Ты встаешь нехотя, все твое тело как будто бы протестует против этой реальности. Каждое движение дается тебе с некоторым трудом, воздух как будто бы уплотняется и связывает, сковывает тебя, становится вязким и плотным, и тебя не покидает ощущение, что ты подобен мухе, попавшей в мед.

Чертова психосоматика.

У тебя уходит 33 секунды, чтобы восстановить дыхание и равновесие духа. И ты тратишь несколько минут, несколько драгоценных минут, чтобы собраться с силами и преодолеть чертовы последствия пережитого ужаса. Еще пятнадцать секунд ты тратишь на очищение разума, запретив себе даже думать о произошедшем.

У тебя всегда было хорошо с математикой.

У тебя всегда хорошо получалось отключать мозги тогда, когда тебе удобно.

У тебя всегда хорошо получалось убегать.

Ведь прямо сейчас тебе удобнее не думать и не осознавать, что ты — совершенно один в совершенно незнакомом городе. Но до последнего ты будешь надеяться, что сможешь найти дорогу домой.

Ты направляешься к выходу. Твоя походка меняется: радикально, экстремальная ситуация действует на тебя, возвращая прежние привычки. Раньше, до рождения сына, ты был активнее, ты был злее, твои слова не расходились с делом, ты был совсем другим. Даже твои движения были иными. И теперь ты неосознанно вернулся в свое безумное прошлое. Ты идешь как можно тише, и сам не осознаешь, что стараешься производить как можно меньше шума. Можно даже сказать, что ты не идешь, а скользишь, сначала опуская на бетонный пол носок ботинка, а затем медленно перенося вес на всю ногу.

Через пять минут, уже на лестнице, ты понимаешь, что волосы падают тебе на лицо, закрывая обзор. Ты напряжен, это раздражает тебя. Несколькими точными движениями ты сооружаешь на затылке что-то вроде растрепанного пучка: привычка из далекого прошлого, времени, когда твои волосы достигали лопаток. Когда родился сын, тебе пришлось подстричься, и несколько лет ты исправно посещал парикмахерскую. Пока тебе не надоело.

Теперь тебе ничто не мешает и не закрывает обзор. Но ты продолжаешь цепким взглядом осматривать все, что попадает в твое поле зрения. Возможно, ты...

...ищешь оружие, и, более того, находишь его.

Это стальная труба, круглая и полая, ты нашел ее примерно на двадцатом этаже, длиной примерно с твою руку. Ты взвешиваешь ее в руке и улыбаешься— широко, злорадно, по-маньячески. Кладешь ее на плечо и быстро спускаешься вниз.

Твой страх улетучился окончательно, теперь тебе все по плечу.

Ты стал немного неосторожен, расслаблен. Но ты не был офисным планктоном и у тебя крепкое тело. Ты готов ко всем вероятным неожиданностям.

Когда ты спускаешься вниз, на первый этаж, твое лицо искажает гримаса недоумения. Затем ты позволяешь себе небольшой смешок и кривую улыбку.

У первого этажа здания нет стен в общепринятом понимании этого слова. Есть столбы, поддерживающие всю гигантскую массу верхних этажей. Южной стены нет по факту: вместо нее громоздится куча бетона и кирпичей, наваленная так, как будто бы в эту стену на большой скорости въехал дальнобойщик. Северная аккуратно растащена — наполовину. Западную разобрали только по краям, оставив посерединке полумесяц, очертаниями напоминающий человеческий профиль. Восточную стену как будто бы вообще забыли построить.

Ты стоишь на первом этаже, открытом всем ветрам. Справа и слева от тебя высятся колонны, без них здание рухнет на тебя. Они сливаются с темнотой, и в какой-то момент тебе начинает казаться, что ты в пещере. Большой, гулкой пещере, свод которой того и гляди на тебя рухнет.

Интуиция подсказывает тебе: более светлые пятна впереди — это улица. Здравый смысл прибавляет, ехидно контрольное — Наверное. Ты стоишь в раздумьях.

В темноте вспыхивает огонек, на мгновение осветив лицо сидящего на развалинах южной стены человека. Ты не успеваешь разглядеть его, все, что ты успеваешь заметить: это вашу легкую схожесть.

Двойник? Ты не заказывал своего двойника.

Человек затягивается и кончик сигареты вспыхивает ровно на три секунды.

Немного подумав, ты решаешься и делаешь первый шаг.