Поэтому, несмотря на ее умоляющий взгляд, он нажал на спусковой крючок своего «винчестера», делая это снова и снова, пока ее тело с разорванным в клочья животом, перевалившись через перила, не грохнулось в вестибюль первого этажа. Звук падения сопроводился истошными криками тех, кто был внизу и пытался спастись. Их там было человек двадцать.

Он усмехнулся. Как бы не так.

За поясом оставалась одна граната. Оборонительная, с радиусом сплошного поражения в двести пятьдесят метров. На всех хватит.

Выдернув чеку и швырнув гранату вниз, он отошел к стене и присел на корточки, доставая из патронташа патроны для винтовки.

Громыхнул взрыв. Вестибюль огласился стонами раненых. Он улыбнулся. Теперь они не смогут сопротивляться, а значит добить их — проще пареной репы.

Не спеша, он спустился по лестнице на первый этаж и удовлетворенным взглядом окинул результаты своей работы. Повсюду валялись обоженные изуродованные тела, в разные стороны расползались безногие, безрукие, с волочащимися по полу внутренностями полулюди-полутрупы.

Он передернул затвор и разнес голову ближайшему из уродов. Тот, дернувшись, затих. Затвор лязгнул еще раз. Новая порция крови хлынула на пол. Уроды ускорили отступление. Они поползли по коридору, который вел к выходу.

Ну уж нет, детки. Сказка еще не закончилась. Куда же вы.

Он громко рассмеялся.

Слева от него, привалившись к стене, сидел какой-то парень и тяжело дышал. Ниже колен ног у него не было.

— Знаешь, проще не дышать вообще, чем дышать вот так, — спокойным голосом произнес человек с «винчестером» и, уперев ствол парню в грудь, выстрелил. Его вздох замер неоконченным, он завалился набок, оставляя на стене кровавую размазню.

Убийца не стал досматривать смерть бедолаги. У него было кое-что поважнее и поинтереснее.

Усмехаясь, он развернулся к уползающим.

Куда же вы.

Быстрым шагом он двинулся по коридору, по пути расстреливая одного за другим оставшихся в живых. Многие уже не пытались спасаться, а лишь лежали на спинах, глядя в потолок и еле дыша.

В считанные секунды все было кончено.

Он оглянулся на трупы, оставшиеся позади, и забил в обойму винтовки три патрона. Нужно было идти дальше. Коридор поворачивал налево, а справа находилась коричневая обитая фанерой дверь.

Он долго смотрел на нее, как бы раздумывая, стоит войти или лучше оставить ее в покое.

Наконец он дослал первый патрон в патронник и, немного выждав, нажал на спусковой крючок.

* * *

— Так что же мы будем делать, мистер Грей? — подытожил Хаммерсмит, завершая уже, наверное, сотый круг вокруг своего стола, перед которым сидел на мягком стуле Чарльз Грей в совершенно смятенном состоянии. — Я жду ваших предложений.

Грей прокашлялся, но продолжал молчать.

Брут Хаммерсмит, директор высшей школы Джеймстауна, остановился за спиной Грея, скрестив руки на груди, и уставился ему в затылок, будто пытаясь просверлить взглядом его череп. Чуть слышно жужжал кондиционер, наполняя кабинет свежим воздухом, который сразу почему-то приобретал запах бумаги и чернил.

— За все время, что вы здесь находитесь, я слышал только ваше имя и то, что вы являетесь отцом Николаса Грея. Кроме этого, вы располагаете еще какими-нибудь разговорными способностями? — в голосе директора без труда улавливались издевательские нотки. — Например, можете вы рассказать, как ведет себя ваш сын дома? Как он проводит свободное время?

Хаммерсмит обошел стол, оперся на его крышку руками и низко наклонился, приблизив свое лицо к физиономии Грея.

— Вы можете хоть что-нибудь сказать?

Грей взглянул Хаммерсмиту в глаза и быстро отвел взгляд. Щуплый, небольших размеров, под напором объемного директора он стал еще меньше, вжавшись в стул настолько, что едва ли не превратил его в живое кресло. Аккуратно зачесанные назад русые волосы обнажали высокий лоб, покрывшийся испариной, как банка холодного пива — конденсатом. Пальцы его дрожащих рук впились в колени, доставляя легкую боль, которой он, однако, не чувствовал. Грей не мог понять, из-за чего нервничает, он никогда этого не понимал, что и было его главной проблемой.

Хаммерсмит достал из нагрудного кармана рубашки носовой платок, провел им по лбу и швырнул на стол.

— Ну? — уставшим голосом спросил он.

Грей поерзал на стуле и, наконец, произнес:

— Я… никогда не предполагал, что… мой сын… что Ник на такое способен.

Хаммерсмит поднял глаза к потолку и прошептал «аллилуйя».

— Ник, — продолжал Грей, глядя на брошенный директором платок, — с детства был тихим и спокойным мальчиком. Он никогда не носился по улице на скейт-борде, не устраивал убежищ на деревьях, не таскался по стройкам. Ну… мы с женой не позволяли ему… это ведь опасно. Я был… уверен в нем. И чтобы сотворить такое… — Грей поднял глаза на Хаммерсмита. — Это невообразимо и… в высшей степени безнравственно.

Директор кивнул.

— Именно поэтому вы здесь. Я рад, что вы наконец-то поняли, — он плюхнулся на свой стул. — Теперь я задам вам вопрос еще раз: что мы будем делать?

Грей расправил плечи. Его напряженная поза понемногу изменилась. Он стал чувствовать себя увереннее. Ему даже казалось, что он знал, как действовать.

— По-моему, самое необходимое сейчас — это найти Ника, — заметил Грей и попытался изобразить некое подобие улыбки. — Пока он не натворил еще чего-нибудь.

— Если он натворит что-нибудь подобное? Ха! Подумать только… — Хаммерсмит открыл ящик стола и стал рыться в нем. — Восемнадцатилетний пацан…

Грей громко сглотнул.

— Нужно искать Ника, — повторил он.

— Да? — Хаммерсмит поднял брови. — И что вы станете делать, когда найдете? Погрозите пальчиком и скажете, что не годится так делать? Смешно, мистер Грей. Я думаю, вы все видели. Вам эта картина ни о чем не сказала? — при этих словах Грей покраснел и уткнулся взглядом в свои ладони. — Лично мне она говорит о многом.

Хаммерсмит захлопнул ящик.

— И все-таки, — Грей поднял на директора раскрасневшееся лицо. Несколько прядей волос свешивались ему на лоб. — Я попытаюсь найти и образумить моего мальчика. У него все в порядке с головой, и он меня поймет. Я все ему объясню.

Грей поднялся со стула. Хаммерсмит смотрел на него характерным взглядом «ну-ну, валяйте, посмотрим, что из этого выйдет». Он решил, что говорить что-либо еще теперь бесполезно.

Грей на секунду задержался у стула, держась за его спинку, как аквалангист за борт лодки перед погружением, затем придвинул стул ближе к столу и быстрым шагом рванул к двери. Взявшись за ручку, он снова остановился и замер, прислушиваясь.

— Что?.. — успел сказать Хаммерсмит, прежде чем его слова заглушил грохот выстрела.

Во все стороны брызнули щепки от дыры, образовавшейся в фанерном покрытии двери. Дыра эта мгновенно переместилась на тело Чарльза Грея, из спины которого выплеснулся фонтан крови и раздробленных внутренностей, окатив стул, где он сидел минуту назад. Его тело попятилось и грохнулось на тот же стул, сломав спинку.

Хаммерсмит рывком открыл ящик стола, в котором он рылся, и выхватил из-под бумаг «ругер» 33-го калибра. Когда он поднял глаза, дверь была уже распахнута. На пороге стоял светловолосый парень с ярко-голубыми глазами. Его белая майка и синие джинсы были залиты кровью, взгляд горел яростью. Директор школы с ужасом смотрел в дуло направленного на него «винчестера».

— Ник, — официальным тоном начал Хаммерсмит.

— Пошел в жопу, — чуть слышно произнес Николас Грей и спустил курок.

Верхнюю часть черепа Хаммерсмита снесло, на стене позади него образовалась огромная клякса мозгов и крови с завязшими в ней осколками костей. Тело директора обмякло и сползло на пол. «Ругер» глухо стукнул по линолеуму.

Ник, не спеша, подошел к трупу, отпнул стул Хаммерсмита в сторону и, подняв с пола револьвер, сунул его за ремень своих джинсов. Затем он оглядел кабинет. Во взгляде его сквозило безразличие, даже когда он остановился рядом с телом своего отца, валявшегося во все растущей луже крови.

— Извини пап, — тем же тихим голосом сказал Ник. — Мне твоя рожа с детства не нравилась.

Он приставил ствол к носу Грея и одним выстрелом размозжил ему лицо.

— Так тебе больше идет, поверь, — заметил он и, не задерживаясь, вышел из кабинета.

Ник свернул налево и прошел по коридору, перешагивая через трупы учеников школы и преподавателей, отпинывая валявшиеся на пути части их тел и оставляя за собой дорожку кровавых следов. Он вышел в вестибюль и, обогнув воронку, оставшуюся после взрыва оборонительной гранаты, минул двустворчатые входные двери, к одной из которых длинным ломом был прибит седой мужчина в рабочей одежде. Он прошел между двух полицейских машин, на передних сиденьях которых застыли уже остывшие манекены водителей. Вокруг автомобилей лежали изуродованные тела четырех полицейских — всего штата участка Джеймстауна. Ник обошел горку трупов тех, кто пытался убежать, и двинулся вниз по Мелани-стрит, на ходу забивая в обойму «винчестера» патроны с дробью.

Он шел среди руин и пожаров, холодных тел и луж крови, внимательно всматриваясь в пустые глазницы окон полуразрушенных домов. Он искал живых. Тех, кто еще ходит, дышит и сопротивляется, а может, ползает, хрипит и просит о пощаде. Они все заслуживали кары.

Восемнадцать лет он жил по их правилам. Пришло время перемен. Как в песне Scorpions. Пора все менять.

Теперь они будут жить по его правилу.

По правилу Ника Грея.