Aniluta - Поздно уже быть, Проза / Рассказы. Литературный журнал

AnilutaПоздно уже быть

Проза / Рассказы23-01-2011 21:02
На тюнере тускло чернеет: «Bb». Мой друг издаёт странный звук — то ли стон, то ли тяжёлый вздох:

Ну вот, опять… Где я эту ноту найду? Тут же сначала ля, потом ля диез, потом си…

Си-бемоль и ля-диез — это одна нота, — я на секунду отрываюсь от книги.

Разве?

Да, а как же иначе? Сам подумай, ведь иначе никак не получается.

Он задумывается, хмурит брови, нервно проводит рукой по лбу, приподнимая волосы вверх. Сложно ориентироваться человеку, если в музыкальной школе он никогда не учился и музыкальную грамоту начал осваивать только в шестнадцать.

Да, пожалуй, что и так, тогда всё прекрасно настраивается, — он подкручивает колок у гитары. — И не понимаю, какой смысл называть одну ноту двумя названиями?

Долго объяснять, — на самом деле я тоже не особо понимаю, зачем так, хоть вроде бы музыкальную школу и закончила. Но говорить этого ему не буду.

Ещё пару минут мы просто тихо сидим, изредка тихо бренчит его гитара, я перелистываю страницы книги, и чирикает какая-то пташка за окном. Обычный весенний воскресный вечер, ничем не примечательный. Потом мой друг довольно смеётся:

Ну вот и всё, — отставляет гитару.

Играть не будешь? — спрашиваю я.

Да ну, при тебе…

Терпел же ты мою флейту. Хуже её ты точно не сыграешь.

По его лицу пробегает лёгкая тень — о да, вспомнил тот вечер, когда я час играла при нём на блок-флейте, имея за спиной всего лишь неделю обучения. Выдержал он то стойко, но воспоминания, должно быть, остались, причём остались сильными.

Да лан тебе… Я когда на электрухе без наушников играю, собаки в округе лаять начинают.

У меня невольно вырывается смешок. Откладываю книгу.

Ну, то же электрогитара. А на акустике ты уже долго играешь. Ну сыграй, пожалуйста! Очень хочется послушать.

У него уже всё лицо розовыми пятнами. Почему-то всегда так странно краснеет. Ещё и эта смущённая улыбка, сама по себе она идёт ему, но когда я вижу её, мне всегда кажется, что я — нацист, пытающий партизана. Тем не менее, согласно кивает и берёт первый аккорд…

В этот же самый момент комнату прорезает трель телефона. На редкость противная, желание зажать уши очень сильно. Я вижу, что мой друг хочет встать, делаю ему знак рукой, чтобы он сидел, встаю сама и подхожу к аппарату. Вообще-то это его квартира, но всё же не хочется, чтобы он вставал, да и, кроме того, ему самому всё равно на стационарный никто не звонит — значит, это какая-нибудь чепуха вроде рекламы или оповещения о задолженности за кабельное телевидение.

Алло, Санёк, это Димон, — забавно, вот я и ошиблась это всё-таки личный звонок… — У нас тут два тела, донести надо, приходи побыстрее на профсоюзную стройку, мы одни тут не справляемся, всё, ждём!

Э… — я не успеваю вставить даже слова, а в трубке уже звучат короткие гудки.

Это была реклама? — интересуется Саша со своего места.

Неа…

ЖЭК про задолженность напомнил? — мы думаем одинаково…

Нет, всё хуже… Позвонил какой-то Дима, сказал, что на стройке убили двоих, зовут тебя помочь им спрятать трупы…

Чего? — он хмурит брови.

Так и сказал…

Точно так?

Ну, он про тела говорил…

Ааа, — Саша смеётся. — Тела — это мы так упившихся до чёртиков называем. Когда стоять на ногах человек уже не может.

То есть тебя попросили просто помочь донести пьяных?

Ага… Так где они там, говоришь?

На профсоюзной стройке.

Ну это недалеко, минут десять ходьбы будет. Я не знаю тогда… Посидишь тут одна?

Нет, я с тобой лучше.

Да ну, зачем тебе это видеть?

Ну помогу, если что… Что мне ещё делать-то, сам подумай.

Я не хочу, чтобы ты там была, — он грустно смотрит мне в глаза.

Да что я, пьяных никогда не видела? Что у тебя за привычка меня от всего такого охранять, — выхожу в коридор. — Нет, Саш, я правда пойду с тобой. Всё в порядке.

Ну ладно, раз ты так хочешь, — мрачно говорит он. — Посмотрим ещё, кто там. Может, Димон ещё кого-то позвал, и они вообще те тела унесли.

Я взъерошиваю ему волосы:

Посмотрим. Ну не хмурься ты так, всё хорошо будет!


Первые восемнадцать лет своей жизни я провела, можно сказать, в глуши. Маленький забытый Богом посёлок, в котором тихо и мирно жили три тысячи человек. Точнее, мирно это выглядело со стороны — были у нас, конечно, свои потрясения, хулиганы, преступники. Но всё же особо погулять мне не довелось. Скрываться, когда тебя все вокруг знают, очень сложно, а родители мои сквозь пальцы на такие вещи не смотрели, так что и запретного плода попробовать не довелось. Похоже, по привычке это продолжилось и когда я переехала. Контроля уже не было, а я всё равно продолжала вести тот же образ жизни, как и раньше. Да и не хотелось особо что-то менять — не впечатляли меня истории некоторых девочек, которые к совершеннолетию успевали приобрести букет болячек и несколько записей об абортах в медицинской карточке. Так и продолжала жить — мирно и тихо.

Что же касается Саши…нет, он никогда особо не воздерживался, но и, с другой стороны, до чёртиков тоже не напивался. Ему как-то всегда удавалось держать баланс. Подвыпившим мне его видеть доводилось, по праздникам и иногда по воскресеньям, но особо алкоголь в его крови никогда не ощущался. А вот в его компании были и те, кто совершенно не умел рассчитывать, сколько можно. Я практически не общалась с ними, как-то не хотелось…

А вот теперь придётся познакомиться. Ну раз ходить сами не могут, то вряд ли агрессивные. Агрессивных пьяных я побаиваюсь, у самой, к счастью, родители не пили, но вот крики у соседей послушать довелось. В худшем случае можно и убежать.

Нехорошо всё-таки, что ты со мной идёшь, — сказал Саша.

Интересно, сколько ты меня так будешь от всего оберегать, до пенсии? — я пытаюсь пошутить, но ноток смеха в голосе нет.

Всё равно это нехорошо. Мы бы там и сами справились.

Эх ты…

Разговор не клеится. Ещё и начинают какие-то тучки набегать и дует неприятный холодный ветер. Странно, дождя в метеосводке на сегодня не обещали — впрочем, они нередко ошибаются…

Мы идём по практически пустой улице — только изредка проезжает легковушка или где-то стукнет дверь. Район тихий, что уж сказать. Вот и кто бы подумал, что тут такое может происходить… Ну да, в тихом омуте черти водятся.

Подходим к стройке. Стройка довольно-таки загадочная — по словам Саши её начали ещё в незапамятные времена, однако дело идёт так медленно, что до сих пор неясно, что это. Никто не знает также, чья это стройка — прозвали отчего-то профсоюзной, так и приклеилось. Непонятно, как это вообще возможно, но, впрочем, оно и не интересует никого.

Сейчас, как и почти всегда, рабочих на стройке не наблюдается. Однако тихо, может быть, здесь уже и нет никого?

Санёк, мы тут! — доносится до нас голос, я узнаю парня, звонившего нам. — Ты ещё и с подмогой? Ну оно и хорошо, легче дотащить будет. Идите сюда!

Мы подходим к груде кирпичей. Когда-то они были аккуратно сложены, но для развлечения подростки и дети давно растаскали их. Рядом были какие-то доски, и на них я увидела двух девушек. По виду я бы не дала им больше шестнадцати. Кроме того, несмотря на апрельскую прохладу, они обе были очень легко одеты — топики, мини-юбки и туфельки на шпильках. Кто-то накрыл их чёрной ветровкой, но ноги девушек были синими от холода.

Бог мой, они же совсем замёрзли, — вырвалось у меня. — Что же вы не сказали, мы бы что-нибудь тёплое принесли.

Да если бы ещё кто-то соглашался помочь, Санёк, кажется, седьмым был, которому я позвонил, — хмуро сказал сидящий на кирпичах парень. — Да всё равно нести не особо далеко, простудятся — может поумнеют хоть немного.

А они не притворяются часом? — спросил Саша и взял одну из девушек за руку. — Хотя нет…

Я тоже беру руку. Становится понятно, что они обе полностью расслаблены, как обычно и бывает при сильном опьянении.

В общем мы тут решили их ко мне отнести, пока не протрезвеют, — говорит парень. — Всё-таки к их родителям далеко, да и жалко — в порошок же сотрут. Просто один я не могу, а если с Лизкой — то как же вторую без присмотра оставить?

Только сейчас я замечаю рядом с парнем ещё и девушку. Она настолько хрупкая и миниатюрная что, кажется, не сможет и пакет молока поднять, не говоря уже о человеке. Девушка зябко кутается в палантин и смотрит на нас растерянным взглядом, как близорукий, снявший очки.

Надеюсь, с ними ничего не сделали? — спрашивает Саша.

Нет, я всё время следил, — отвечает парень. — Как только они наклюкались, я их повёл домой. Но вот тут свалились — и ни в какую, еле их на эти доски уложили. Ну да ладно, чего ждать, давайте уже нести. Возьмите себе вон ту, а мы эту понесём.

Даже не знаю как… — заминается Саша. — Ну давай ты за руки, я за ноги. Только осторожнее.

Я киваю и осторожно приподнимаю девушку за плечи. Она бормочет что-то невнятное и слабо пытается меня оттолкнуть. Держу её голову и плечи, пока Саша пытается хотя бы относительно удобно взять её одной рукой за талию, а другой за ноги, не задрав юбки. С трудом это получается. Ну, наверно, недолго так пройти можно. Дима с Лизой делают то же самое, при этом Лиза заметно пыхтит от натуги. Жалко даже её.

Ну, пойдёмте, — выдыхает Дима, и мы идём за ним настолько быстро, насколько нам позволяет лежащее на наших руках безвольное тело. Кажется, теперь я понимаю, почему здесь так называют напившихся до бесчувствия.

Где мы?

Я от неожиданности вздрагиваю и чуть не роняю девушку: голос раздался, кажется, под самым ухом. Потом понимаю, что это она и говорила.

Где мы?

Мы идём домой, — говорит Саша.

Саша, это ты? Спасибо тебе…

Она смотрит на него полузакрытыми глазами. Прядь волос упала на лицо и, должно быть, неприятно щекочет нос, девушка морщится, но убрать или сдуть не пытается.

Саш… Я писать хочу…

Мы скоро дойдём домой, — отвечает он тоном, каким разговаривают с маленькими детьми.

Спасибо…

Она закрывает глаза. Пожалуй, если бы не было так тяжело рукам, я бы сейчас помотала головой.

Боже, как можно так напиться…

А так всегда, — говорит Саша. — Каждый раз одно и то же. Сегодня ещё всего две, обычно больше.

Сколько им лет?

Вот этой шестнадцать, той пятнадцать.

Страшно подумать, если они так пьют, какими же станут…

Кто знает… Может поумнеют и перестанут. А, может, уйдут на панель, после того, как пару разков ими кто-нибудь воспользуется. Я не знаю.

Где мы? — снова отзывается девушка на наших руках.

На этот раз Саша уже ничего ей не отвечает, только недовольно бормочет что-то под нос.

Где мы? — хныкает она. — Я писать хочу…

Эм…я надеюсь, она прямо тут не нальёт? — опасливо спрашиваю я.

Вряд ли, ещё ни разу не было. Да и мы пришли почти. Вот этот дом. Только на пятый этаж надо ещё.

Лифта нет?

Откуда они здесь?

Пока мы тащим нашу ношу наверх, я успеваю раз десять пожалеть, что пошла, и с ностальгией вспомнить еженедельные занятия степ-аэробикой в школе. Да, после неё болели ноги, но там из нас не устраивали грузчиков! Девушка ещё несколько раз говорит, чего она хочет, благодарит Сашу и даже меня, правда, под именем какой-то Наташи. Нет, всё-таки сколько нужно выпить, чтобы быть в таком состоянии?

Дима долго ищет ключи в сумке одной рукой, пока бедная Лиза держит на себе дополнительную тяжесть. Ей тяжело, она раскраснелась и пот градом катит с уставшего лица. Потом щёлкает дверь, и мы заходит в квартиру.

Давайте, несите сюда и укладывайте на диван, — Дима мотает головой на одну из дверей, открывает её коленом и заходит внутрь. Какое я почувствовала облегчение, когда мы всё-таки положили девушку рядом с её подругой! Но руки всё же ноют ощутимо. А Лиза как ни в чём не бывало уже суетится рядом с одеялом.

Ну вроде как больше вы не нужны, — говорит Дима. — Санёк, спасибо тебе большое, честно, без вас бы никак. Вы пойдёте?

Да, пожалуй, — отвечает Саша. — Идём…

Спускаемся мы молча. На улице накрапывает мелкий холодный дождик, приходится ускорять шаг.

Не хочу я, чтобы и ты такой была, — говорит Саша.

Я и не буду. Поздно уже быть.

Ну а всё-таки… Ты не обижайся, что я вот так пытаюсь тебя куда-то не пустить, что-то запретить. Просто боюсь за тебя…

Ладно, я не в обиде… Ну так сыграешь на гитаре, как придём?



Читайте еще в разделе «Рассказы»:
Комментарии приветствуются
Комментариев нет




Автор








Расскажите друзьям:



Цифры
В избранном у: 0
Открытий: 940
Проголосовавших: 0
  

Пожаловаться