-Есть два пути— к Богу и к Дьяволу. Какой выбираешь ты?

— К Богу. Мне непременно нужно увидеть Бога.

— Твоя жизнь направляет к Дьяволу. Ты двигаешь прогресс, пользуешься прогрессом, а ведь никому неизвестно, к чему приведут знания человечества.

— Но... Как тогда жить?

— Никак. Без прогресса жить невозможно.

— Тогда... Может быть мёртвые? Мертвые идут к Богу?

— Глупости. Мёртвые уже никуда не идут, им незачем.

— А кто вообще идёт к Богу?

— Никто. Помтому Бог устал ждать людей и прилёг спать. И снится ему наша действительноть.

Понедельник. Снова понедельник. После воскресения всегда наступает понедельник. Не воскресение-2 и не воскресение-скивел или хотя бы вторник, а именно понедельник.

Хотя мне уже всё равно. Вчера, в светлое солнечное воскресение я умер.

И первая странность— это лёгкость чуть ниже сердца. Раньше при малейших потрясениях в моральном плане там что-то неприятно съёживалось. Вероятно, теперь я остался без души.

Вторая странность— моё пробуждение на диване. Значит, меня решили оставить в этой квартире. Надолго ли? Помнится, старушки в деревне рассказывали, будто душа человеческая сорок дней по свету летает, прежде чем отправиться на небеса. Однако я не чувствую себя душой, ощущая лишь обычного человека. И сорок дней в состоянии мёртвого— это много или мало?

Третья странность— с момента пробуждения я уже отлично знал, что мертв окончательно и бесповоротно. То есть навсегда. Немного обидно, ибо я не успел повидать ещё очень многого.

Четвертая странность, беспокоящая меня больше остальных— в памяти не сохранились фрагменты смерти. Никаких.

Я тихо, по-привычке стараясь не шуметь, прошёл в комнату с гробом. Зеркала и стекла плотно завешаны, будто меня может кто-нибудь увидеть в отражении. Вот же оказия обидная какая получится. Гроб хороший, сразу видно— удобный. Какая глупость— удобный гроб. Я, сильно блудный, но красивый. Красивее, чем был при жизни. И теперь у меня есть одна черта, которой недоставало раньше— мрачное спокойствие. Обидно. Рядом никого нет, мертвеца решили оставить одного. Никто не плачет навзрыд. Тоже обидно.

А что же люди? Им всё равно? Не вспомнят? Как родители?

Родители были в шоке, это я увидел после. Освоившись с лёгкостью в теле, прошёлся по квартире. Постоял рядом с матерью. Она ужасно плохо выглядит, моя смерть ударила по ней фатально. Наверное, она не переживёт. Если бы я мог извиниться— я бы извинился. Моя смерть меня самого мало занимает, но страдания близких… Чёрт, и почему под сердцем не скребут наждачной бумагой?

…. Я шёл по улицам… Бегали дети, радовались… У них, понимаете-ли, радость жизни…

В школу явился прямо к четвёртому уроку. Кошки прыгали в сторону при моём виде, а люди лишь ощущали холодок при моём приближении. В классе…

Сел за парту последнего ряда. История Мировых цивилизаций— скучная тема, однако я стремился выслушать всё, что не успел при жизни. Ведь впереди у меня самый главный урок— ответ на многие вопросы. И моё знание теории на практике совсем не пригодилось.

Классный руководитель, престарелая женщина, мрачно вошла в класс, ученики поднялись. Затем, через мгновение, сели. Нина Александровна начала:

— Данилов Денис… Вчера… Вчера Данилов Денис умер. Принял снотворное. Просто заснул, и….

Понятно. Снотворное. Как-то по-женски. Нет бы из окна прыгнуть.

Лучший товарищ и друг, Дмитрий Марков, застыл с испуганным видом. Его больное сердце судорожно сжалось. Колеганов Антон, которого я постоянно звал Валенком за интеллектуальные способности, спросил глупо:

— Почему?

И откинулся на спинке стула. Поражение до глубины костей.

Внезапно всплакнула Горшенина. Девушка, на которую я никогда не обращал внимания. Теперь понятно, что за цинизмом многих скрывалось… Вот так всегда… Сначала экзамен, потом урок.

… Я брёл домой потерянной душой. Ещё тридцать девять дней заточения. А что будет дальше— мне всё равно. Я жил дураком, не видящем происходящего за шаг от себя, дураком и умер… Вот если бы по-другому…

Через два дня выносили тело. И какой-то пьяный мужик, глядя на процессию, спросил у Антона Колеганова:

— Кого выносят?

Какая теперь разница? Вот если бы по-другому… А как по-дугому?