Grisha — Они играли за Родину!

Все утро Павлик искал чугунную соску, идеолог «Сопротивления» пристрастился к чугуну, словно Сталин к вересковой трубке, этот сплав расслаблял мальчика. Зная слабость вождя, враги могли использовать ее, чтобы сломить волю лидера и довести его до банальных детских слёз. Ему было пять, по меркам детского сада номер №8, это был возраст рассвета политика, но сам Павлик, ссылаясь на букварь и работы Черчилля и Че Гевары, считал политику лишь необходимым придатком идеологической борьбы со взрослыми варварами. Единожды восстав против ношения колготок, делавших всех детей однополыми, и радея за отмену тихого часа, он объединил вокруг себя сплоченное кольцо соратников, и назад пути не было. Рискуя провести остаток детства в углу или откровенно получить по заднице, они сменили явки, и ушли в глубокое подполье.

Созвав срочный брифинг, Павлик решил поставить «основной» вопрос ребром:

— Владик, камрад, что у нас с СЕКСОМ? Эта загадочная абре.. абре.. аббре-виа-тура, вот уже много лет странным образом волнует умы детей девятого гвардейского микрорайона. Народ имеет право знать!

Владик. Владиком гордилось все сопротивление. В свои пять с половиной лет Влад освоил трудную и опасную профессию шпиона-диверсанта. Он постоянно находился в эпицентре заразы, в страшном мире депрессивной тирании воспитательниц и беспредела нянечек. Носил чешки, ел кислое пюре, овсянку и копил лютую злость. Внедренный в стан врага, герой добывал информацию о дислокации войск диктатора и координировал деятельность явок для беженцев и повстанцев, партизанивших в соседних дворах.

Диверсант вытер губы рукавом, шмыгнул носом, встал и поправил самострел:

— Командир, вчера я, с группой сочувствующих товарищей из начальной школы, захватил в плен бессовестного дворника Михалыча. Мы применили к нему третью степень устрашения…

Секретарь ячейки Танечка побледнела и перекрестилась:

— Господи помилуй! Неужели запеканка?

Владик нервно сглотнул и продолжил:

— Михалыч плакал, молил о пощаде и клялся тремя своими детьми, что о сексе не знает. Что, мол, такой штуки он не пил, и вообще в глаза не видел. Пришлось отпустить бедолагу.

Павлик жестом приказал соратнику сесть:

— Плохо, крайне плохо работаем над сексом, товарищи! А ведь впереди школа, отступать нам некуда!

Танечка благоговейно посмотрела в глаза вождя и украдкой всплакнула. Такую слабость на людях она могла позволить себе только относительно Павлика. Все члены «Сопротивления» прекрасно понимали — это любовь, основанная на борьбе и единстве патриотического духа. Что может быть прекраснее и крепче!

Таня. Танечка. Танюша. В детском саду Таня считала себя политической заключенной, и однажды, бросив швырять в реку мячик и рыдать по пустякам, первой вступила в подполье и объявила родителям вендетту. Будучи скупой на слова, она имела склонность к внезапному кокетству, легко втиралась в доверие к врагам, усыпляла бдительность бантами, куклами и прочей безрадостной шнягой, а потом наносила удар в самое сердце родительской инквизиции — уничтожала ремни.

Их пока только трое, трое славных и дерзких смельчаков, бросивших вызов тоталитарной системе дошкольной подготовки и родительской тирании. Самоотверженные в своём стремлении к свободе и счастливому детству, они презрели Диснея и сказку про Золушку, отказались от дебильных стишков про качающегося бычка и взяли в руки оружие. Они восстали из пепла и зарыли топор войны на тропе священной мести. За всех кто получал ремня, за каждый карцерный угол и запрет смотреть телевизор, за братьев и сестер, томящихся в школьных застенках и ясельных темницах.

Настоящие герои своего тяжелого детского времени, которые играли за Родину!

No pasaran!