Денег на такси у Густава не было, поэтому пришлось идти пешком. К дому он подошёл уже тогда, когда село солнце и на город спустилась ночь. Ночь была тиха, темна и безлунна, даже звёзды светили необыкновенно бледно, не желая рассеивать мрак. Густав уже порядком устал, вымотался и морально и физически, и сейчас хотел уже только одного – отдохнуть. Он пошарил в карманах, и понял, что вдобавок ко всему ещё и забыл ключи. Ну, ничего – Анн ведь должна быть дома. Он зашёл на крыльцо дома и позвонил в звонок.

Ждать пришлось почти минуту. Наконец, Густав услышал по ту сторону двери лёгкие шаги жены. Судя по шагам, Анн уже давно подошла к двери, и теперь пристально разглядывала его.

- Чего пришёл? – спросила, наконец она таким тоном, каким разговаривают обычно с особо опасными преступниками на допросе.

- Анн, открой!

- Напился? Не открою.

- Анн, я не пьян!

- Да? А где же, извольте спросить, вы так вымазались, герр Шафер? Не иначе как в каком-нибудь ларьке пили?

- Я не пил! Я искал Диану!

- Диана в больнице, - таков был ответ. – Чего ещё ты сочинишь?

- Анн, я знаю, где Диана. Я сам это видел.

- Если бы ты видел, ты бы этого не допустил. Иди, протрезвей сначала!

- Анн!

Затихающие шаги. Густав в ярости со всей силы ударил в дверь кулаком. Дверь отозвалась жалобным громким звуком, а кулак засаднило тупой болью. Шаги перестали быть слышны – видимо, Анн остановилась.

- А будешь вламываться в дом – вызову полицию, понял? По-ли-ци-ю!

Шаги затихли.

Густаву захотелось заорать во всё горло, порвать что-нибудь или кого-нибудь – в общем, хоть как-то выплеснуть накопившийся стресс. Прекрасно! Уже в собственный дом не пускают! И, как назло, в кармане ни одного евро – так-то можно было заказать такси и поехать к Биллу или Георгу – они бы точно позволили ему переночевать. А пешком до них идти долго. И что же теперь делать?

- Герр Шафер?

Густав оглянулся. В темноте лицо было плохо видно.

- Том? Что ты здесь делаешь?

- Какой Том? – спросила Тина, выходя в полосу слабого света, который давал уличный фонарь. – Что ж, в темноте нас можно спутать.

Густав заметил за её спиной и Вайолет.

- Что вам от меня нужно, фройлен? – спросил он у Тины. – Видите, я не могу попасть в свой дом!

- По этому поводу мы и здесь, - сказала она. – Вам ведь некуда идти, так?

- Так, - согласился он.

- Предлагаю переночевать у нас.

- Опять идти восемь километров?

- Нет, у нас есть ещё место, это в квартале отсюда. Так как? Пойдёте?

- Вообще-то, - Густав задумался, - мне действительно имеет смысл соглашаться. Но скажите, а какой смысл вам делать это?

- Если честно, мне стыдно за Диану, - ответила Тина. – И страшно. Так что, пойдёмте?

- Должен предупредить: у меня воровать нечего.

- Вижу, - сказала Вайолет. – Но мы не воруем, мы зарабатываем честно.

- Как? – удивился Густав.

- Нет, не на панели, - перехватила его мысль Тина. – Играем в подземном переходе на гитаре. Конечно, немного, но прожить можно. Вам ведь уже скоро нужно будет уезжать, так?

Они пошли втроём по тёмной улице.

- Да, - ответил Густав. – Послезавтра мой отпуск кончается, нужно будет ехать в концертный тур…

Он умолк.

- Не хотите? – спросила Вайолет.

- Отчего же, хочу. Просто… столько неожиданного… и…

- Если уши тебе прихватил мороз, - запела Тина, - ты на это сильно крик не подымай, через несколько минут, уши сами отпадут, никогда и нигде не унывай! – затем девушка добавила. – Поверьте, после тёмной полосы всегда следует белая. Иначе просто невозможно.

- Разве? – с иронией спросил он.

- Конечно. Всё когда-нибудь утрясётся.

- Даже не знаю. Моя семья рушится…

- И жену уже не любите, - продолжила Вайолет. Густав не нашёл лучшего варианта, чем просто кивнуть. – Не суть страшно. Влюбитесь ещё раз.

- Да уже староват…

- Сколько вам? 34?

- 30.

- Да ещё молодость не прошла! – рассмеялась Тина.

- Это всё так странно, - почти про себя сказал Густав. – Мне всего тридцать, моей жене ещё нет двадцати, а моему старшему ребёнку уже десять…

- Моя мать родила меня в 16, - сказала Тина. – Ваша ровесница. Не стоит так огорчаться.

- И оттуда такой оптимизм?

- Жизнь научила, - ответила Вайолет. – У нас нельзя быть пессимистом, иначе пропадёшь. – А вот если вместе и весело… - она обняла сестру за талию и улыбнулась.

«Что за жизнь, - подумал Густав. – Они же ведь ещё дети. Им бы по идее о чём-то возвышенном надо думать, о любви, а они думают о том, как добыть кусок хлеба, да ещё обо мне и Диане заботятся… Немного у нас таких бескорыстных людей»

- Вот в этом доме мы живём до следующей пятницы, - сказала Тина, указывая на небольшой дом, стоявший несколько поодаль. – Хозяева уехали на Мальдивы, так что всё в нашем распоряжении.

- Странно, вроде домик маленький, а по Мальдивам ездят…

- Так вы его изнутри не видели! Такой красивый!

- А если хозяева вернутся раньше?

- О, если даже не задержатся. Я их знаю, - ответила Тина, - такие непунктуальные люди, так что ещё на неделю могут задержаться.

Вайолет открыла дверь и жестом пригласила Густав войти.

Дом и в самом деле был хорошим. Чувствовалось, что здесь поработал дизайнер с хорошим вкусом. Вроде бы ничего особо бросающегося в глаза – но всё так мило и так красиво. В общем, идеальное любовное гнёздышко…

- Так, сколько там времени? – спросила Тина. – Одиннадцать? Герр Шафер, вообще я порекомендовала бы вам вымыться. Ванная в коридоре, вторая дверь справа. Впрочем, я не заставляю…

Густав пошёл в указанном направлении, нашёл вторую справа дверь и зашёл в ванную, тоже сделанную со вкусом в успокаивающих голубых тонах. Он посмотрелся в зеркало… Странно, где же он так измазался? Неудивительно, что Анн посчитала его нетрезвым… «Всё-таки надо помыться», - решил он, открывая кран. Вода словно смыла все невзгоды, сразу стало легче, и воспоминания значительно притупились. «Так. Вот только во что мне одеться?» - подумал он. – Неужели в грязную одежду? Надеюсь, никто не будет против, если я возьму этот халат?» Он одел халат и вышел из ванной. Тину и Вайолет он нашёл на кухне – они уплетали рыбу.

- Будете? – спросила Тина, указывая на блюдо.

- Нет, спасибо, - отказался Густав. – У меня аллергия на рыбу.

- Да? Жаль, очень вкусно. Так, что же у нас ещё есть? – Тина открыла холодильник. – А насчёт лазаньи как?

- Не откажусь.

«Ну и ну, - подумал Густав, сев за стол. – Кому-то рыба хуже отравы, а кто-то ест, да ещё и нахваливает». Он понял, как сильно проголодался и принялся за еду.

- И вы всегда так по чужим домам? – спросил он.

- Да, - ответила Вайолет. – Правда, не всегда нам попадаются настолько хорошие дома, но жить можно.

- А почему вы живёте на улице?

- Ну, здесь у нас у каждой своя история, - сказала Тина, отодвигая тарелку. – Как я уже говорила, мою маму сразила лейкемия. Врачи дали ей полгода, а она боролась целых четыре. Всё из-за меня – понимала, что родственников у нас нет, и что в случае смерти меня отправят в детский дом. Но болезнь всё-таки взяла своё – мне было тогда 12 лет. Ну, я решила, что я никогда добровольно не пойду в детдом. И ведь ничего – живу уже два года.

- А я сбежала от матери год назад, - продолжила Вайолет. – Она была совсем фанаткой. Кроме того, она … она зарабатывала на панели, и мне надоело постоянное присутствие её пьяных клиентов у нас дома – тем более, и ко мне уже начинали подкатываться. Вот я и сбежала… А потом повстречались мы случайно с Тиной, поняли, что сёстры, и решили жить вместе.

- А как вас зовут?

- Вайолет Аусшлайсунг. Смешное имя, правда? Вот такая у нас и причина… Но мне не на что жаловаться. Честно поём в переходе, ходим по чужим домам – живём.

- А будущее? – спросил Густав.

- Живи секундой, здесь, сейчас, только раз, - пропела Тина строчку из «Leb’ die Sekunde» - В нашем случае жить будущим не имеет смысла.

- И всё-таки…

- У нас только два пути – тот, которым мы идём сейчас, и путь детского дома.

- Второй законный…

- Но ужасный.

- А этот чем лучше?

- Многим. По крайней мере, ты не от кого не зависишь. Кроме того, вдруг у нас найдётся богатый бездетный родственник?

- Ну… - замялся Густав, - это маловероятно.

- А вдруг нет? – спросила Вайолет. – Или надеяться на хорошее уже воспрещается?

- Вообще-то нет…

- Отлично, тогда закрываем тему.

Тина отложила в сторону кости, оставшиеся от рыбы.

- Отлично, что эти хозяева такие забывчивые – так хорошо поели! – сказала она, отодвигая тарелку.

- А что, не всегда так? – спросил Густав.

- Конечно, не всегда! Иногда по нескольку дней приходится не есть. Но сегодня всё хорошо, - Тина потянулась, затем села прямо. – Теперь надо подумать, где же вас разместить.

- В спальне, я так думаю, - предложила Вайолет.

- А мы тогда где?

- В гостиной. А почему бы и нет? Диван же раздвижной.

- Нет, что вы не стоит! – сказал Густав.

- Стоит, стоит, - оборвала его Тина. – Даже не возражайте, герр Шафер. Тем более, мне всё равно удобнее спать на диване.

- Это отчего? – удивился Густав.

- Диван жёстче. А на жёстком удобнее – не устаёшь. Вайолет, там постелено?

- Да, - ответила девочка.

- Если хотите спать, можете уже идти, - сказала Тина. – Показать, где спальня?

- Давай.

Они встали и вышли из кухни. Поднялись по лестнице на второй этаж, затем зашли в спальню. Спальня была милой и очень уютной. Было видно, что здесь живут два человека, по-настоящему любящие друг друга. Густав подавил в себе ностальгические воспоминания и прошёл в комнату.

- Располагайтесь, как дома, - сказала Тина. – Спокойной ночи.

Когда дверь закрылась, Густав задумался: а в чём же ему спать? Одежду он забыл в ванной. Решив, что можно и в халате, он лёг, накрылся одеялом и прислушался. Почему-то было очень хорошо слышно, о чём говорят девочки на первом этаже.

- Тина, послушай, - говорила Вайолет, - сначала Диана, теперь его… Ну, Диану я ещё понимаю – всё-таки ребёнок, но его-то зачем пригласила!?

- Вайолет, а ты как думаешь?

- Но зачем его? Странная жалость! Или ты считаешь нормальным приглашать взрослого мужчину к себе? Знаешь, это выглядит немного странно.

- Вайолет, пожалуйста, не надо так! Давай спать!

- Так всё-таки, сестрёнка? У меня такое ощущение, что ты чего-то скрываешь?

- Ты ведь всё равно не веришь в предчувствия!

- Отчего же, верю, если они не лишены смысла! Выкладывай!

- Ты точно не будешь смеяться?

«Ничего себе, - подумал Густав, - она боится младшей сестры!»

- Не буду. Так что?

- Я чувствую, что скоро всё это закончится. И что здесь при чём-то будет он.

- А конкретнее?

- Конкретнее? Не знаю, Вайолет. Но, кажется, это как-то связано с тем, что он сейчас здесь. Ты ведь не будешь смеяться?

«Ничего себе, - подумал Густав, - она боится младшей сестры!»

- Не буду. Так что?

- Я чувствую, что скоро всё это закончится. И что здесь при чём-то будет он.

- А конкретнее?

- Конкретнее? Не знаю, Вайолет. Но, кажется, это как-то связано с тем, что он сейчас здесь. Ты ведь не будешь смеяться?

- Нет, Тина, не буду. Но давай всё-таки будем спать, а?

- Пожалуй, - зевнула Вайолет. – Так, пошли искать подушки и одеяло.

Больше Густав ничего не слышал – забылся тревожным, но крепким сном.

Густав проснулся оттого, что первый тёплый солнечный луч упал ему на лицо. Он открыл глаза, затем зажмурился, чихнул. Луч снова пощёкотал ему нос и куда-то исчез. Густав открыл глаза – теперь уже совсем. «Интересно, сколько же времени? – подумал он. – Часов семь утра, по-видимому».

Он встал и вышел из спальни. Зашёл в ванную. Его одежда висела на бельевой верёвке, постиранная и уже высохшая – только не выглаженная. «О, это просто отлично! - подумал Густав, - надо поблагодарить девочек, что они так постарались… Кстати, где они?» Густав зашёл в гостиную. Ему предстала картина, которая могла привести в умиление любого. Сёстры спали, крепко обнявшись и укрывшись одним одеялом. Как заметил Густав, они спали в том же, в чём и пришли с улицы. «Впрочем, всё понятно, ведь им больше нечего одеть… Будить их? Но зачем, жалко, так сладко спят… Вот сразу видно – настоящие родственники, всегда вместе, всегда помогут друг другу, если что… А ведь что было бы, не живи б они на улице? Наверняка бы даже не знали друг друга – насколько я понял, они встретились именно там».

Почти не задумываясь о том, что он делает, Густав развернулся и вышел из комнаты. Затем направился к выходу из дома. Открыл дверь, вышел на крыльцо. Было очень свежо – ночью прошёл лёгкий дождь, эта свежесть приятно холодила лёгкие, никакая мятная жвачка не могла бы с этим сравниться. Густав вздохнул полной грудью и пошёл вниз, по узкой дорожке, ведущей к автомагистрали…

- Простите, не могли бы вы мне помочь?

Густав обернулся. С ним разговаривал уже немолодой человек лет где-то сорока. Одет он был опрятно, неброско, но можно было догадаться, что это довольно-таки дорогие вещи.

- Чем я могу вам помочь? – спросил Густав, отметив, что мужчина заметно волнуется.

- Скажите, что за две девочки живут здесь? – он указал на дом.

- Вы из полиции?

- Нет, что вы, разве я похож на полицейского? Просто по моим сведениям, здесь остановились две девочки. Вы ведь знакомы с ними, я знаю! Как их зовут?

Густав посмотрел мужчине в глаза и увидел в них лишь искреннюю мольбу. «Какой странный, - подумал он. – Ладно, я думаю, хуже им не будет…»

- Тина Аскерман и Вайолет Аусшлайсунг, - ответил он.

- Спасибо вам, герр, спасибо, - ответил мужчина, пожалуй, сильнее, чем позволяли рамки приличий, тряся Густава за руку. – Вы просто не представляете, как вы мне помогли! Спасибо!

Густав не успел даже рта раскрыть, как мужчина уже скрылся из виду – его будто ветром сдуло. «Ну и ну – подошёл, спросил, и тут же ушёл, даже не попрощался – какой странный», - снова подумал Густав.

Но надо было куда-то идти. Вставал вопрос: куда? Даже не понимая, куда он идёт, Густав направился к своему дому. Он не задумывался, может ли Анастасия его выгнать. Мысли проносились в голове ослепительным вихрем, практически не задевая сознания. Вместе с тем голова была ясной, Густав чувствовал, что сейчас может спокойно принять любое, даже трудное решение, но он всё же не думал.

Дверь ему открыл Клаус. Обычно мальчик сразу же после этого уходил в свою комнату – он постоянно был чем-то занят, но сейчас он не стал этого делать. Клаус встал у двери и серьёзно посмотрел на отца. «Как он похож на Анастасию!» - почти с ужасом подумал Густав. Те же внимательные сине-зелёные глаза, словно пронзающие тебя насквозь, те же светло-русые волосы, чёлка, небрежно спадающая на лоб… И тот же холодный взгляд. От осознания этого Густаву не стало легче, скорее даже наоборот.

- Ты действительно был пьян? – спросил мальчик, скрестив руки на груди.

- Разве я похож на того, кто был пьян? – спросил Густав.

- А отчего бы и нет? – отпарировал Клаус. – Ты скажешь, что раз ты в постиранной одежде, то это тебя оправдывает. Но вдруг ты просто пошёл к Сандре? Она ведь всё делает для тебя, что ей стоит оставить заночевать у себя своего запившего любовника?

Последнее слово резануло слух.

- Ты знаешь о Сандре? – спросил он.

- Я не так наивен, как Диана, и не настолько глуп, как думаете вы, - ответил Клаус. – Разумеется, я знаю, что Сандра – твоя любовница, и что именно это повод для вашего развода. Повод, не причина…

- Я порвал с Сандрой, - сказал Густав. Его буквально злила эта необходимость отчитываться ещё и перед своим сыном, но увиливать здесь было бесполезно, он это понимал. – Позавчера. Так что у неё я ночевать никак не мог.

- Но где же тогда?

Этот вопрос застал Густава врасплох. Действительно, что же сказать Клаусу? Ещё подумает, что он какой-нибудь маньяк, или ещё чего похуже…

- Клаус, я не обязан отчитываться перед тобой. Ты это понимаешь?

- Понимаю, - ответил мальчик. – Но всё же какие-то объяснения я получить должен, так?

- Я переночевал у знакомых, - сказал Густав полуправду. – Всё. С тебя хватит.

- Ты нашёл Диану?

- Да, - после некоторого молчания ответил Густав. – Я погнался за ней, когда она убегала…она забежала на крышу и спрыгнула…я не успел её схватить…

Густав замолк. Вспоминать о дочери ему было непросто.

- Не надо так расстраиваться, папа, - сказал после долгого молчания Клаус. – Ты здесь виноват не больше, чем все остальные. А виноваты мы все. Сегодня утром звонили, сказали, что жизнь Дианы уже вне опасности. И вообще тебе не стоит сейчас так расстраиваться – тебе же завтра выходить на работу…

Густав вспомнил, что сегодня был последний день его двухнедельного отпуска. Завтра на работу – в гастрольный тур по Европе… Как же он мог это забыть? По губам Клауса пробежала лёгкая насмешка, мальчик развернулся и ушёл в свою комнату.

«Смеётся над моей забывчивостью, - понял Густав. – Хотя неудивительно – столько всего произошло… Господи, что за любовь? Придёт – уйдёт, и ничего не остаётся… Как там поётся? «Нет ничего, после тебя нет ничего»? И как я мог забыть про работу?»

Он снял ботинки и зашёл в дом.

Конец седьмой части.