В Москве, на Филёвской линии метрополитена, там, где железнодорожная ветка почти вплотную примыкает к дороге, огороженная высоким сетчатым забором, есть неприметная тропа, ведущая к густому кустарнику, посаженному вдоль забора живой, непроницаемой стеной, мало кто знает, что тропа эта выводит к лазу, невидимому ни со стороны железнодорожного полотна, ни со стороны дороги. Но о ней знали мы...

Уже год я не ходил по этой тропе. Она почти заросла, широкие листья лопухов и прочей растительности, скрывали от меня путь, но я уверенно шёл вперёд, даже не глядя под ноги. Моя память не стёрла этот маршрут, несмотря на величину прошедшего времени. В правой руке я сжимал сотовый телефон, прижав его к груди, так словно боялся потерять. Мой остекленевший взгляд не блуждал из стороны в сторону, не выискивал изменений, произошедших с момента моего последнего визита. Я смотрел строго вперёд с замиранием сердца ожидая когда этот путь закончится. Впереди мост, под которым надо пройти. Не обращая внимания на откровенную вонь, этого заветного для многих уголка, я миновал широкую арку, и остановился перед стеной того самого кустарника, что отделял линию метро под открытым небом, от бурлящей жизни мегаполиса. Мне пришлось остановиться, на одно мгновение. Я вытянул левую руку, и осторожно развёл зелёные ветки, настолько, чтобы протиснуться в их чрево. Листья щекотали моё лицо, сучки царапали руки. Я зажмурился, делая эти заветные десять шагов, из одного мира в другой. Света всегда говорила так: “Десять шагов из одного мира в другой”. Её любимые слова, звучащие в моих ушах даже сейчас.

Восемь... Девять... Десять... Вытянутая вперёд рука нащупала холодную сталь. Я остановился, и медленно открыл глаза. Он был здесь. Узкий лаз, пройти через который можно только нагнувшись к самой земле, или встав на колени. Я не стал портить новые джинсы. Два последних шага, перенесли меня в другой мир. В НАШ мир. Звуки машин и шум города остались за моей спиной. Я мог поклясться, что больше не слышу этого жуткого дыхания железобетонного чудовища окрещённого мегаполисом. Впереди только две ровные линии. Сталь, переливающаяся на солнце. Мы часто шутили, что это наши линии жизни, они брали своё начало неизвестно откуда и уходили в бесконечность. Света любила это место, любила за его пустоту и то самое ощущение бесконечности. До ближайшей станции, в обоих направлениях было не меньше километра, и никто не мешал нам.

Я спускался с насыпи осторожно перебирая ногами щебень, стараясь не упасть и сильнее прижимая телефон к груди. Я остановился у подножия, едва не наступив на пластмассовый венок. Состав с тяжёлым свистом и слабой дрожью земли, пронёсся по дальней колее. Я едва обратил на это внимание. Мой взор поглощал посмертный венок, уже покрывшийся грязью. Строчки на его поверхности, выцвели и почти не читались. Но я знал каждое слово.

“Свете. Всегда дорогой дочери от любящих родителей”.

Рука с телефоном безвольно упала вдоль тела. На светящемся дисплее текст её последнего сообщения: “Дима, я буду ждать тебя в нашем месте. Мне надо тебе кое-что сказать. Очень важное”.

Света умерла почти год назад. На этом самом месте, нашли её уже мёртвое тело. Я стою и представляю себе эту картину. Поезд, набравший скорость и не имеющий возможности затормозить, её глаза, смотрящие с безразличием на свою смерть. Ей оторвало руку и ногу. На похоронах мою любовь хоронили в закрытом гробу, а я стоял и плакал навзрыд вместе с её родителями.

Почти год назад, я опоздал придти на её отчаянный зов. Я помнил, как говорил это её родителям, в тот же день когда Света покончила жизнь самоубийством. Стоял перед ними на коленях и орал в истерике: “Это моя вина, я не успел! Это моя вина!!!” Они не держали на меня зла, ни разу не обвинили в смерти единственной дочери.

Прошёл почти год. Света очень любила электропоезда метро. Они завораживали её, заставляли забыть обо всём. Именно она показала мне лаз и этот свой укромный уголок, где можно побыть наедине со своими мыслями. Я приложил ладонь к глазам. Теперь она осталась здесь навсегда.

Громкий, обрывающийся свист вывел меня из горьких воспоминаний. Я обернулся, ведомый отчаяньем и увидел тёмно-синий силуэт приближающегося состава. Он мчался на огромной скорости, и машинист в кабине предупреждал меня о грядущей опасности. Я не видел его лица. А может это был тот самый человек, что почти год назад... Я уверенно развернулся навстречу поезду и сделал несколько шагов к железнодорожному полотну. Сигнал электропоезда превратился в один монотонный гул, сводящий меня с ума. Я стоял не двигаясь и не закрывая глаза. Нас разделяли несколько десятков метров, и всё мои мысли внезапно вылетели из головы. Именно то ощущение которое так радовало Свету. Я почувствовал, как волосы на руках встают дыбом. Наэлектризованность воздуха зашкаливала. Вдруг телефон в моей руке настойчиво завибрировал. Я нехотя взглянул на его дисплей, увидев всплывшую фотографию вызывающего абонента. Поезд навис надомной гигантской глыбой, он размажет меня как человека, которого я любил больше жизни, даже не замедлив хода. Я закрыл глаза, готовый принять эту участь.

Оглушающий рёв заложил уши. Я стоял на минимально безопасном расстоянии от мчащихся со скоростью света вагонов, не дыша и не шевелясь. Яростные порывы ветра старались сбить меня с ног, сердце замерло от страха на эти несколько мгновений.

— Да. — Ответил я, поднеся телефон к уху и провожая взглядом уходящий состав.

— Привет Дим! — Радостный голос Ани, заставил меня натянуто улыбнуться в ответ. — Ты где? Скоро будешь? Что там у тебя так шумит?

— Метро. — Не соврал я. — Уже на “Багратионовской”! Буду минут через пятнадцать-двадцать. Жди! Что там, у нас ничего не отменяется?

— Конечно нет! — Засмеялась Аня. — Игорь оставил машину до вечера, так что у нас впереди шикарный день!

— Отлично! — Довольно ответил я. — Скоро буду. Жди!

— Люблю тебя! — Проворковала Аня.

— И я тебя люблю зайка! — Грустно усмехнулся я, сбросив вызов.

Света была права. Это чувство, когда ты на волоске от смерти, незабываемо. Оно сродни лёгкому опьянению, но гораздо сильнее. С этой грустной опьянённой улыбкой я развернулся на месте, и слегка пошатываясь, направился обратно.

Аня... Милая девушка с которой я встречаюсь полгода. Она не заменила мне Свету, но её улыбка, всегда озорная, и такая манящая. Я добрёл до насыпи и снова остановился у посмертного венка. Я помнил этот день как вчера. Чёрт! Я встряхнул головой, и улыбка моя стала шире.

Её лицо стояло перед глазами. Света едва сдерживала слёзы боли и досады. Она взяла меня за руку, но отвернулась от поцелуя. Она сказала, что любит другого. Попросила прийти сюда именно для своего признания. Я не мог поверить в услышанное. Света предложила мне остаться друзьями. И это после того как сильно я любил её!?

Я бросил последний, ничего не значащий взгляд на венок и быстро поднялся по насыпи. Я не жалел ни о чём. Некоторых людей в такие моменты накрывает состояние шока, именуемое аффектом. Они не соображают когда убивают своих любимых, пыряя их кухонными ножами, или ударяя по голове, чем под руку подвернётся. Я отдавал отчёт в каждом своём действии, и когда сделал первый шаг в сторону любимой, она даже не смогла понять что я задумал. Всегда такой пушистый и любящий, с каменным, непроницаемым лицом, я схватил её за руки. Гудок приближающегося состава, рассеял все мои сомнения. Почти год назад я бросил под поезд свою любовь, а сейчас...

Телефон завибрировал в моей руке. Я добрался до забора, и остановился чтобы прочитать полученное смс. Аня торопила меня. Милая девушка...

Света не успела сказать имя своего нового ухажёра. Я узнал его от её родителей. Парень по имени Игорь с чётвёртого курса института, в котором училась Света. Он был старше её на два года, имел машину в отличие от меня, и младшую сестру. Аня...

Я пробрался через кусты и оказался под мостом. Прибавляя шаг я стремился навсегда покинуть это место. Сегодня исполнится моя мечта. Целый день машина Игоря будет в моём распоряжении, а вечером, перед тем как Аня передаст её брату, я немного покопаюсь в ней. Несколько месяцев назад на одном форуме в интернете я узнал, как незаметно испортить тормоза в автомобиле. Чёрт! Я боюсь машин. Как-то давно я пару раз прокатился на отцовской “девятке” и после этого на протяжении недели меня мучили кошмары. Один и тот же сон в котором я выезжал на перекрёсток и каждый раз врезался в огромную фуру. Грузовик сминал мою машину и меня вместе с ней, в бесформенный комок из железа и плоти. Я чувствовал боль и кричал. Я больше не отважился сесть за руль, считая эти сны предупреждением будущей опасности, но теперь я видел в этом знаке совсем другой смысл.

Я взбежал по крутой тропинке на одном дыхании, хватаясь за траву и обрезая руки. Я остановился у края дороги, по которой неслись автомобили и глубоко вздохнул. Наушники плеера оказались в ушах и первая песня, выбранная из общего списка случайно, стала “Некуда Деться”, группы Пир Во Время Чумы.

“Я умираю от скуки

Ты умираешь от сердца

Я пожимаю плечами

Смотришь и некуда деться

В каждом твоём слове

В каждом твоём знаке

Мечутся тени в тревоге

Хлопают двери, ставни

Лают собаки

Я умираю, ты смотришь

Значит всё так и надо

Всё — для тебя так много

Дай — для меня так мало

В каждом твоём слове

В каждом твоём знаке

Мечутся тени в тревоге

Хлопают двери, ставни

Лают собаки

Я ненавидел этот город и законы по которым он существовал, но я не мог изменить их, а значит должен был подстраиваться. Я спокойно шёл вдоль дороги, зебра перехода маячила перед глазами в десятке метров впереди. Безмятежно улыбаясь самому себе, я верил, что сегодня мне удастся поставить последнюю точку в своих чувствах.

Вы говорите, что я убийца? Нет, я просто человек, нашедший справедливость...