Бабушка всегда говорила ему «Не надо обижать голубей, это истинные хозяева старого парка, а люди всего лишь гости и не всегда желанные» Тогда он ей не верил, но теперь, спустя, казалось, целую вечность, вновь пришел на это место не ради очередной шалости, а чтобы попросить прощения у владык парка. И ни за что бы он ни явился с повинной, если бы не история, произошедшая за неделю до этого, далеко отсюда, на другом конце города.

///

В тот день, казалось, удача сопутствует молодому студенту. Утром он обнаружил в своем бюджете лишние пару сотен, да к тому же занятия закончились уже к полудню и теперь, сидя на вот такой же лавке, он наслаждался компанией сокурсников, холодным пивом и всеобщим веселеем. Алексей — смуглый темноволосый парень невысокого роста, довольно внушительных габаритов — единственный непьющий из всей негустой компании (четыре человека), уцепился за пакетик крекеров и пристроился стоя напротив сотоварищей. День был настолько светлым и теплым, что думать ни о чем не хотелось. Даже о последствиях… Поэтому парни просто предоставили свои «пропащие души» во власть искушения. Ближе к вечеру, давно успев уничтожить скудные запасы пива, они перешли к более крепким напиткам и скоро дошли до определенной (самой опасной) кондиции. Выпитого было не достаточно, чтобы безвольным мешком свалиться на асфальт, но достаточно для того, чтобы начать браваду. А Алексей, которого так и не удалось споить, по прежнему «баловался» крекерами, запивая их кока — колой.

— Фу, Леха, как ты можешь пить эту дрянь?! — возмутился, рассевшийся по центру лавки Данил, который выступал в компании в роли заводилы.

Смотрелся он со своим титаническим телосложением на фоне остальных двух членов компании, которые были довольно хилыми невероятно нелепо, примерно как слон в посудной лавке.

— А что? — удивленно уставившись на него, поинтересовался Алексей.

— Ты знаешь, что концентрат этой штуки делает с кафельной плиткой?!

Данил очень любил вспоминать эту историю, которая случилась два года назад, под его чутким руководством, в местном Макдоналдсе, но тут его прервал Крот. Нездорово поблескивая глазами, из-под линз своих огромных квадратных очков, которые закрывали собой большую часть исхудалого, вечно осунувшегося лица, он заплетающимся языком затянул:

— Слу-уш-ш , а э-эти ну, к-как их та… ик… там, н-ну кре… крекеры тва-аи, они х-хо-оть вкус-сные. Д-дай по-опробов-вать, а — с этими словами он ухватился за пакет, который не выпускал из рук Алексей и с силой рванул на себя.

Половина содержимого пакетика подлетела вверх, будто зависнув на фоне закатного неба, и сухим дождем рухнула на землю.

— Та-ак, Кроту больше не наливать! — констатировал расстроенный потерей Алексей.

Тут Виктор разразился диким хохотом. Все непонимающе уставились на него, но проследив его взгляд, присоединились к веселью. На пятачок рядом с ребятами приземлился, польстившийся на крекеры, голубь и теперь пытался, то ли утащить, то ли проглотить, несчастное печение целиком. Вскоре к нему присоединилась еще парочка сородичей, а уже через пятнадцать минут, вокруг лавки роилась целая огромная стая. Товарищи с удовольствием наблюдали за смешными перебранками крылатых созданий, пытающихся поделить пищу.

— А вкусные наверно печения — усмехнулся Данил — посмотри какой аншлаг — он ткнул пальцем куда-то в глубь стаи, где сразу три голодные птицы вцепились в один кусок печения.

— Да-а-а… — протянул Виктор — а я вот в детстве их точно так же приманивал, а потом ловил.

— Ну да… — снова усмехнулся Данил — Ты то ловил… Быстрее тебя — увальня кто-нибудь поймает.

— Ты на что намекаешь, а?! Что, не веришь?! — возопил Виктор, от чего несколько глубей возмущенно отпрыгнули в сторону — А я те ща докажу!..

Он медленно, так чтобы больше не спугнуть ни одной птицы, начал стягивать с себя куртку.

— Ты что собрался этим ловить? — саркастично поинтересовался Алексей, ехидно кивая в сторону куртки.

— Не учи отца гвозди забивать — отмахнулся Виктор и в тот же момент накинул «сеть» на одну из ближайших птиц, та беспомощно завозилась под кожаным полотном, пытаясь высвободиться, но тут же оказалась в цепких руках ловца и была надежно завернута в куртку так, что освобождение уже не представлялось возможным. Тем временем остальное крылатое войско поспешило убраться с опасной территории, то есть со всей возможной скоростью кинулось врассыпную. И только один, черный, как беззвездная ночь с, казалось, пронзительно огненными на черном фоне, глазами, как ни в чем не бывало, беззаботно продолжал трапезничать.

— Ловко ты его — восхитился Данил.

Алексей рьяно закивал, всем видом показывая, что согласен с другом и восхищен не меньше него.

Виктор довольно осклабился, и с верху вниз посмотрев на нервно вертящую головой птицу, усмехнулся:

— Ну и что же мне с тобой делать, тварь дрожащая? Не домой же тащить… Эх… вот на шашлык бы тебя, да маловат будешь. Лети что ли… — он развернул куртку и голубь прытко взмыв в небо, скрылся где-то за крышей института.

— О, Витек, кажется, для тебя еще работа нашлась — ткнув парня в бок локтем, заключил Данил — Посмотри каков наглец — заявил он, указывая на голубя, одиноко доклевывающего остатки лакомства — И не боится ведь.

— Ну, это мы поправим — усмехнулся Виктор — Будет знать как храбреца из себя строить.

Он вытянул руки, приготовившись набросить свои путы на новую жертву. Голубь медленно повернул голову и зыркнул на парня пронзительным взглядом. На какой-то момент Виктору показалось, что на него смотрит вполне разумное существо, от чего по всему телу пробежали мурашки, а потом взгляд, вместе с его обладателем исчез под черной кожей. Парень быстро подхватил куртку с земли и надежно свернул в куль, постепенно понимая, что внутри образовавшегося пространства пусто. Он швырнул бесполезную «сеть» на лавку и осмотрелся кругом. Птица, как не в чем не бывало, расселась на стоящем у соседней лавки мусорном бачке и тихо «ворчала», косясь на обидчика.

— Ну, что, Витек, ушел твой голубок — хохотнул Данил.

— Еще не вечер! — огрызнулся тот и, схватив куртку, с силой швырнул ее в сторону бачка, но птицы там уже не было. Голубь нагло поклевывал что-то на газоне. Виктор вытащил из бака куртку и, в очередной раз озверело швырнул ее, решив, что уж в третий раз наглец от него не уйдет, но, пошатываясь подковыляв к месту предполагаемой «дислокации» пернатого противника, обнаружил, что опять просчитался. Еще несколько попыток оказались неудачными — птица как будто издевалась над Виктором, не давая себя поймать, но и не уходя (улетая) из зоны досягаемости и не забывая попутно смеривать его презрительным взглядом, после каждой очередной неудачи. Постепенно они оказались далеко от места начала «боевых действий» — за зданием института, где располагалось несколько огромных баков для пищевых отходов. Виктор с трудом видел в сгустившихся сумерках — ближайший фонарь находился на углу, и сюда доносились лишь скудные крохи рассеянного света.

— Какая же умная тварь — процедил сквозь зубы студент, исподлобья поглядывая на мирно воркующую, на одном из баков птицу.

Голубь не замечал парня или, как показалось самому Виктору, делал вид, что не замечал. Парень подкрался еще чуть ближе и в очередной раз швырнул свою импровизированную сеть. На этот раз ему улыбнулась удача: несчастное создание оказалось прямехонько в рукаве и, уже не имея возможности выбраться, полетело внутрь бака, который гулко поприветствовал «гостя». Виктор с торжествующим видом сгреб оттуда добычу и гордо уставился прямо ему в глаза, точнее в один глаз, которым птица злобно таращились на него.

— Итак, в схватке человека с природой — победил человек — прокомментировал «победитель»

— Эх, молодежь — молвила птица тихим зычным голосом.

Виктора чуть удар не хватил, но куль с «добычей» он так и не выпустил.

— Думаешь легко быть птицей — продолжал негодовать голубь — Зачем балуешь, а, студент? Вот раз такой умный, то испытай-ка ты на собственной шкуре, каково это. А если захочешь прощения попросить, приходи на место, где все это началось когда-то…

С этими словами он легко выскользнул из рукава и, вспорхнув в вечернее небо, скрылся где-то за деревьями.

— Уф, надо завязывать с пьянством, а то того и гляди, сама госпожа белая горячка в гости нагрянет — потирая затылок, пробормотал Виктор и поспешил убраться прочь.

Утро выдалось замечательным. Солнце закралось в комнату с раннего утра и заставило студента тут же подняться с постели в выходной, однако он не чувствовал себя разбитым и не выспавшимся, как это бывало обычно по утрам, напротив был бодр, полон сил и готов к «труду и обороне». Он сладостно потянулся и, довольно улыбаясь, направился в ванную. И вот тут его ждал неприятный сюрприз. Он клацнул кнопкой выключателя и тут же встретил в зеркале некоего субъекта, а, немного присмотревшись, понял, что глаза его все-таки не обманули. Он конечно никогда не выглядел по утрам очень уж превосходно, но то, что предстало перед ним сегодня, потрясло парня до глубины души. Его грудь и плечи полностью покрылись «растительностью», и не какой нибудь, а самыми настоящими перьями, огромными, черными, ужасного вида перьями.

Еще минуту он стоял как вкопанный, в полном замешательстве, а потом опустил голову на грудь и начал ощупывать странное «приобретение», желая убедиться в том, что зеркало, да и собственные глаза его не обманывают. Еще спустя минуту он пожалел о том, что все-таки убедился в этом. Перья действительно не были обманом зрения. Сердце Виктора забилось так часто, что, казалось, должно было вот-вот разорваться, и он начал с остервенением рвать на себе перья. Парень выдирал все новые и новые клоки, не обращая внимания на сопровождавшую его действия адскую боль, клочья кожи, которые обдирал вместе с перьями, кровь, заливающую его до пят, и стекающую на пол зловещей вязкой лужицей. Он был жутко напуган, но, считая это позорным, пытался спрятать свой страх за злобой и жуткой бранью:

— Твою мать!.. Что за… твориться?!.. Ну, достану я этого …, он пожалеет, что не сдох в этом своем яйце, из которого вылез!..

Смыв с себя запекшуюся кровь, Виктор быстро оделся и буквально выскочил из дома. Он пробежал почти через пол города, удивляясь сам себе, так как раньше не смог бы преодолеть с такой скоростью и трети этого расстояния. К институту он примчался, что называется «на всех парах» и, распугав своим появлением, кучку симпатичных первокурсниц, устремился прямиком к памятной лавке. Сегодня она оказалась пуста. Виктор остановился подле нее, совершенно сбитый с толку. «А что собственно я тут забыл? — пронеслось у него в голове, но тут в памяти всплыли последние слова нахального голубя и он понял почему ноги принесли его именно сюда. Выяснив цель своего визита, Виктор с облегчением присел на лавку и стал ждать, уверенный, что его персону удостоят аудиенции. Его — Виктора непременно простят, разве может быть иначе, и все станет по-прежнему. Ну, может, пожурят немного, а потом точно вернут все на круги своя. В небе, над крышей дома, который стоял через дорогу, показалось несколько маленьких крылатых фигур. «Ну, вот и все, конец истории…» — констатировал про себя студент, а вслух огрызнулся:

— Тоже мне… Голубь… Помойная птица…

Стая пролетела еще пару метров и оказалась прямо над головой Виктора. Птицы закружили над ним, время от времени в полете косясь на парня, то опускаясь, чтобы рассмотреть его получше, то поднимаясь выше, тогда казалось, что они держат между собой совет, относительно странного человека, а потом опустились ему на плечи и колени, будто это был не живой человек, а какое нибудь рядовое пугало огородное. Парень взволнованно завертел головой, пытаясь отыскать вчерашнего знакомца, но никого, даже отдаленно напоминающего его среди птиц не было. Не взирая на это, Виктор заговорил, обращаясь к голубям:

— Хм… Ну… Я вчера повел себя неправильно, признаю… — смотрелось это довольно глупо и сам Виктор тоже это понимал, поэтому говорил сквозь зубы, почти шепотом, «глотая» слова и с каждым словом все больше и больше краснея — Вы простите меня?..

Он обвел взглядом «собравшихся» — их стало еще больше, и в это время прибывали новые птицы. Они уже оккупировали всю лавку и ее окрестности в радиусе метра, а поток не ослабевал.

Виктор заглянул под свитер — там, на израненной груди уже пробивались новые перья.

— Значит, не прощаете… — расстроился он, но потом подумал: «Может должно пройти какое-то время?», улыбнулся и, поднявшись с места, махнул рукой — Ну, что ж, еще увидимся…

Такой реакции студент не ожидал: птицы, все, как по команде бросились в атаку и попытались заклевать парня, как ему показалось на смерть. Они ловко орудовали клювами, норовя попасть по незащищенным никакой одеждой участкам тела. Виктор сначала пытался отбиться от атаки, но, поняв, что это бесполезно, бросился бежать, не разбирая дороги. Самые шустрые из нападавших преследовали его на протяжении еще нескольких кварталов, пока парень не сообразил наконец скрыться в подъезде. Просидев там несколько часов, истекая кровью и корчась от боли в ранах, оставленных «грозными противниками», которые уже начинали воспаляться, ввиду отсутствия надлежащей обработки, он все-таки осмелился выбраться на разведку. Все оказалось почти спокойно, за исключением насмерть перепугавшейся резким появлением странного субъекта кошки, которая на самом деле гораздо больше перепугала самого Виктора тихим истошным шипением. Парень снова бросился бежать. Он без оглядки преодолел обратную дорогу, а как только оказался дома, прямо в коридоре упал безвольным мешком и проспал так несколько часов.

— Витя… — послышалось ему сквозь сон — Витенька, что с тобой, кто это тебя так?..

Парень с трудом разлепил тяжелые, как свинец, веки и обнаружил над собой, так и лежащим в коридоре, прямо под дверью, полную темноволосую женщину, лицо которой избороздила плотная сеть тонких, едва заметных морщин. Ее звали Нина Леопольдовна, и именно она являлась хозяйкой квартиры, которую снимал парень. Женщина, по матерински мягко, гладила его по голове, приговаривая: «Бедный мальчик… Да за что же тебя так…»

— Здрасьте, Нина Леопольдовна — туповато уставившись на женщину, промычал он, приподнимаясь на локтях и понимая, что чувствует себя на удивление превосходно.

— Ох!.. — вскрикнула от неожиданности женщина, хватаясь за сердце — Ох!.. Очнулся наконец! Что случилось то? Кто тебя побил?

— Да так… Старые счеты — туманно пробурчал он, поднимаясь на ноги — Все нормально, не беспокойтесь за меня.

Нина Леопольдовна участливо подобрала его под локоток, и, как Виктор не пытался высвободиться, доволокла его упирающегося до ванной. Но как только попыталась стянуть с парня запачканный кровью свитер, тот сразу смекнул, что под ним нет ничего, кроме растущих на груди перьев, и с такой силой подался вперед, что, не рассчитав, со всего размаху врезался в стену, а благополучно отлепившись от нее, пробурчал сакраментальную, на его взгляд фразу:

— Я сам справлюсь, Нина Леопольдовна, подождите за дверью, вы меня смущаете…

Женщина пристыжено зарделась и, ни слова не сказав, «выкатилась» за дверь. Виктор заперся и только тогда с наслаждением и искренним облегчением стянул с себя свитер, тут же при этом, наткнувшись взглядом на огромные черные перья, которые успели отрасти на зажившей груди. Студент, с силой закусив губу, снова начал с остервенением обрывать их, но на этот раз все-таки куда осторожнее. Покончив с грудью и плечами, он повернулся, желая проверить спину на предмет этого «пернатого чуда» и с трудом сдержал распирающий его изнутри вопль и все ту же брань, которая готова была сорваться с его губ. Вся спина, включая поясницу и ниже, обросла не хуже груди, а на руках, выше локтя начали пробиваться длиннющие маховые перья. Парень махнул рукой, понимая, что это бесполезно, умылся и натянув свитер обратно поплелся в свою комнату, проигнорировав протесты Нины Леопольдовны, которая считала своим долгом непременно накормить несчастного парня:

— Витя, ну как же? Ты хоть немного поешь, а то ведь совсем обессилишь.

Виктор очень хорошо относился к хозяйке своего жилища. Эта добрая услужливая женщина никогда не оставляла его голодным, выручала в финансовых проблемах, всегда готова была помочь советом и вообще была добрейшей души человеком. Единственная черта ее характера, которая жутко раздражала парня — это в самое неподходящее время совать нос не в свои дела.

— Все в порядке — отмахнулся он — позже поем…

— Нет, это не дело — продолжала она возмущаться — Я вот сейчас чего-нибудь состряпаю и принесу, а ты пока ложись, полежи…

— Молчать женщина — огрызнулся себе под нос парень и скрылся в своей комнатушке.

В это время за стенкой мелким бисером рассыпалась Нина Леопольдовна:

— Витя, нужно в милицию идти, написать заявление, пускай разберутся с этими извергами…

«Ну да» — подумал про себя Виктор — «будут они по всему городу голубей гонять»

Он упал на кровать и попытался снова уснуть, но тяжелые мысли так и не дали ему убежать от проблемы в царство грез. А вдруг он не найдет эту птицу или не заслужит прощения, и навсегда останется таким? От этой мысли стало совсем уж погано и, чтобы немного отвлечься, парень достал из маленького полупустого холодильника бутылку пива, проглотил ее залпом и через какое-то время все-таки провалился в сон.

Утром Виктор сильно пожалел о сделанном: ледяное пиво дало о себе знать довольно приличной простудой. Изрядно выругав себя за отсутствие инстинкта самосохранения, он попытался найти в сложившейся ситуации и положительные стороны. Они нашлись, как только под руки парню попалось зеркало и он обнаружил на месте своих привычных, родных глаз, до боли знакомые, огромные, круглые, будто пылающие огнем. Он решил, что с выходом в свет лучше повременить и, приуныв в гордом одиночестве, даже схватился за книги, пытаясь хоть чем-то себя занять. На назойливое внимание Нины Леопольдовны он отвечал одинаково однозначно «Все в порядке, я сам разберусь…» и лишь несколько раз за три дня открыл ей дверь, предусмотрительно не широко, принимая приготовленную для него пищу. А на четвертый день события дали новый неожиданный поворот:

Весь вечер просидев у окна, Виктор уснул на жестком неудобном стуле. Всю ночь ему снилось, что он голубь и летает беззаботно над родным городом. Ему было так хорошо и спокойно, что парень даже стал забывать, что когда-то был человеком. Утро встретило его неприветливыми тяжелыми тучами и сквозняком из открытого окна. Парень открыл глаза и чуть не упал со стула, увидев непринужденно расхаживающего за окном черного, как ночь, голубя с огромными глазами, в которых, казалось, полыхает огонь. Поймав на себе взгляд Виктора, он резво вспорхнул с карниза и устремился куда-то на север. Парень не мешкал ни секунды. Он быстро натянул на себя брюки, толстый свитер с глухим высоким воротом, который прикрывал уже заросшую перьями шею, предусмотрительно прихватил, хоть и неуместные при такой погоде, но все же необходимые, солнцезащитные очки, на поиски которых ушла уйма времени, и стрелой вылетел на улицу.

Он бежал «сломя голову» уже пятый квартал строго на север, очертания плотно настроенных захудалых домишек сливались в одну сплошную серую полосу, в которой терялось все, земля, небо, люди, все перестало существовать во время этого сумасшедшего бега, и каждый шаг приближал его к выводу, что это бесполезно. Ведь голубь мог полететь куда угодно и можно добежать хоть до конца города — это не значит, что птицу удастся отыскать. Парень замедлил бег, потом перешел на шаг, а еще через пару метров в отчаянии приземлился на ступени какого-то старого обшарпанного дома. Может и впрямь оставить поиски и просто посмотреть, что будет дальше? Что-то совершенно неожиданно коснулось его ноги. Виктор поднял глаза и обнаружил сидящую прямо напротив него облезлую серую кошку. Кажется, он уже ее где-то видел, но это было неважно. Как говориться «Ночью все кошки серые». Виктор протянул руку и осторожно коснулся ее спины. Кошка довольно заурчала.

— Повезло тебе… — печально вздохнул парень — Живешь — не маешься. Никаких проблем.

Животное исподлобья посмотрело на него, будто поняло, а потом кошка обиженно буркнула:

— Это у меня то проблем нет? Думаешь?

Виктор остолбенел. На какие-то секунды ему показалось, что это тот самый голубь, сделавшийся неожиданно котом, но голос был совсем другой. Скорее это мог быть молодой парень, чем мужчина в возрасте, каким Виктор определил птицу. Молодой, немного хриплый, высокий голос был у этой кошки, или вернее будет сказать кота.

Животное довольно осклабилось:

— Что не ожидал? И правильно, я обычно с людьми не разговариваю, а то еще сдадут куда нибудь на опыты.

— А чем же я лучше других? — поинтересовался Виктор.

— Да ничем — пожал плечами кот — Просто… ну, знаешь «свой свояка…» и все такое.

— Ясно… — понимающе вздохнул Виктор — ты значит, раньше человеком был?

— Ага — согласился тот — Меня Сеня зовут — кот склонил голову в приветствии — Извини, лапу не подаю, а то это уж совсем смешно будет выглядеть.

— Виктор — представился в ответ парень — Ну и как же ты, Сеня, докатился до такой жизни?

Кот нахмурился и печально мяукнул:

— Да очень просто все получилось. Девушку встретил. Симпатичная, фигуристая такая баба, ну просто конфетка. Я и давай к ней клинья подбивать. Сначала просто прогуливались вместе, а когда в гости стал зазывать, типа «чай, кофе, потанцуем…» — она ни в какую. На вопрос «Почему?» ответила, что есть у нее некоторые особенности, которые мне могут показаться отвратительными. Я ей, конечно, стал заливать, что меня интересует исключительно ее внутренний мир, и она бы мне понравилась даже лысая и горбатая, а она только печально усмехалась на эти мои заявления. Ну и в какой-то момент все-таки сдалась, мы отправились ко мне. Сначала все шло лучше некуда. Немного выпили, поболтали, и понеслось. Вроде ничего такого страшного в ней не обнаружилось, а потом я почувствовал, что мои руки, которые в этот момент скользнули по ее спине, уперлись во что-то мягкое и волокнистое. Оказалось, вся ее спина была покрыта длинной рыжей шерстью, ну кошка, натурально. Я чуть с кровати не свалился! Естественно отскочил от нее метра на два с диким воплем. А она обиженно запричитала, что я, мол, говорил, что она мне в любом виде понравится, и даже расплакалась. Я, конечно, орал, что такого не мог даже представить и в конце концов заявил, что очень извиняюсь, но между нами теперь не может быть ничего общего. Она быстро оделась и бросилась прочь, бросив через порог что-то типа: «Чтоб тебе так страдать!..». И вот плод этих слов перед вами. Уже семь лет в образе кошки. И это, кстати, самое обидное, нет бы кота, еще чего, стал именно кошкой!

— А этого можно как-нибудь избежать? — с надеждой спросил, потрясенный услышанным, Виктор.

— Наверное… — пространно ответил Сеня — Я вот сначала боролся (две недели человек, две недели кошка), но кошачье нутро так быстро затянуло, что я сдался и совсем зверем стал. Наверное, в конец бы одичал, если бы не Федька — Пит-Буль из соседнего дома, тоже такой же проклятый. Мы с ним и подружились. А что хорошо, хоть есть с кем поговорить. Погонял он меня конечно парочку раз, но я на него не в обиде: пес — есть пес, да и сам потом извинялся, один раз так вообще в знак примирения валерьянки где-то надыбал.

— А много еще таких, ну… проклятых? — поинтересовался Виктор.

— Да полно! — заявил Сеня — Скоро сам узнаешь. А ты, кстати как докатился до этого?

— Ну… — смутился Виктор — банально до смешного.

Он рассказал Сене, историю последних нескольких дней. Кот, точнее кошка оказалась неплохим собеседником. Сеня внимательно выслушал парня, рассказал кое-что о себе. Заболтавшись, они и не заметили, как день склонился к вечеру.

— И ты значит, теперь ищешь этого голубя, чтобы извиниться? — в очередной раз вернулся к болезненной теме Сеня.

— Да, сколько можно спрашивать? — раздраженно бросил Виктор. То что кошка постоянно сводила разговор к теме проклятия сильно раздражало последние пару часов.

— Ну, извини, я просто вот что подумал: если тебе все-таки удастся, может он и мне сможет помочь?

— Ты же говорил, что тебе и так хорошо — удивился Виктор.

— Да, говорил. Знаешь, ведь ко всему можно привыкнуть, а все-таки человеком лучше.

— Ладно, если чего узнаю, то обязательно зайду — согласился парень и поднялся со ступеней — Ну, увидимся.

— Слушай, а у тебя, кстати, пожрать чего-нибудь не найдется, а то я с голоду подыхаю.

— Найдется, — признался Виктор — но придется тогда ко мне идти, с собой у меня ничего нет.

— Нет проблем — обрадовался Сеня — времени у меня навалом.

Шли они молча. Виктор был очень рад неожиданному знакомству. Он наверно никогда бы не стал общаться с Сеней при иных обстоятельствах, но сейчас он был единственным, кто согласен принять парня таким, какой он есть, так что выбирать не приходилось.

Поужинав, Виктор и Сеня устроились около окна. Парень достал из холодильника две бутылки пива, откупорил и, вылив одну в блюдце, поставил перед развалившимся в откормленной позе на столе котом, точнее кошкой. Сам парень устроился на табурете, уставившись невидящим взглядом в окно. Но противный скрежет когтя по стеклу блюдца вернул его к реальности. Парень поднял глаза — Сеня несчастными глазами, выражающими вселенскую скорбь, смотрел на Виктора:

— Слушай, у тебя валерьянка есть?

— Не знаю — задумался на секунду парень — кажется, где-то валялась, а что?

— Нацеди чуток в пиво, а то как-то не идет — жалобно мяукнул Сеня.

Виктор усмехнулся, порылся в шкафчике с лекарствами и достав темный пузырек вылил немного содержимого в блюдце. Кот довольно осклабился и жадно припал к импровизированному коктейлю, а покончив с частью содержимого блюдца предложил преступить к мозговому штурму.

— Не понимаю — рассуждал Виктор, спустя почти два часа — он ясно сказал «там, где все это началось», почему ты решил, что он имел в виду другое место?

— Да фиг его знает — пожал плечами Сеня — просто нужно проработать все варианты, иначе ты его никогда не найдешь.

Виктор снова притих и уставился в окно. Оно выходило на север, туда, где на самой окраине прошло детство парня, туда, где рос, учился, гулял с друзьями по старому парку, гоняя кошек, ловя голубей, туда, где сегодня скрылась его единственная надежда вернуться к прежней жизни. И зачем он — дурак кинулся ловить этого чертова голубя, чем он ему помешал? И тут Виктора буквально осенило, он резко повернулся и уставился на Сеню:

— Слушай, я, кажется, знаю, куда он сегодня полетел…

Виктор сидел тихо-тихо, на скамейке под старым тополем, стараясь не спугнуть кучку голубей, которые без всякого стеснения склевывали с асфальта, рассыпанную прямо у его ног горстку семечек. Когда-то в далеком детстве он вот так же сидел на этой самой скамейке и пытался изловить одну из шустрых птах.

Бабушка всегда говорила ему «Не надо обижать голубей, это истинные хозяева старого парка, а люди всего лишь гости и не всегда желанные» Тогда он ей не верил, но теперь, спустя, казалось, целую вечность, вновь пришел на это место не ради очередной шалости, а чтобы попросить прощения у владык парка. Парень просидел на скамейке до позднего вечера. Сытые птицы давно удалились на ночлег, но тот, кого ждал Виктор так и не появился.

— У вас что-то случилось, юноша? — поинтересовались откуда-то сбоку.

Виктор повернулся и обнаружил сидящего рядом пожилого худощавого старичка, в легкой куртке и необычном ярко-лиловом берете. Его голос: низкий и зычный он бы не спутал ни с одним другим, ведь именно этот голос возвестил парню о начале его новой жизни.

— Нет — с облегчением выдохнул он — просто хотел извиниться кое перед кем.

— Предположим — лукаво сощурился старик — А чего вы ждете взамен, молодой человек?

— Вы знаете чего — с нажимом отчеканил парень.

— Думаете я смогу помочь вам? — печально усмехнулся старик — Что ж, вы ошибаетесь. Увы, мой друг, если бы все было так просто, но никто не знает как это исправить.

Виктор закусил губу, как и всегда, когда злился и так крепко сжал кулаки, что, казалось, точно сломает себе пару костей.

— Ну, ну, не расстраивайтесь так, юноша. Перед вами открывается масса возможностей. Опять же, вы теперь не просто человек, а настоящий чародей, хоть и не очень высокого порядка. И вам совершенно не обязательно, поступать так же, как вашему другу — коту, у вас вполне хватит силы воли, чтобы оставаться человеком, в какой-то мере.

— Это вы мне говорите?! — закричал Виктор — Человек, сделавший меня уродом недоделанным! Как вы могли пойти на это, зная, что уже ничего не сможете исправить?!

— Молодой человек… Придет время и вы, наверняка поступите так же, тогда я думаю вы меня поймете, а сейчас я не вижу смысла продолжать разговор. Прощайте.

Старик, кряхтя, поднялся с лавки, прошел пару метров и скрылся за поворотом. Виктор остался один. Он долго сидел, откинув голову назад, и глядя в удивительно красивое, чего раньше никогда не замечал, звездное небо, потом тоже поднялся. Постоял еще пару минут, и на асфальте осталась лежать кучка совершенно бесполезной теперь одежды, а в небо взмыл черный, как беззвездная ночь, голубь с огромными глазами, которые полыхали, как языки всеобъемлющего пламени.