Вот, говорят, что кинематограф — это создание движущихся картинок. Вот наши и снимают — движущиеся картинки, если со спецэффектами — называют прорывом, если без — высокодуховным кино. А ведь кинематограф — это своеобразное видение, если нету этого видения, если оно проштамповано — лучше не снимать, или снимать рекламные ролики, или клипы, благо они все разворачиваются по определенной системе. А к кино нужно подходить творчески.

Вот сходил я на Черную молнию, видел, и молнию, и черную, и даже главного героя, ну, то есть, я знаю, главный герой здесь — машина, Волга-21, но если предположить, что есть второстепенный главный герой, и это парень, Дима Майков, то его я тоже в картине заметил. А вот ответа Голливуду что-то не разглядел. И тогда я решил снять свой ответ, ну, правда, почему бы не снять.

За основу решил взять «Кофе и сигареты», то самое, где одни звезды, и все они вроде и играют, и чего-то говорят, и получается очень органично спокойному развитию фильма, хотя и выглядит это чистейшей импровизацией. Посчитал бюджет, точнее, разбил копилку, у меня есть, точнее была, большая такая фарфоровая свинья, в которую я, с двадцати лет кидаю разную мелочь, просто так, чтобы иногда на вопрос родителей, «ты ведь копишь ?», отвечать, «Конечно, коплю». Я мог, конечно, взять денег и с зарплаты, а потом подумал, ну его, это будет как-то обыденно, а кино — это ведь как раз таки альтернатива нашей обыденности, так что я достал молоток, подошел к свиньей, и сказал, «Прости, Бейб, у тебя сегодня плохой день». И ударил свинью прямо поперек туловища. В общем, я убил Бейба.

Осколки я собрал, смел веником и похоронил в мусорном ведре. И принялся считать деньги. Разложил монеты стопками на столе, однорублевые — в одну кучу, двушки — в другую, пятерки, к сожалению из было меньше всего, в третью, а копейки сгреб в четвертую, не разделяя, а ведь мог сказать «не дифференцируя», и всю эту медно-никелевую красотищу решил пересчитать.

Монеты занимали почти все место, представьте только, россыпи металлических кругляшей по всему столу, а вышло этих кругляшей всего-то рублей на триста. И тогда я понял, что мне нужен спонсор. Ведь у всех есть спонсор, правда, почему бы кому-нибудь не захотеть профинансировать кинематографическую деятельность двадцатипятилетнего парня, который к кинематографу собственно не имеет никакого отношения, кроме того, что он бешено и люто любит кино.

Я мог бы подать объявление в газету, «парень ищет спонсора», хотя, могут не понять, слишком уж много сейчас объявлений в сети, «готов стать спонсором для девушки», и понимается это, как оплата сексуальных услуг. Ну не готов я за деньги оказывать сексуальные услуги, не могу я себя перебороть, и все тут. И поэтому я звоню другу, и спрашиваю, нет ли у него в долг деньжат, до лучших времен. Я сразу ему говорю, я не знаю, когда наступят эти пресловутые Лучшие времена, но ведь мы, как люди, родившиеся еще в коммунизм, верим, где-то в глубине души, в светлое будущее, правда, с каждым годом все меньше.

Рассказал ему весь свой план, оказалось, это не такой уж и бред, хотя, во многом мне помогло то, что друг тоже смотрел Черную Молнию. В общем, я получил тысячу одной мятой, словно он достал её не из дорогущего кошелька с лейбой Louis Viutton, а напрямки из задницы, бумажкой, и спросил, а знает ли он, кто еще из наших знакомых смотрел Черную Молнию. Оказалось, еще одна девчонка, мы с ней учились в универе, чуть не подавилась попкорном во время просмотра, так я что набрал и её номер.

В общем, сработала «система Аронофски», я, как и Даррен, собирал деньги по друзьям и знакомым, и смог привлечь на съемки аж целых пять тысяч рублей. Ну, минималку я собрал, хотя, этого не хватило бы привлечь зубров нашего кинематографа вроде Куценко или Гусевой даже на минуту экранного времени, так что я решил снимать прям так, людей в кафе. Это даже хорошо, потом можно будет шлепнуть штамп навроде «На основе реальных событий», или «документальное кино». А что, люди ходят на «реальные события», я вон ходил же на «военного ныряльщика», и мне даже понравилось.

Я не искал специально кафе, я просто пришел к одному знакомому, который как раз заправлял таким заведением, был так управляющим, и мы договорились, что свое кино я буду снимать у него. И он, сразу видно, хороший парень, не зря в колледже мы были друзьями и я регулярно давал ему списывать, согласился помочь. И тогда я даже назначил день. Шестнадцатое июня, не знаю, почему я выбрал именно этот день, вроде бы он ничем не отличается от шестнадцатого марта, кроме того, что именно 16 июня день африканского ребенка. Все знают о голодающих африканских детях, можно будет добавить на постер что-нибудь политкоректное, а если придется вдруг давать интервью, я обязательно упомяну о них, о голодающих африканцах. А вот интересно, в Африке голодают только дети, или и взрослые тоже, и если да, то почему никто не упоминает об умирающих с голоду родителей этих самых детей ?

Я взял камеру у родителей. Цифровую DVD видеокамеру Canon с широкоформатным жк-дисплеем, 35-кратным оптическим зум-объективом и самым высокопроизводительным процессором обработки видеоизображений Canon DIGIC DV I (Привет, Canon, и глубокоуважаемый Фудзио Митараи, если вы захотите оплатить мой продакт-плейсмент, звоните по номеру 8-910-64704313, и спросите Вадика, и тогда я заведу счет, а может быть мы договоримся о почтовом переводе).

Вставил в камеру флэшку на четыре гига, чтобы хватило на два часа записи; еще в детстве я решил, если буду снимать, то обязательно полнометражку, что распаляться на эти двадцатиминутные фильмы. Обговорил все с друзьями, которые решили поприсутствовать на эпохальном событии возрождения российского кинематографа, и отправился обдумывать детали.

Я даже и не заметил, как пришло шестнадцатое июня, оно просто взялось, на мою голову, и я как всегда, не был готов, в основном, морально. Но откладывать на какое-нибудь другое шестнадцатое число я не стал, мы собрались у кафе, я, мой друг, и подружка, та самая, что чуть не стала жертвой попкорна и Черной Молнии, и мы вошли.

Девчонка принесла сумочку, с дыркой, и мы вставили камеру так, что объектив глядел как раз в эту дырку. Подружка сказала, что положит руку рядом, так, чтобы объектив не очень бросался в глаза, и мы вошли. Сели за самый дальний столик, я спереди, так, чтобы мог оглядеть все кафе, и друзья по бокам, как помощники режиссера.

Мы специально пришли пораньше, в одиннадцать, когда народу еще мало, чтобы последний раз перед съемкой все обговорить и чуть изменить декор. А если точнее...

В общем, я выбрал столик напротив нас, в другой части кафе, попросил официантку поменять скатерть с цветочками, которыми они накрыли все столики еще в мае, стараясь создать летнее настроение, на невзрачную скатерть с черно-белым шахматным рисунком. Я сказал ей, что это аллюзия, она не то, чтобы не поняла меня, по-крайней мере, она понимающе хмыкнула, но ничего не сказала. Наверное, скромная.

Я распечатал пачку сигарет, достал одну, смял и выкинул в пепельницу, я еще раньше договорился с хозяином, что сегодня в кафе можно будет курить, и он сквозь зубы согласился. Все-таки друг, что тут скажешь. Положил сбоку зажигалку, и оценил то, что у меня получилось.

С этими сигаретами вообще получилась котовасия. Сперва я не знал, какую марку положить. Что-нибудь русское, в духе золотой Явы, это было патриотично, но я не снимал патриотичное кино, мне хватило «Кода Апокалипсиса», чтобы разочароваться к патриотическом кино. Я снимал наш ответ Голливуду, и поэтому остановился на чем-то знаковом. Вот только на чем ? Winston, Parlament, Lucky Strike и Camel. Белый Парламент, или тот же Винстон шикарно смотрелся бы на столе, но, повторюсь, мне нужно было что-то знаковое, что выглядит знаково, и я купил пачку Страйка. И, как я уже сказал выше, оприходовал её, и, початой, положил на столик.

А теперь главная фишка, которая должна создать немного другую атмосферу, чем в «Кофе и сигаретах». Я просто взял, и попросил хозяина на три часа убрать из меню кофе, или любой кофеиновый продукт. Вот она, фишка, вот так рождаются неординарные режиссерские ходы.

Итак, я незаметно лезу в сумочку, включаю камеру на запись, заказываю за наш столик несколько чашек с кофе, это последний кофе, который увидят посетители в ближайшие три часа, и булочки, и, уперев голову рукой, исподлобья рассматривая кафе. А выглядит, как будто я просто думаю.

Вы можете сказать, что это банальнейшая документалка ни о чем, снятая любителем для любителей. Но здесь прослеживается детективная ниточка. Ведь так до конца не станет известно, получится ли у меня снять то, что я хочу, или нет.