Именно благодаря этой таверне у Эахила появилась своя собственная, ну очень своеобразная фрейя. И звали ее Джей'оф.

Джэй'оф был родом не из этих мест, он был родом из индустриального сурового мира, в котором было сложно выжить, но для Джэй'офа этот мир был раем. Возможно, из-за проблем с мозгами. Самым суровым зверем в мире этого славного худощавого молодого человека были полисмены. Но при виде Джэй'офа они предпочитали перейти на другой конец улицы. У Джэй'офа были темные вьющиеся волосы, большие карие глаза, узкий аристократичный нос, он был худощав и производил впечатление хлюпика-меломана с крайне мерзким характером. Он был завсегдатаем таверны "Пьяная гусеница",одним из самых типичных ее представителей.А так как таверна была не проста, то и ее посетители были ее достойны.

Психология Джэй'офа была крайне простой. Все, что было, по его мнению, тупее его— он называл Мясом. Все, что было не похоже на него— Странным мясом. Если Джэй'оф начинал чего-то хотеть, то весь мир для него сужался до этой цели и оставался в таком состоянии вплоть до достижения результата.

Джэй'оф внимательно огляделся по сторонам. Было душно, кто-то торговался, шум, гам, суета — и всё это в тяжком, плотном воздухе, пыльном и при палящем солнце. Джэй'оф огляделся ещё раз, вытер лоб, мокрый от пота, подумал: " Ну и жара! ". Откуда-то слева донеслось позвякивание, Джэй'оф оглянулся — там был светловолосый человек хрупкого телосложения, с крыльями и в цепях. Джэй'оф вздрогнул, отвернулся, глянул опять, подумал: "Так. Что это было? ". Еще несколько минут назад он был в "Пьяной гусенице" и бухал с друганам. Спорил с барменом. Бил по голове славного парня по имени Казус потому что он не поздоровался. А потом он вышел и пошел искать. Но что искать? Явно не это.

Джей'оф отвернулся от парня и подумал :"Бред какой-то." Что-то явно его смущало. Через некоторое время до Джэй'офа дошло, что у него в руках сигарета. Потом он понял, курить хочет, а сигарета потухла и спичек нет.

Джэй'оф еще раз огляделся. Весь антураж и все великолепие невольничьего рынка в к'Хатуме прошли мимо его зрения. Теперь он видел мир исключительно через фильтр:"вероятность мала", "нет шансов", "цель". Опции страха, тормоза и инстинкта самосохранения автоматически отключались.

Думая лёгкими и той частью мозга, которая отвечает за желание курить, Джэй'оф подошёл к двухметровому представителю категории Странное мясо, и, не обращая никакого внимания на когти, украшающие руки субъекта, вежливо дотронулся до той части плеча, до которой смог допрыгнуть.А потом не менее вежливо спросил:

-Простите, сэр, у вас не найдётся спичек?

Морай'век повернулся к Джэй'офу и тот услышал в своей голове бесстрастный голос:

-Товар хороший, свежий. Берёшь?

Джэй'оф откуда-то знал, что под товаром подразумевается тот крылатый товарищ в цепях.Внутренний голос сказал ошеломленное: "Ой! Он думает мне прямо в голову! ", но желание курить было сильнее.

Но Джэй'оф все равно продолжал видеть в стоящем перед ним Мясе потенциальный источник "тепла и ласки" для своей сигареты.

-Простите, сэр, а может, вы все-таки поищете спички?!— произнес Джэй'оф, вновь подпрыгивая, чтобы тронуть волшебный источник ну хотя бы за руку и привлечь его внимание.

-так брать будешь или нет?-ответил ему голос все так же в голову.

Джэй'оф глубоко вздохнул, закрыл глаза и мысленно попросил прощения у создателя сего мира. Он точно знал, что когда откроет глаза в следующий раз, опция "мозг" будет отключена. Желание никотина становилось невыносимым.

В принципе, все произошло само собой. Еще секунду назад Эахил стоял, в цепях, сотрясаясь от гнева при мысли, что его продадут неизвестно кому. Его, короля, продадут! Но вдруг за несколько минут все изменилось.

Невольничий рынок замер. Такого цирка еще никто не видел. Еще бы, ездовой морай'век! Который, кстати, не оценил усилий по поиску спичек, и теперь старательно отмахивался от наездника всеми силами, когтями и хлыстом. Пока продолжалась суматоха, все, кто стоял в опасной близости от этого гарцующего пони, так или иначе получили свою порцию недовольства. Вороны по умнее быстро поняли преимущества этого положения, просчитали траекторию удара и радостно избавились от ядер. А Джэй'оф тем временем пытался повалить своего коня, чтобы потом, когда тот падет,доказать ему самыми убедительными аргументами свою правоту.

Морай'векские хлысты отличались особой прочностью и способностью наносить значительные повреждения. Правда, самим морай'векам, искусственно выведенной расе, этими хлыстами было сложно нанести значительный ущерб.

Первым, кто освободился благодаря внезапной спичечной атаке, был некий Эахил, борец за добро и справедливость.Подав пример остальным, он вызвал ступор у столпившихся морай'веков. Несколько минут невольничий рынок стоял в полной тишине,нарушаемой шумом крыльев, завороженно глядя вверх. Лица морай'веков, поднятые к небесам, напоминали лица детей, впервые увидевших запускаемых воздушных змеев. Но в данном случае— воронов. Идиллию нарушил озадаченный голос Джэй'офа:

— а че, они еще и летать умеют, да?

Морай'веки переглянулись.

Некоторое время Эахилу не было видно ничего, только облако пыли и вопли. Что-то вроде:

-Всех убью, не влезайте, гады!

Повышенное чувство ответственности мешало ему принимать участие в этом бардаке, поэтому он подобрал брошенный морай'веком хлыст и пошел насаждать добро и справедливость. В тот момент, когда он освободил последнего озадаченного ворона от цепи с ядром, он услышал истошный вопль: Джэй'оф с победной ухмылкой развернул своего "коня" так, как будто всю жизнь только и делал, что ездил на нем, и со скоростью поезда класса экспресс направился в сторону Эахила. Нервно оглядевшись в поисках спасения, Эахил признался сам себе, что трусит.Прямо в этот момент Джэй'оф пронесся мимо и аккуратно протаранил головой морай'века ближайший столб.

Несколько секунд мора'йвеки с отвисшими челюстями наблюдали, как щупленький паренек, выглядящий в их глазах как диковинное животное, лупасит головой мора'йвека по столбу, приговаривая:

— что, ответить было сложно? что, мама вежливости не учила?

Эахил пришел в себя быстрее всех.

Белый ворон опустился вместе с Джэй'офом в ближайшем лесу. Жестом пригласив Джэй'офа следовать за ним и пропустив мимо ушей фразу нервно оглядывающегося по сторонам Джэй'офа :

-Тут нет табличек нигде?.. Ну... Которая No smoking ? — и последующие за этим объяснения под нос, ворон пошёл вперёд. И тут же сзади раздался оглушительный треск. Ворон обернулся. Джэй'оф, мило улыбаясь, развёл руками:

— А я чего? Я ничего!

Ворон покачал головой и пошёл дальше, морщась каждый раз, когда слышал хруст или треск сзади. И ещё — беспрерывную болтовню. Для нежных ушей Эахила, привыкшего скрываться в лесу и быть максимально бесшумным, звук треснувшей ветки был равносилен грохоту падающих на железный лист булыжников. В конце концов, он не выдержал,обернулся и прошипел:

— Ты шумишь как... как...

Джэй'оф, с милой улыбочкой, услужливо:

-Как стадо слонов?

-Что?— ошарашенный Эахил мог только хлопнуть глазами, ибо его внезапный спаситель почему-то употреблял какие-то странные слова. Хотя, с другой стороны, он тоже спас его, совершенно не понимая— зачем? Но проще было подумать об этом потом, когда они хотя бы немного оторвутся от возможной погони.

Вскоре они пришли на поляну с желтоватой травой, окружённую деревьями с красноватыми стволами.Ворон остановился и, вытянув вбок руку, остановил увлёкшегося Джэй'офа. Тот посмотрел на руку, на ворона, опять на руку и сказал:

-Можно я буду именовать тебя Мясо с крыльями?

Ворон, к чему-то прислушивающийся, тихо сказал:

-Нет. Меня, к твоему вящему сожалению, зовут не Мясо с крыльями, а Эахил, и я, если что, тебя спас.

На что Джэй'оф ответил невпопад:

— А у меня сигарета потухла. — он её не столько курил, сколько держал во рту.

Эахил предупреждающе поднял вверх палец и застыл, всматриваясь в небо. Через некоторое время на плечо оглядывающемуся по сторонам в поисках " огонька", Джэй'офу села птица. Тот рассеянно глянул в её сторону и, благо птица была с красным оперением,каждое ее перо было окружено легким пламенем, попытался от неё прикурить. Птица клюнула его в ухо. Джей'оф взвыл и заметался по поляне.

-Снимите её! Она меня ест!-а голосок у него, надо сказать, был очень пронзительный.

Так Эахилу впервые пришла в голову мысль, что зря он с ним связался.