У берегов высящийся камыш постепенно растворялся в изумрудном лугу. Там дальше неистово и радостно синели небеса. И пара белоснежных тугих клубков-облаков тяжелела в них. И глаз реки видел мощную зелень, молочный мрамор и много-много глубокого синего.

Соломинка сказала:

— Я свободна, потому что река решает, куда мне держать путь.

В тени камышей, у самой их кромки из тёмной воды вынырнула девушка. Большие голубые глаза на смеющемся лице и ожерелье из махровой тины. Тонкая белая шея. Ямочка с синевой. Плотная грудь.

— Я свободна, — сказала она с тихой и ласковой улыбкой, — потому что я решаю, куда моим водам нести тебя, соломинка.

Соломинка слышала, как звенели на камышовых кисточках колокольца смеющейся реки. И речная воля казалась ей смешной. Никакой воли не существует, её и не нужно было выдумывать, размышляла соломинка. Свет и тень играли на бежевом теле сухой травинки. И река несла ее, куда нужно было течь реке.

Птица бы увидела долгие поля, местами припорошенные налётом ивняка, и полоску серой, отражающей фрагменты облаков, воды. Эта полоска бы вилась и вилась. Горизонтально сжималась бы и вертикально растягивалась в картине обзора птицы. И, наконец, исчезала бы в тумане далёкого горизонта. Хватило бы птичьих глаз, что бы разглядеть в воде несущуюся соломинку?

В реке был остров. Течение разбивалось об него, и опоясывало двумя упругими ремешками. Обогнув с двух сторон берега острова, она вновь соединялась.

Остров всегда смотрел в небо и не видел ничего вокруг себя. Там, куда он смотрел, было так глубоко. После созерцания подобной глубины ему не хотелось больше обращать внимание на всё вокруг, что было на его уровне. Он сам был частью «этого» и совершенно не интересовался его происхождением. «Это» было и оно действовало, но и всё. А нечто иное, такое непонятное, безразмерное…

— Я свободен, — вздохнул остров.

И вот соломинка, желтея в лучах, колышась на волнах, приближалась к острову. Она даже не понимала, что это такое перед ней. Но на всё была воля реки. Последний вал. Мягкие ладони воды подхватили соломинку и вынесли на прохладный песок. Волна прощалась безмолвно, втягиваясь в пучину реки. Соломинка лежала и удивлялась новому состоянию. Абсолютный покой.

Остров смотрел в небо и думал. Река больше не смеялась — она вернулась в себя и спокойно текла дальше. Что-то всё ещё двигалось. В небе висела птица.