Вот древние Даэвы обладали колоссальными магическими способностями, и даже те из них, которые были не магами, а владели физическим оружием, могли бы легко заткнуть за пояс теперешних человеческих колдунов и чародеев. Любой из них был способен создавать магические предметы, и созданные Даэвами свитки и зелья были значительно более действенны, чем создаваемые магами и чародеями нашего времени. Но наш мир умирает, и магия покидает его. И свет магического эфира, покидающего мир, заставляет мерцать ночное небо. Что будет с миром, когда из него полностью уйдет магия, никто не берется предсказать, возможно, он попросту исчезнет. Так гласят древние легенды.

Я сел и огляделся. Несмотря на мерцающее, слегка светящееся небо, на лесной опушке было темно — ветви деревьев довольно густо переплетались над нашими головами, и только в середине поляны было светлое пятно. Рядом заворочался Карамон — он, конечно тоже ощутил магический толчок, но его способности к магии, а следовательно, и магическая чувствительность, были несколько ниже моих. Вначале я решил, что меня разбудило сторожевое заклятье, вплетенное в магию охранного амулета. Оно должно было бы разбудить меня и Карамона, если бы кто-то вдруг пересек невидимый периметр охраняемой территории, несмотря на отводящие глаза и отбивающие желание приближаться чары. Но Карамон не проснулся, а просто заворочался во сне, значит, границу никто не пересекал, и возмущение исходило не от амулета. Решив, что почувствовал отголосок какой-то далекой магической бури, я еще раз окинул взглядом поляну. Все спокойно. Наверное, старая статуя каким-то образом искажает общий магический фон, и поэтому что-то, происходящее далеко отсюда, ощущается таким близким. Такое бывает с древними артефактами.

Я снова лег и закрыл глаза. Какая-то мысль упорно мешала заснуть, не давала покоя. Что-то было не так. Древние статуи никогда не проявляли свойств артефактов и не искажали магический фон. Я снова сел, стараясь вести себя как можно тише, и всмотрелся в темноту. У основания статуи кто-то сидел. Глаза постепенно привыкали к темноте, и я смог разглядеть фигуру человека, сидящего на коленях и низко склонившего голову. Фигура была неподвижна.

Стараясь действовать бесшумно, я достал из-под лежащего рядом плаща лук и стрелу. Аккуратно встал и стал бесшумно подкрадываться к сидящему человеку, не сводя с него глаз и будучи готовым в любой момент выпустить стрелу. Сказать, что я был напуган, значит не сказать ничего. Я даже не успел увидеть тот момент, когда фигура, неподвижно сидящая у основания обелиска, начала двигаться. Движения незнакомца были столь стремительными, что его силуэт казался размытым пятном. В одно мгновение он оказался на ногах с натянутым луком, который до этого я даже не заметил в высокой траве, и в его глазах, казалось, горел огонь. В следующий миг он, что-то неразборчиво прошептав, спустил тетиву.

Время растянулось до безобразия. Я видел летящую ко мне стрелу, пульсирующую мощным заклятием, и ничего не мог, ничего не успевал сделать. Не успевал уйти с линии атаки, потому что вражеская стрела уже летела в меня, и не успевал спустить свою стрелу, чтобы хотя бы погибнуть не задаром, потому что не было времени на приеливание. Мысли неслись в голове со скоростью света, а тело повиновалось и двигалось очень медленно. Я уже приготовился умереть, как вдруг стрела, приближающаяся ко мне, резко ушла вниз и, сделавшись гибкой, словно веревка, опутала мои ноги. Не ожидая ничего подобного, я упал в траву даже не успев подставить рук и хоть как-то смягчить падение. Собственный лук при этом я выронил, да еще, в придачу ко всему, больно ударился щекой о лежащую в траве сухую ветку.

В следующий миг я почувствовал тяжесть навалившегося на меня тела и холодок острия кинжала, прижатого к моей шее.

— Кто ты? — прорычал незнакомец мне в самое ухо. — Почему ты пытался меня убить? Кто тебя послал? Как меня так быстро выследили? Быстро отвечай!

— Вайс, и меня никто не посылал, — говорить, уткнувшись лицом в траву, было ужасно неудобно.

— Почему ты пытался меня убить?

В следующий момент я услышал глухой удар, и сразу стало легче дышать. Кинжал в мою шею больше не упирался. Я повернул голову. Позади меня стоял Карамон с дубиной в руке.

— Я вовремя, да? — в темноте лица его разглядеть было нельзя, но по голосу было слышно, что на лице моего друга сияет довольная улыбка. — Как я его, а? Кстати, а кто это? — добавил он спохватившись.

— Понятия не имею, — ответил я, поднимаясь на ноги, — но очень опасный боец. Если б у него были крылья, я бы ни капли не усомнился, что передо мной живой Даэв.

— Да-а, крыльев у него не видать, — Карамон слегка толкнул носком сапога лежащее на земле тело. Незнакомец слегка застонал.

— Ух ты, какой живучий! — в голосе Карамона чувствовалось искреннее удивление. — Я от души врезал, думал, что голову ему проломил.

— Давай-ка свяжем его, пока он не очухался, а потом расспросим, что ему здесь надо.

Мы быстро связали "ночного гостя" по рукам и ногам веревками, что у нас были. Спать больше не хотелось, зато вчерашний отказ от ужина давал о себе знать урчанием в животах. Поэтому мы развели костер и подвесили над ним котелок с водой. Небо над нами уже начинало светлеть — летние ночи коротки. Бросив в котелок несколько кусочков сушеного мяса, мы сидели и ждали, когда закипит вода, разглядывая незнакомца.

Это был молодой мужчина примерно нашего возраста, может чуть постарше — на вид ему можно было дать 30-35 лет. Широкие плечи свидетельствовали о его силе, узкие бедра — о гибкости и ловкости, а несколько небольших и малозаметных шрамов (хорошая работа лекарей), "украшавших" его лицо, говорили о немалом количестве схваток. На нем была кожаная куртка, кожаные же штаны, наручи и сапоги. Одежда на вид была простой, но при внимательном рассмотрении было видно, что шита она была на заказ, и не без помощи магии — так ладно она сидела на своем обладателе. Лук незнакомца заслуживал особого внимания — ни я, ни Карамон так и не смогли определить, из какой породы дерева сделано это оружие, плечи его были инкрустированы какими-то мелкими камешками, в которых чувствовалась пусть небольшая, но явная магическая сила, тетива была тонкой и прочной. Стрелы же, наоборот, были самые обычные, ничем не отличающиеся от моих. Даже та стрела, которая до этого словно веревочная петля обвила мои ноги, лежала сейчас перед нами, ничем не отличаясь от остальных. Кроме лука, воин был вооружен двумя кинжалами, которые носил на спине таким образом, что над плечами торчали рукоятки. Один из кинжалов — тот, который уже успел поцарапать мою шею, сейчас вертел в руках Карамон, восхищенно цокая языком. Кроме оружия, у воина не было никаких вещей, никаких припасов. Только на поясе висел мешочек с какими-то сухими семенами, на вид — совершенно непригодными в пищу.

— Я даже представить себе не могу, в армии какой страны служит этот воин. Его доспехи и оружие стоят целого состояния. В Ариасте даже полутысячник экипирован беднее.

— Зато на первый взгляд, намного богаче, — ухмыльнулся я.

— Помпезнее и бесполезнее, — поправил меня Карамон. — Гляди, кажется наш гость приходит в себя.

Воин открыл глаза, и взгляд его быстро прояснился. Взгляд у незнакомца был странный. Нет, в его глазах больше не горел огонь, как во время ночной схватки, наоборот, в этих глазах было спокойствие мудреца, прожившего долгую жизнь, А это как-то не вязалось с общим обликом молодого воина. Может, конечно, мне это просто показалось в неверных рассветных сумерках, потому что в следующее мгновенье, его взгляд стал самым обычным.

— Вайс, — тихо произнес он, (надо же, даже после такого удара по голове, он запомнил мое имя) — развяжи меня. Я не собираюсь ни куда-то убегать, ни нападать на вас.

— Как же! — воскликнул Караман. — Мы убедились в твоей миролюбивости! Если бы я вовремя не подоспел, голова моего друга уже давно бы отделались от тела.

— Вовсе нет. Я просто оборонялся. Всему виной ваш охранный амулет. Когда Вайс вышел за пределы охраняемой зоны, я его почувствовал. То есть, до этого я никого вокруг не ощущал, а тут он неожиданно появился совсем рядом, словно ассасин, я действовал на рефлексах. Кстати, из-за охранного амулета я и "проморгал" удар по голове. Это серьезный промах. Непростительная ошибка, которая могла стоить мне жизни, да и не только мне. Да снимите уже с меня эти веревки!

— Погоди-погоди, — сказал я. Незнакомец говорил складно, да и агрессии не проявлял, но просто так развязать его мы опасались. — Скажи сначала, кто ты такой и как здесь оказался?

— Мое имя Радомис, я здесь оказался очень просто — телепортировался к здешнему кибелиску, — он мотнул головой в сторону полуразрушенной статуи.

Я сидел, молча глядя на воина, и не мог произнести ни слова. Я просто не знал, что сказать. Вот откуда эта скорость движения в бою, эта легкость, с которой он наложил чары на стрелу… И мудрость веков в его глазах мне не померещилась.

— Я тебя слишком сильно огрел дубиной, — рассмеялся Карамон. — что ты несешь? Ты еще скажи, что ты — Даэв!

— Он — Даэв, Карамон, — сказал я, уже снимая путы с Радомиса.

— А где же тогда его крылья? — Карамон прекратил смеяться и выглядел растерянным. Он больше не пытался возразить против освобождения воина.

— А ты ожидал увидеть даэва с крыльями, словно у птицы? — Радомис поднялся и стоял, разминая затекшие конечности. Затем он повел плечами, и мы оба разом рухнули на колени. Два огромных черных крыла, словно из ничего, возникли за спиной воина. — Наши крылья магические, а не физические. Поэтому они появляются только при необходимости.

Даже когда я освобождал руки и ноги воина от наших пут, и говорил Карамону, что перед нами настоящий Даэв, сам не до конца верил своим словам. Но когда я увидел призрачные крылья за спиной Радомиса, ноги отказались мне повиноваться, и я пал на колени перед воином Великого Айона. Даэв не ожидал такой реакции от нас, и крылья тут же исчезли.

— Эй! Вы чего? — казалось, он опешил от нашего преклонения.

— Прости нас, священный воин Великого Айона, ибо не ведали мы, кто перед нами, — запинаясь, проговорил Карамон.

— Встаньте с колен, молодые люди, я не привык к такому обращению. Там, откуда я прибыл, люди и даэвы живут, — он на миг замолчал, — всегда жили бок о бок, и так же бок о бок сражались с врагами. И среди обычных людей всегда было немало воинов, доблестью не уступавших даэвам. Кстати, Вайс, вода закипела, пора крупу засыпать, — усмехнувшись, добавил он. — Я чертовски проголодался.