![]() ![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() ![]() |
![]() |
![]() ![]() |
![]() ![]() |
![]() |
![]() ![]() |
![]() ![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() ![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() ![]() |
![]() |
Чтоб не ходили всякие — крепче запри калитку, не впускай в дом тени, шорохи и ночные вздохи...
Диармайд снова идет туда, где не раз уже был отмудохан, снова видит сны, где он — один супротив сотни саксов...
Как же мы дожили-то до такого, братцы?
Диармайд презирает опасность, но на деле — всего боится; он боится огней и шума этой слишком большой столицы, он боится что люди, которым он смотрит в лица, предадут его, как когда-то — МакКулл.
А наутро — вновь стычки с полицией, снова пьянки, гулянки, девочки, которые против — насилия, шовинизма, предательства Родины, против путинского режима и ванильной блевотины... неважно, что у тебя на душе, главное — быть против.
Когда настоящего нет — надо заняться хоть чем-нибудь. Диармайд вновь пускается во всевозможные приключения, бредит славой героя и орденом Красного Знамени...
А на деле-то нужно хоть раз заглянуть в подсознание, покопаться в себе, и признать — аз есмь червь, но я лучше стану...
И давно бы пора — только Диармайд все тянет и тянет, закрывает окно по ночам, запирает калитку...
По ночам ему снится Ирландия, солнцем залитая.