В эту сказку не верил никто. И из всех упомянутых всуе, может только Господь, да и тот, разве только на миг, заходил сюда. Ветер седой здесь не дует, лишь дуэтом поет и в созвучье вплетает, тонкий голос надежды, что слуха чужого достиг. 


И я мог бы поверить на слово, что магию примет на веру, мой читатель, издатель, может кто-то, к кому я сегодня на Вы. Не всегда тайный знак на виду оставляет писатель, на алтарь возложив свои самые лучшие сны. 


В откровениях снов я черпаю неверие в сны, хотя верю, я верю, что это возможно, чтобы кто-то опять мне дарил цвет покрашенной осенью хны, чтобы кто-то шептал — касайся мня осторожно.


Мы подвержены стрессам, приемам оправданным вне — зоны доступа. Каторга, боли в запястьях. Над ключицей моей, "уключина" Блока скрипит, как магнитная лента. Я жду от магнита несчастья.

А чего еще ждать? На суставах вчерашняя сажа, воскрешает вагонный стоп-кран и в прокуренном тамбуре мне, одинокий цыган анашу в полцены предлагает. Я беру анашу, по действительно лучшей цене. 


Обернув штоф граненый обычной бумажной салфеткой, я дарю подстаканнику роскошь плацкартной тиши. Не тревожа соседей, кондуктора, мальчика с клеткой, я курю и вдыхаю туман заоконной межи.


Сонный вечер ложится в постель, на правах иждивенца, позволяет взять ночи реванш за разлуку с тобой. Между мной, и твоей невозможной, бессонной любовью — города из тоски осажденные сказочной мглой.

У старинных ворот неизвестный король уже выставил стражу, их секиры блестят, вызывая мгновенный испуг, и за стенами шахматных, заколдованных ведьмами башен, ожидает спасенья принцесса, в окружении вражеских слуг.


Объявляю войну, и, решив взять город на приступ, собираю разбойничью шайку таких же бандитов как я. Меня сбросили вниз со стены, я цепляюсь за каменный выступ, и карабкаюсь к башне, пиратскою шпорой звеня.


Разобравшись с ленивой охраной клинком из Мадрида, я на слух подбираю ключи от скрипучих дверей. И врываюсь, врываюсь к тебе мое прежнее счастье. И плевать нам с тобой, на каких-то там злых королей.


Вот красавец фрегат разрезает бурлящие воды, мы на палубе с дерзкой командой вкушаем не хитрую снедь. Я готов пойти против всех законов природы, я пойду до конца. Чтобы там, в конце, умереть.