Метаморфоза фотографа

Четыре дня назад Камила уехала к своей матери в Лейпциг. Она и раньше так поступала, но сейчас я уверен, что она не вернется, так как она собрала абсолютно все свои вещи и, прежде чем закрыть дверь, слишком долго смотрела на меня. Слишком долго, чтобы вернуться.

Но в тот день я не почувствовал перемены, однако перестал работать и надолго заперся в квартире, где больше не было чужих вещей. Странным образом я ощущал гармонию эгоистичного быта, это был своеобразный комфорт личного существования, словно одеваешь старый пиджак над которым все вокруг смеялись, но который был и остается невероятно удобным и всегда тобой любимым. А удобный пиджак, это уже что-то.

По настоящему, я стал ощущать тревогу, когда почувствовал странный зуд в большом пальце ноги, но осмотрев сам палец, я разглядел лишь маленькую черную точку, а поскольку раньше, мне не доводилось столь пристально разглядывать пальцы ног, то я не мог с точностью сказать, была эта точка раньше или нет.

А сегодня утром я обнаружил возле кровати дождевого червя. Самого обычного, если не учитывать тот факт, что в доме у меня дожди не идут, да и вообще достаточно сухо.

Сначала я хотел просто его выбросить, но, поддев его пинцетом для фотографий, я испытал необъяснимое чувство жалости к существу, которое, похоже, искало убежище в моей квартире или попало туда случайно и теперь напугано столь непривычной обстановкой. Поддавшись внезапному порыву, я насыпал в лоток земли, которую взял из засохшего цветка стоявшего на подоконнике, увлажнил землю водой и положил туда незваного гостя. Практически сразу я вновь ощутил странный зуд в пальце, но значения этому не предал.

Теперь в моем лотке живет по меньшей мере девять червей, которые самым естественным образом выползают из моего пальца ночью. Просыпаясь, я аккуратно опускаю ноги на пол, боясь наступить на своего, теперь уж, наверное, родственника. Время течет как-то ощутимо медленно, а может это только потому, что я стал медленнее двигаться. Суета мне претит, моя многочасовая статичность напоминает мне мои собственные снимки. Наверное, это забавно, фотографу, превратиться в продукт собственной профессии. Немного беспокоит тошнота, ставшая постоянной, и беспричинная сонливость.

Сегодня ночью я упал с кровати, но даже и не подумал лечь обратно, напротив, я очень медленно стал подтягивать локти вдоль тела, мое тело обрело приятную гибкость и шея вы…..

(двенадцать следующих строк размыты водой)

… и бесподобный вкус перегнившей листвы. Теперь мне совершенно ясно, что все совсем наоборот, совсем не так, как мне раньше казалось. И я знаю наверняка, что дождевые черви никогда не выползали из моего пальца, нет, это я выползал из дождевых червей. Раз за разом, ночь за ночью, я пробирался сквозь липкую слизь собственных воспоминаний, сжимался и разжимался в трубчатом теле своих привязанностей. И даже появившись на свет, я еще некоторое время был ослеплен желанием вспомнить имя или хотя бы запах той, что пила жасминовый чай… одевала чулки… говорила… курила… рассматривала мои фотографии… Фотографии? Бессмысленный хлам запечатлевший посредственность. И кто она такая, чтобы смотреть на них? Кто она вообще? О ком я вообще говорю? Или не говорю? Так может я молчу? Конечно. Я молчу.

И ночью снова выползу из червя.