оттого, что мне в лицо светил яркий свет: луна подвинулась почти к моему окну и холодными лучами будоражила мое лицо. Поднявшись с постели, я, не продирая глаз, подошел к окну и прикрыл штору. Едва прилег я обратно на постель, как яркий свет снова засверкал, все так же будоража мое лицо и я, открыв глаза, увидел ее, она шла ко мне и тот самый яркий свет ее волос светил мне в лицо. „Добро! Это добро! Ты — ангел!“ — воскликнул я.
В то мгновение мне почему-то вспомнились именно эти строки:
„Und wenn ich dich berühre,
Deinen Körper bis in jede Zelle spüre...
Und wenn ich dich umgarne,
Deine Blöße um die
Meine feucht ich fühle...
Und wenn wir uns verlieren,
Nur gemeinsam und für immer diese
Nacht einander schenken...
Und wenn die Schatten fallen,
Zwischen deinen Lippen ich den letzten
Kuß ganz tief versenke...

Утром я проснулся и подумал: Это был сон.
Но сияние ее волос это Добро, Добро которым наполнена ее душа. Эта тайна стала для меня открытой, но кто знает, может она снова закроется и мне снова придется пережить еще одну такую ночь.
Дальнейшие события были куда интересней: наступили будни. Все шло вовсе не так, как я себе представлял. Видно потому, что я это именно представлял, а не жил с нею. Жаль, что понимание этого пришло не сразу, но как хорошо, что оно все же пришло. Иначе я рисковал и мог ее потерять. Впоследствии, я как то ей сказал: “Знаешь я такой мечтательный…слишком мечтательный, но положительно то, что я все же могу разделить мечту с другим человеком”. Не знаю, поняла ли она, что со мной произошло или нет, главное то, что я понял: “Хватит мечтать! Вот же она — твоя мечта! Она рядом!”
И так, шли дни. Каждый приносил, что-то новое: однажды она узнала, что я называю продавщицу в магазине, что по соседству с нашим домом, мало того что по имени, так еще и ласково. Когда она мне это сказала, меня пробрала дрожь и я подумал тогда: ”Не спятила она? Что она говорит? Или она думает, что я пришел за ее богатством или грязной корысти ради? Да нет же! Я пришел потому, что настало время! И мне нужно было прийти, иначе я бы уже никогда и никуда не пришел бы. А она говорит, что то, как я назвал ту продавщицу, ласковей, чем те слова, что неустанно повторял ей!”
Но пожалуй не в словах дело, а в поступках, в них больше правды. Как то она сказала мне, что наши отношения ее не устраивают. Это было фактически все что она сказала. Я мог лишь догадываться о истине что крылась за всем этим. Мне конечно было горько слышать это, но я все же смог выжать из себя слова, что так резали мне сердце, и сказать, что мне хватит сил снести все и я всегда буду с ней и не брошу ее, что бы там не случилось. Это правда, но где бы я взял силы что бы превратится из столь близкого человека и стать другом, я не знаю. Но я люблю ее, как любят земных Богинь и обожаю ее как обожают Женщин и мне хватит сил, что бы быть ее Богом и беречь ее от всех невзгод, пусть она только бережет очаг. А она хочет на расстоянии! Я готов на все ради нее, пусть она только позовет меня и я приду, приду навсегда, к ней одной!
Ведь я ее люблю!
IV (То чего никогда не говорил)
Здесь я хотел бы обратиться непосредственно к своей половинке. Мое сердце переполнено, в нем столько слов, столько чувств, переживаний, идей, желаний, что мне, видимо, не хватит жизни, что бы их низвергнуть в этот мир. Мне не хватит жизни! Вот что пугает меня не менее разлуки с тобой. Мне страшно даже подумать, что смерть может оборвать этот диалог или монолог между нами. Я видел сон. И в этом сне я падал замертво наземь и пока мысли еще гнездились в моем умирающем мозгу, я не переставал думать о тебе. Как будто игла прошла через центр меня, через мое сердце и та мысль, что, умерев, я больше не услышу твоего голоса застыла в моем умершем мозгу. Я уже не мог ни кричать ни стонать я был мертв. Но это был лишь сон. И пока я жив, я хочу, что б каждый мой день был прожит для тебя. Ты — как смысл моего бытия, никчемного бытия. Ведь я давно разочаровался в своем бытие. И поверь если бы не ты, то меня уже не было бы среди живых.
Ты говоришь, что я слишком преисполнен пессимизма. Да, может и сильно, но это такая жизненная позиция. Я, ведь как и ты ожидаю худшего, но верю в лучшее. Я говорил, что свыкся с утратами. Но это ложь, любимая. Я никогда не свыкнусь с утратами, хотя ими и наполнен наш мир. Который все равно остается прекрасным как и ты, что светишь мне, моя лучезарная звезда. Мир этот таков, что в нем нет справедливости и одного суда, кроме Божьего или суда Судьбы или Времени, люди по-разному называют, по сути одни и те же вещи, при этом умудряясь, воевать, доказывая, чья позиция лучше или правильнее. Они и сами пожалуй этого не знают. Да справедливости нет, но тот Суд, что так двулик, сметет все и ему безразлично кто ты царь, монах, торговец или простой человек. А те, кто надеются на то, что там, в неизведанном подземелье, кто то станет судить и истязать маньяка, который убил сотни невинных людей, вора, что украл столько, что не смог унести и остался на месте преступления, бессовестные и злые люди, которые не хотят просто ничего делать, а сидят, сложа руки, и ворчат как старухи на лавке у подъезда. А ты все это понимаешь, осознаешь и в тоже время не можешь ничего изменить, ты Человек! Ну и где твоя сила, Человек?
Я жил с этим и до сих пор живу, я просыпался с этим каждый день и шел туда, где шум и гам, где никто никогда не замечает тех моментов которые, по сути, единичны и великолепны, их больше никогда не будет, именно таких моментов, будут другие, прейдут другие поколения и будут жить точно так же как и мы, разве что облекут себя в новые тряпки и навешают на свою плоть больше иль меньше проводов и железа. Ты только вспомни тот вечер на набережной. Я говорил тебе, что такого никогда больше не будет, это так и есть, такого вечера больше не будет, но будут другие и я хотел бы, что бы ты научилась их хранить, хранить такие моменты. Ты хороший человек, ты Людмила, что ты и сама знаешь, означает “милая людям”. Если даже будут такие вечера не со мной, с другим человеком, ты не забывай хранить в своем сердце эти минуты секунды и часы.
Я порой представляю себя кометой, что низвергаясь, на Земля пламенеет, а пламя это — чувства и эмоции. И когда-то эта комета сгорит дотла и от нее не останется ничего, лишь прах, но я хочу что бы ее пламя, пока оно горит, жгло, жгло тебя. А когда оно тебя зажжет, то пусть на твоем сердце останется шрам. Пусть взглянувший на твое сердце увидит на нем выжженное слово и это слово будет — ”CЧАСТЬЕ”.
Ты спишь, а я рядом…