Последняя серия саги о кровавых, но неизменно героических походах трёх молодых людей в условиях жестокой действительности и философии 15-ти летних парней. Последняя серия будет самой философичной.

В ролях:

Хмурый— человек, умерший в прошлой серии фильма “Зизнь замечательных людей®”.

Штырлиц— героический советский разведчик, теперь служит в вымышленной правительстве вымышленной страны.

Гик— Человек с тёмным прошлым. Стреляет без предупреждения.

Факер— управляющий крематория.

Кучи статистов.

Сцена номер раз.

Блуждания души.

Хмурый лежит в пастели роскошной блондинки и думает. Блондинка тоже почти думает. Или пытается: “Он не смотрит на меня. Я стала некрасивой, старой. Может, он уже не любит меня? О, нет!”.

Мысли Хмурого: “Муха. Муха на потолке. Как она держится там своими маленькими лапками?”.

(Включается компьютерная графика. Обрывками изображения показывают, как Хмурый переместился).

— Товарищи! Сегодня мы скрещивали бурого и белого медведей!

— И что?— крикнул Хмурый из набитого учёными зала.

— Ну как… Зверушкам понравилось.

( Снова компьютерная графика. Бросаем деньги на ветер. Ротшильд сидит в стороне и нервно курит).

— Слушай, Хмурый. Это понадобится тебе в загробной жизни. Шёл медведь по лесу, увидел горящую машину. Сел в машину, и сгорел.

— Это реально поможет мне, учитель?

— Нет.

Сцена номер два.

Концентрационный лагерь на краю жизни. Граница с загробным миром.

— Есс, здесь новая партия писателей и поэтов. Аусвайс у всех потребуй. Плохих— к Гику кидай.

Штырлиц взглянул на Факера сонными глазами, подошёл к серой массе средних писателей.

— Так, пропуска показываем.

Масса предъявила пропуска. Двое даже не писателей захотели спрятаться, но автоматная очередь скосила их сразу.

— Спасибо, Гик.— кивнул Штырлиц.— Выстроились в ряд, подходим к Факеру.

Факер сидел за письменным столом. Пред ним предстал грузный старый мужчина.

— Имя?

— Семён Венцимеров.

Штырлиц поперхнулся.

— Всё-таки помер.

— Так, дайте, пожалуйста, список ваших творений.— проговорил Факер.

Длинные листок очутился в его бойких руках. После минуты беглого прочтения Факер осоловело посмотрел на Семёна.

— Я попросил список, а не сами произведения.

— Это список.— величаво ответил Сэмён.

— Понятно. Поэт— трудоголик. Гик, ты вообще знаешь о его стихах?

Гик поморщился, чистя шмайсер.

— Ясно. Давайте, основываем ещё круг Ада, где грешникам будут наперебой читать его стихи. На расстрел.

Хлопок, и тушка поэта отправилась на лопате в крематорий.

— Следующий. Имя?

— Семён Венцимеров.

Штырлиц обернулся, не веря своим глазам. Гик пояснил:

— За него всю жизнь программированные боты печатали. Этот отвечал за Черновцы.

— И много вас ещё там?— спросил Факер, поглядывая на толпу.

Сорок четыре Семёна наперебой загалдели о распущенности молодёжи.

— Ясно. Всех— ф топку.

Толпа снова зашумела, но по мере приближения огня поутихла.

— Имя?

— Сэм.

Факер поднял взгляд.

— Вы же девушка.

— И хули?

Штырлиц уже зачитывал отрывки: “Люблю ворон в аэропортах. Они хотят попасть в рай для птиц, ходят нахохлившись, а получается у них попасть лишь в турбину самолета. Иду по улице— навстречу девушка, улыбается. Ей не нравятся мои семейные трусы?”.

— Да. Красочно.— подытожил Факер.— Подождите, мы посовещаемся. Следующий! Имя?

— Хмурый.

— Что же это вы, товарищ Хмурый, всё-таки померли? Нечего было автор.нет.ру расхвалять? Демократия— демократией, а Семён там печатается!

— Бывает.— Хмурому не нравилась немецкая форма и шмайсеры по бокам.— Дык я вроде не писатель, не поэт?

— А сказочки в пятнадцать лет писали, помните?

— Дык когда было… И за это— расстрел?

— Конечно. Лучше было совсем не начинать. Затягивает.

Хмурый сглотнул. Штырлиц и Гик вели его к серой окровавленной стене.

Сцена Три.

Бункер Гитлера.

Гитлер, несмотря на уже проигранную войну, сидел в бункере и упорно оттягивал свой конец.

Сцена четыре.

Самолеты— вертолёты ПО-3, созданные специально для НКВД.

— Мы на подлёте.— бросила Колючая.

— Кажется, я понял, в чём причина вакханалий. То я в виде головы, то в виде пилота вертолётов. Надо разбудить Архитектора. Всё это ему только снится.— бросил Никита, вытягивая штурвал.— Включайте Билана.

— А зачем Билана?— спросила Ада, заряжая шотган.

— Психическая атака. Пусть ахренеют.

— Мочи пацанов в серой форме!

Вертолёты пошли на снижение.

Сцена пять.

Лагерь.

Сэм нервно курила, наблюдая за Хмурым. С Факером они были на удивление похожи. Но ещё больше Сэм волновала кучка вертолётов, летящих с горизонта. И дело даже не в Билане. Дело в хорошо спланированной десантной операции по тотальной демократизации всего. Даже загробного мира. Ведь убийство плохих авторов— диксремимнация. Каждый имеет право на жизнь. И Сэм гениально провела разведку, втеревшись в доверие.

— Есс, ты слышишь?— Факер насторожился.

— Б..ть! Это БИЛАН!— крикнул Гик и начал строчить из автомата по вертолётам.

Десантники прыгают.( Мутится битва покруче чем в 9 роте. Бюджет, господа.) Наконец в живых остаётся лишь редакторский коллектив и тройка героических критиков. Хмурый жмётся к стене.

— Всё, кончилась царская власть.— говорит Никита.— Сдавайтесь, подонки. Демократия пришла!

На троицу смотрит множество стволов. Патроны у критиков кончились. Внезапно Хмурый замечает родимое пятно у Факера на шее.

— Брат!

Братья встретились после долгой разлуки. Редакторы опускают стволы, утирая слёзы умиления. И вдруг— крик:

— Пипетц вам всем! Вы не убьёте Семёна, Семён бессмертный!

В руках у сумасшедшего поэта был зажат пулемёт.

— Спокойно, Семён, всё будет в порядке.— пролепетала Сэм.

— Я знаю как покончить с этим бредом.— высказал Никита. Сейчас только мэйл Архитектору пошлю…

И тут Семён выстрелил…

(В замедленной съёмке смерть героическая смерть главных героев).

Сцена шесть.

Больница.

Молодой человек с красными от напряжения глазами печатал на больничном компьютере. Странная пьеса удерживала его от смерти. Чтобы он не спал, санитары кидали в него камешками.

На дисплее засветилась фраза “Нью мэйл”. Открыв его, Данилов Денис прочел “Просыпайся. Время жить”.

— Вот херь-то.— сказал Данилов и протёр глаза.

— Блин, вылечился!— радостно воскликнули санитары.

За дверью люди в серой форме тяжело вздохнули.

— Ну и кто теперь будет заведовать крематорием?

— Найдем… Он-то хоть вылечился. Может и нам стоит, Гик?

— Не… Мне и в трансе неплохо.