"Вот всегда эти глупые женщины все перевернут по-своему, — внутри у него все кипело. — Действительно, основной женский закон — сама придумала, сама обиделась". Вот и в этот раз, он поругался, а точнее, его поругали и на него же обиделись, безо всякой на то причины, по его, чисто мужскому мнению.

Они встречались уже три недели, и все было хорошо. Марине было почти восемнадцать, и она училась на первом курсе экологического факультета. Пашка был старше на четыре года, и в этом году ему предстояло защищать диплом инженера-механика. Вот с разницы возрастов и будущих специальностей и начался разговор. Сначала все было хорошо, пока Маринка не спросила:

— А тебе со мной не бывает скучно?

— Нет, мне с тобой бывает весело, — рассмеялся он.

— Значит, я тебя веселю. Это что же получается, я для тебя клоун? Рыжий клоун? — настроение собеседницы резко изменилось. — Видеть тебя не хочу! Обидел до глубины души! Это надо же так! Я — клоун!

В гневе она вырвала свою ладошку из его руки, развернулась и быстрым шагом направилась прочь. А Пашка остался стоять на тротуаре и медленно "закипать".

"Дура! Дура набитая! Что я должен был ответить? Что мне с тобой скучно? Вот сама-то поняла, на ЧТО обиделась?"

Вот и шел он теперь домой по скудно освещенным, местами разрушившимся парковым дорожкам. Хотелось дать волю, кипящей в душе буре эмоций, выпустить агрессию. И парк был для этого самым подходящим местом. В принципе, Пашка был спокойным, уравновешенным молодым человеком, и драться не любил. Вымещать злость на ни в чем не повинных людях не позволяло воспитание, а вот если б местная шпана его "зацепила", он был с удовольствием с ними "поговорил по-мужски". Быть избитым он не боялся, за себя постоять Пашка мог, с пятнадцати лет регулярные занятия различными видами рукопашного боя (постоянно заниматься чем-то одним ему было скучно) дарили ему уверенность в собственных силах. А адреналин, бурлящий в крови, делал эту уверенность практически безграничной.

Впереди замаячили в неясном свете далеких фонарей несколько фигур. Два или три силуэта приближались медленно, не торопясь. Сердце у Пашки забилось чаще, разгоняя кровь по жилам в ускоренном режиме. Внезапно фонарь на столбе, который Пашка только что миновал, с легким гулом загорелся и осветил рыжим светом троих пацанов, одетых в спортивные костюмы, лет шестнадцати — семнадцати, шедших ему навстречу. Пашка шел прямо на них, расслабленный внешне, но готовый ко всему внутри. И пацаны, видимо чующие словно шакалы, что их не боятся, и даже, наоборот, ищут встречи, глянув друг на друга, разошлись, молча уступая ему дорогу.

"Вот так всегда! — Пашка чувствовал разочарование, — когда есть желание подраться, никакая шпана не желает связываться. Зато, если идешь в благодушном настроении, обязательно кто-нибудь окликнет."

В свете разгорающегося фонаря Пашка заметил впереди себя скамейку. Домой идти не хотелось, и он присел на единственную оставшуюся целой доску сиденья. Видимо, от демонстрации силы, а по Пашкиному мнению — демонстрации отсутствия ума путем переламывания сидений парковых скамеек, доску на этой скамейке спас фонарь, включающийся только изредка и сохраняющий скамейку, благодаря окружающей темноте.

Троица начинающих гопников миновала освещенный участок дорожки и скрылась в темноте. Пашка немного пожалел о том, что бросил курить. Просто так сидеть было скучно, звонить кому-то из друзей не хотелось, а вот сигарета разделила бы его одиночество, на надоедая расспросами и другой болтовней. Но курить Пашка бросил осознанно, начал задыхаться во время продолжительных спаррингов на тренировках. Да и тренер грозился выгнать всех, кто баловался сигаретами. А быть выгнанным Пашка себе позволить не мог, это было ниже его достоинства. Вот уйти самому, когда уже надоело, это другой вопрос. Но в кекусинкай он пришел недавно, и пока все было ново и интересно.

Немного посидев на скамейке, Пашка успокоился, злость на незаслуженную обиду Марины прошла. Можно было идти домой, тем более было уже поздно, наверное. Пашка достал мобильник и посмотрел на часы — одиннадцать двадцать. Хотя дома он обещался быть к двенадцати, и время погулять еще было, Пашка встал и направился к выходу из парка. Едва он поднялся со скамейки, впереди что-то ухнуло, не очень громко, но легкая дрожь по земле прошла, и фонарь, так неожиданно разгоревшийся, снова погас. Глаза, уже привыкшие к желтоватому свету, заливающему ближайшую округу, сразу же перестали видеть что-либо, и Пашка почувствовал себя ослепшим. Медленно привыкая к слабому свету, даваемому далекими фонарями, он двинулся по аллее в сторону того места, где, как он предполагал, что-то упало.

Когда глаза привыкли к темноте, Пашка различил слабое свечение за кустами и направился в ту сторону. Осторожно, глядя под ноги, он прошел десяток метров и увидел большой шар, метра два в диаметре. Шар лежал на земле, слегка зарывшись в мягкий грунт. Здесь, за деревьями, света было совсем мало и поэтому бледное свечение цепочки крохотных огоньков, опоясывающих шар, было заметно. Вдруг шар издал шипящий звук, и в нем открылось небольшое отверстие, откуда буквально вывалилось существо, отдаленно напоминающее человека. В бледно-голубом свете, падающем из открывшегося люка, Пашка сумел рассмотреть почти человеческую голову и две руки, остальная часть туловища была скрыта внутри шара, но можно было предположить, что и ног у пришельца тоже две. Инопланетянин замер и больше не шевелился, и первое побуждение — убежать — сменилось любопытством. Аккуратно, стараясь производить как можно меньше шума, чему в значительной мере мешала опавшая листва, Пашка подошел к шару и заглянул внутрь.

Если это был космический корабль, то управлялся он явно не так, как было описано в фантастических книжках. Ничего похожего на пульт управления, или экран, или монитор внутри шара не было. Было видно только кресло с широкими подлокотниками, которое как будто выростало из пола, до того плавно его основание с ним сливалось. Убедившись, что пришелец по-прежнему не двигается, Пашка присел рядом с ним. Как определить, жив ли еще представитель другого мира, если ты сталкиваешься с ним впервые? Пусть даже его строение внешне и напоминает человеческое. Пашка протянул руку и коснулся плеча инопланетянина. Тут же одернул руку, но, справившись с собой, снова протянул и взял пришельца за плечо. Плечо было теплым, чужая одежда на ощупь была мягкой и гладкой.

–Эй, — Пашка легонько потряс плечо. — Эй, вы живы?

Никакого ответа. Пашка огляделся — никого. Да и кого он ожидал увидеть? Скорую инопланетную помощь? Что делать? Вызывать полицию? Или земных врачей? Ну, позвонит он сейчас, ну скажет, что здесь упала летающая тарелка и пришельцу требуется срочная медицинская помощь. Кто ему поверит? Еще и обругают за то, что занимает линию своими глупыми шутками, а в это время, может быть, кто-то, кому действительно требуется помощь, дозвониться не может.

Заглянув еще раз внутрь шара, Пашка увидел рядом с люком нечто, напоминающее стол, на котором в специальных держателях был установлен … бластер! Конечно, бластер! Не мог же это быть банальный пистолет, хотя и походил внешне на него. Только Бластер! Фантастическое оружие будущего, сотни раз описанное писателями-фантастами. Пашка протянул руку и слегка коснулся оружия. Ничего не произошло. Тогда он крепко взял бластер и потянул из держателей. Оружие легко освободилось, и Пашка ощутил в руках его небольшой вес. Оно и при ближайшем рассмотрении напоминало пистолет, с удобной нескользкой рукояткой и коротким стволом. Правда, ствол был странным — очень толстый металл (ну, по крайней мере, выглядел он металлическим) и очень небольшое дульное отверстие. Казенная часть ствола, над рукояткой, расширялась в форме крупной капли. Был и спусковой крючок, на который удобно ложился указательный палец.

Оружие Пашку всегда привлекало, как и любого нормального мужчину. Это древний инстинкт воина и охотника, инстинкт, практически задушенный цивилизованным обществом. А уж инопланетное оружие, которому наверняка никакие земные "пукалки" и в подметки не годятся... Положив бластер во внутренний карман джинсовой куртки, Пашка медленно отошел от шара-корабля.

Выйдя на дорожку, он направился домой. Ему хотелось получше рассмотреть свою находку, а это можно было сделать только дома, при хорошей освещенности. Когда выход из парка был уже близок, он вдруг услышал голоса, доносящиеся из-за кустов, с одной из боковых тропинок.

— Слышь ты, чмо болотное, бабки гони, не то мы тебя здесь уроем, — ломающийся подростковый голос пытался звучать грозно.

— Ре… ребят, да я же говорю, нет у меня де… денег, я домой иду от однокурсника, мы … — тоже мальчишеский голос, но очень сильно испуганный. И если первый голос звучал довольно-таки тихо, то второй явно пытался привлечь внимание и был значительно громче.

— Да мне плевать откуда ты идешь, урод. И не ори, все равно тут тебе никто не поможет. Мусора сюда не ходят, сами могут огрести, — гопник хохотнул, — да и "ствол" боятся "потерять", а зачем им лишние проблемы. Так что слушай меня сюда, ботан. Денег нет — давай "мобилу". А то мне срочно маме позвонить надо, сказать, что задерживаюсь немного — раздался дружный хохот нескольких голосов.

Пашка недолго колебался. Чувство справедливости в нем быстро победило желание просто пройти мимо. Конечно, мальчишка сам виноват, не стоило одному ходить через парк, ведь, наверняка, знал о возможности встретить любителей легкой наживы. Но, видимо, все-таки решил сократить дорогу. Вот из-за таких как он и "пасется" гопота по ночам здесь, несмотря ни на что, желающие "срезать" дорогу всегда находятся. Но как бы ни был виноват попавший в беду парнишка, шпану Пашка очень, мягко говоря, не любил. Модно что ли сейчас быть гопником? Что их развелось-то столько? Может потому, что большинство людей, оказавшись на месте Пашки, действительно, прошло бы мимо, и сложилась в нашем обществе благоприятная ситуация для их, гопников, "размножения"? Все из-за людского равнодушия. Да еще и телевидение постоянно приучает нас к жестокости, для нас стала обыденной новость, что кого-то убили, кого-то ограбили… А ведь это не нормально.

Пашка свернул на боковую тропинку, и через десяток метров, за очередным поворотом увидел и шакалов (а это были именно те трое, которых он уже встречал сегодня) и их жертву. Здесь было почти светло, работающий фонарь был неподалеку. Жертвой являлся мальчишка лет семнадцати, в сером свитере и серых же брюках. На носу мальчишки были очки. Понятно, почему гопник назвал его "ботаном" — парнишка выглядел типичным представителем этого "класса". В руке мальчишка держал мобильник, один из хулиганов, видимо, предводитель и "духовный лидер" шайки, уже тянул к нему руку.

— Эй, шакалы, оставьте парня в покое, — прежней агрессивности в Пашке уже не было, и "шакалы" это, конечно, почувствовали. И если при прошлой встрече они предпочли не связываться, то теперь, казалось, даже обрадовались встрече. А скорее всего, они даже и не узнали его.

— А ты откуда такой смелый взялся? — шпана обернулась к нему. Мальчишка-"ботан" решил использовать этот момент и попытался удрать, но тянувший руку к его телефону хулиган быстро схватил его за рукав. — Куда?! Стоять! — Мальчишка замер.

— Отпусти его. Хуже будет, — Пашка начинал "заводиться". Как же раздражает вот это быдло, которое считает себя выше и лучше других. А ведь они — обуза для общества, абсолютно бесполезные, а даже вредные существа, которые не хотят ни учиться, ни работать, хотят только пить пиво на лавочках, да отбирать деньги у тех, кто не может за себя постоять.

— А ты у нас типа Чак Норрис? Или Ван Дамм? Сейчас нас всех изобьешь, — губы старшего хулигана (он и вправду выглядел немного старше двух других) презрительно искривились. Его дружки захихикали и стали медленно заходить с двух сторон, приближаясь к Пашке.

Когда несколько человек нападают на одного, инстинктивно уверенней всех чувствует себя нападающий сзади или слева. Потому что, нападая сзади, он находится вне поля зрения, а слева — со стороны левой, а не правой руки. Естественно, Пашка это все знал, не зря же он почти восемь лет занимается единоборствами. Но гопники редко нагружают свой мозг какими бы то ни было знаниями. Вот и на этот раз, заходящий с левой стороны хулиган выглядел посмелее.

Пашка сделал несколько шагов в направлении главаря шайки, всем своим видом показывая, что целью является именно он, а затем резко бросился в левую сторону. "Мазнул" раскрытой пятерней по глазам хулигана, и когда тот инстинктивно поднял руки, нанес ему прямой удар правой ногой в живот. Тут же развернулся и наудачу поставил блок левой рукой. Как оказалось, не ошибся — второй из нападавших уже бил правой рукой, целя Пашке в голову. Бил неумело, и Пашка, легко отразив удар, нанес свой, почувствовав хруст мягкого носового хряща под своим кулаком. Второй хулиган свалился на землю, держась за окровавленное лицо. Пашка мельком глянул на первого — тот лежал, согнувшись, пытаясь не подняться, а вдохнуть. Да, драться лицом к лицу шпана не умеет — им привычнее напасть со спины, и повалив на землю, запинать ногами.

Пашка сделал пару шагов к лидеру шайки, обдумывая, как ударить последнего хулигана так, чтобы у того надолго отпала охота к разбою, как вдруг на лице последнего появился довольный оскал.

— Белый, а что здесь происходит? — услышал Пашка за спиной.

— Здорово, Зуб. Да вот, видишь, Ван Дамм нарисовался. Защитник слабых и обиженных, — Белый презрительно сплюнул и несильно ткнул в живот по-прежнему стоящего рядом очкарика. Тот согнулся.

Пашка обернулся. Сзади подходили человек пять ребят в кепочках и неизменных спортивных костюмах. При этом, на ногах некоторых были ботинки. "Ботинки и трико, — подумал Пашка, — чудесное сочетание. Быдло, оно и есть быдло." Подходившие были постарше тех, что пытались "отжать мобилу", на вид им можно было дать от двадцати до двадцати пяти лет. Странно, но страха он сейчас не испытывал, убежать он сумеет — эти вечно пьяные и курящие с десяти лет паразиты общества его не догонят. Но вот "ботаник", из-за которого все началось… тот не убежит. Ему еще дыхание надо восстановить после тычка Белого. А оставлять его "на растерзание" этим падальщикам было как-то унизительно. Но с другой стороны, среди хулиганов тоже есть пострадавшие, для них этот вечер уже не прошел бесследно. А оказаться к завтрашнему утру и самому избитым не хотелось. Так что, в случае чего придется бежать, а мальчишку они сильно бить не станут, может еще разок ткнут "под дых", да телефон заберут.

— Ну, и что делать будем, "Ван Дамм"? — стоящий впереди остальных Зуб, посмотрел на Пашку. — Пацанов покалечил…

— Он мне нос сломал, кажется, — прохныкал один из мелких хулиганов, задрав голову и пытаясь остановить текущую из носа кровь.

— Во-от, Серому нос сломал, Колян вон до сих пор дышит с трудом. С тебя, — он на секунду задумался, — с тебя пять "рублей" в качестве возмещения ущерба.

— Не жирно ли, за двух "шакалов"? — спросил Пашка. Он понимал, что одному совладать с шестью гопниками никак не удастся, а если принять во внимание еще и слегка покалеченных, но ненадолго, Серого и Коляна, то их получалось уже восемь. Поэтому Пашка старался вести себя как можно уверенней. Показать сейчас свою слабость было чревато возможным сотрясением и парой-тройкой сломанных ребер. Страх и слабость шакалы хорошо чувствуют.

— Да ты кого "шакалами"… — начал было Серый.

— Цыц, мелкий! — оборвал его Зуб. — У тебя уже был шанс показать себя. Ты показал. Теперь молча зализывай свои боевые раны. — он усмехнулся. — Твое предложение, "Ван Дамм"?

— Свое предложение я озвучил уже минут пять назад, — сказал Пашка, сам удивляясь собственной наглости. — Отпустите "ботаника", и мы все мирно разойдемся по домам. На мой взгляд, побитым шакалам еще нет восемнадцати, и им не положено находиться на улице после 22 часов без сопровождения родителей. А то еще дяди милиционеры поругают.

— А я смотрю, он и вправду думает, что он — Ван Дамм, — сейчас Зуб обращался к стоящим у него за спиной дружкам. — Пнул пару малолеток, и считает себя крутым.

Он вновь посмотрел на Пашку.

— Ты головкой сегодня ни обо что не ударялся? Ерунду какую-то несешь.

Зуб подошел к Пашке и почти по-дружески положил ему руку на плечо. В следующий момент он дернул Пашку на себя и ударил лбом в переносицу. Заплясавшие искры в глазах на миг затмили все окружающее. Пашка на минуту склонился, прикрывая лицо руками. И свалился набок, уворачивась от удара коленом в лицо. В следующий момент он уже вскочил и отпрыгнул в сторону. Кровь текла из носа ручьем, стекая по подбородку на белый воротник футболки, выглядывающей из-под джинсовой куртки. Зуб прыгнул к нему, но Пашка уже немного пришел в себя и пригнулся, "подныривая" под руку хулигана, одновременно сам ударил в открытый левый бок правой рукой. Распрямляясь уже позади Зуба, он нанес левой рукой удар в затылок противника и завершил серию прямым ударом правой ноги в спину. Зуб свалился в траву, а Пашка отскочил к ближайшему дереву и замер в боевой стойке. Гопники, прыгнувшие было к дерущимся в тот момент, когда Пашка упал, чтобы от души попинать лежащего на земле, в нерешительности замерли, глядя на своего авторитета, медленно поднимающегося с земли.

— Убью суку, — процедил Зуб, доставая из кармана балисонг, или как гопота сама называла это оружие филиппинских рыбаков, "бабочку". Еще несколько хулиганов последовали его примеру и тоже достали из карманов ножи.

Глядя в перекошенное злобой и болью лицо Зуба, Пашка понял, что тот пырнет его ножом, не задумываясь. Пришло время либо пытаться убежать, либо воспользоваться сегодняшней находкой, и Пашка потянулся к внутреннему карману джинсовки — раз этот человек… нет, не человек… этот шакал готов убить человека просто так, лишь для того, чтобы поддержать свой авторитет в стае, значит с ним надо поступать так же. Интенсивно насаждаемая жестокость не могла не отразиться и на Пашке. Но карман оказался пуст. Но где он мог его потерять? Пашка опустил взгляд и увидел тусклый металлический блеск в траве позади Зуба, который подходил медленно, не торопясь, стараясь своим медленным приближением и беспрерывным мельтешением балисонга сломить волю давшего отпор человека. Бластер лежал между Зубом и приближающимися его дружками.

Пашка снял куртку и сделал вид, будто собирается намотать ее на руку. Это вызвало у Зуба кривую ухмылку. Медлить было нельзя, и Пашка сделал то, чего гопники от него никак не ожидали — он бросил джинсовку в лицо Зуба и рванулся мимо того в тот момент, когда нож оказался в сложенном состоянии — непрекращающаяся игра "бабочкой" подвела Зуба, вынудив потратить секунду на приведение балисонга в боевое положение. Этой секунды хватило, чтобы Пашка оказался между Зубом и его приятелями, которые, видимо, решили, что Пашка на них нападает и замерли. Пашка прыгнул вперед, и сделав кувырок через плечо, оказался снова на ногах, но уже вооруженным. Еще один стремительный спринт, и вот он уже стоит перед Белым и очкариком, на лицах обоих — абсолютное непонимание происходящего. Ударом наотмашь основанием кулака с зажатым бластером Пашка, похоже, сломал второй нос за сегодняшний вечер, и Белый повалился на землю, хватаясь за лицо.

— Беги, дебил! — заорал Пашка на очкарика, который стоял, как вкопанный, и тот, спотыкаясь и не разбирая дороги, побежал куда-то вглубь парка. А Пашка, поднял свое оружие и направил его на оторопевших гопников — те явно не привыкли к сопротивлению.

— Стоять, шакалы! — в его крике было столько ярости, что некоторые из хулиганов начали пятиться.

— А что ты собрался делать? — Зуб по-прежнему ухмылялся, и, не переставая, сверкал своим балисонгом. — Что это? Детская игрушка? Ты что, урод, — внезапно его ухмылка превратилась в звериный оскал, — думаешь напугать нас водой или пластиковыми шариками? Тебе, сука, не жить! Ты понял меня, паскуда?! Ты мне чуть позвоночник не сломал!

Он бросился к Пашке, и тот надавил на курок. Курок с заметным сопротивлением, но плавно подался, и … ничего не произошло. Ни выстрела, ни вспышки, ни даже какого-нибудь слабого лучика. Ничего из того, что можно было ожидать. Просто Зуб замер, подобно статуе, в нелепой позе какого-то полупрыжка, стоя на одной ноге. Причем сама поза его была неестественной — ну, не мог человек замереть в таком положении. По всем законам природы, он должен был упасть, но Зуб не падал.

Когда Пашка оторвал взгляд от замершего хулигана, вокруг уже никого не было. Даже Белый, всего секунду назад тихо воющий и зажимающий кровоточащий нос, словно испарился. Пашка подошел ближе к Зубу и внимательнее его осмотрел, даже попробовал тронуть за плечо, но руку сразу же одернул. Ему показалось, что в тот момент, когда он должен был коснуться Зуба, его палец словно прошил электрический разряд.

Зазвонил телефон, и от вибрации в кармане Пашка чуть не подпрыгнул.

— Паша, ты на часы смотрел? — это была мама. — Ты во сколько обещал вернуться? Я же волнуюсь.

Окровавленная футболка и разбитый нос (но, вроде, не сломанный, и то хорошо), конечно, напугают маму. Поэтому Пашка решил сразу ее успокоить.

— Прости, мам, у меня все нормально. Буду через десять минут. Не волнуйся. Я все объясню.

Пашка подобрал джинсовку. На выходе из парка работал фонтанчик с питьевой водой — остатки советского прошлого. Почему фонтанчик еще работал — было неразрешимой загадкой российского быта, парк неухожен, а фонтанчик работает. У фонтанчика Пашка умылся. Кровь уже остановилась, но засохшие потеки с подбородка и шеи смывались плохо. И Пашка решил, что как следует, он отмоется дома, а пока и так сойдет. Застегнув куртку, чтобы кровь не футболке не пугала редких прохожих, он вышел на хорошо освещенную улицу и направился домой.

***

Пашка сидел в аудитории и прилежно заносил в конспект основные положения организации ремонта машин, а мысли его регулярно возвращались к субботнему вечеру. События были настолько фантастические, что если бы не распухший нос и синяки, появившиеся под глазами, можно было подумать, что все это Пашке приснилось. Больше всего Пашку интересовало, что же произошло с Зубом.

— Ты слышал, что в субботу вечером в старом парке произошло? — кому-то за Пашкиной спиной надоело писать лекцию, и он решил поговорить с соседом по парте. Пашка скосил глаза и узнал говорившего, это был Макс из параллельной группы. Его соседа Пашке видно не было, но по голосу он узнал Дениса, одногруппника Макса.

— А что там случилось? — Денис, видимо, тоже был не против интересной беседы, вместо прослушивания скучной лекции.

— Да там местные пацаны решили "бомбануть" одного "ботаника", но тут вдруг появился какой-то хмырь и всех отметелил, словно Ван Дамм какой-то, а одного даже заморозил до утра. Похоже, инопланетянином оказался.

— А инопланетянин зеленый был, и с рожками? — Денис тихо захихикал. — Они пить меньше не пробовали?

— Да не, они вроде не пьяные были, только по пивку слегка "вмазали", — Макс и не думал смеяться, — а потом уже, ближе к двенадцати, эта фигня случилась. Этот монстр кому носы поломал, кому ребра, а этот "замороженный" вообще только к утру "очухался". Говорят, с дикой головной болью, как будто бухал вчера.

— Ага, "как будто",— Денис уже с трудом сдерживал рвущийся хохот, зажимая рот, — накурились всякой дряни, пивком потом "полирнули", вот "зеленые человечки" и начали их "замораживать". А они, чтобы окончательно не замерзнуть, начали друг другу носы разбивать. — Денис откровенно насмехался над рассказом товарища.

— Ну, не знаю… скорее всего, ты, конечно, прав, и никаких инопланетян не было …

— Эй там, на галерке! — преподаватель прервал лекцию, — что вы там так интенсивно обсуждаете? Надеюсь, особенности ежедневного ТО техники на гусеничном ходу?

Денис и Макс затихли и уткнулись в свои конспекты.

Вон оно как, Пашка почувствовал облегчение, узнав, что Зуб остался жив после его выстрела. "Оттаял" к утру с больной головой. Все-таки было не по себе от мысли, что он, Пашка, убил человека. Да, гопника, да, паразита общества, но человека. А сейчас, будто камень с души свалился. Значит он нашел не бластер, а какой-то замораживатель, "фризер", гуманный "успокоитель". Причем очень грамотно работающий, ведь "замороженному" человеку нельзя причинить какой-либо вред, или что-то у него отнять — Пашка помнил этот "разряд" в палец, когда он попытался прикоснуться к Зубу, палец до сих пор немного болел.

А еще Пашку немного тревожило то, что в воскресенье днем, придя в парк и, как бы невзначай, проходя мимо места крушения инопланетного корабля, он никаких следов крушения не заметил. Даже листья лежали ровным слоем и выглядели ничуть не потревоженными. При этом ни в воскресенье, ни в понедельник никаких новостей на эту тему не было. Значит, секретная служба, занимающаяся "чужими", действительно существует. И еще это значит, что это не первый случай контакта с инопланетной техникой, раз у этой службы все отработано до такой степени, что через считанные часы после падения "тарелки" никаких следов этого самого падения уже нет.

***

С Мариной Пашка помирился еще вчера, позвонил ей и извинился за то, что она почувствовала себя клоуном. Она ему действительно нравилась, и поэтому Пашка был готов извиниться даже за то, в чем виновным себя не считал. Марина его легко простила. А когда увидела его "фингалы", то вообще сразу забыла все обиды. Шрамы украшают мужчину, а для украшения молодых парней сгодятся и синяки. Женщинам же, видимо, шрамы и синяки позволяют проявить свою природой заложенную заботу. Недаром говорится, что за одного битого двух небитых дают.

После института Пашка зашел в общагу. Марина была прилежной студенткой и готовилась к завтрашним занятиям. Пашка сидел и пил чай с принесенными печеньями, а Марина готовилась к завтрашнему практическому занятию по физике.

— Вот зачем нам, экологам, физика? — возмущалась Марина. Ей нелегко давались точные науки. — Мы же чистые гуманитарии!

— Это чтобы вы не осеняли себя крестным знамением, когда гром гремит — засмеялся Пашка. — А то так и будете думать, что это Перун-громовержец в колеснице по небу раскатывает.

Марина надула губки.

— Вот, конечно, вы — инженеры — все такие умные, а мы — гуманитарии — ну, тупые-тупые. Лучше бы помог, чем издеваться.

Пашка присел рядом.

— Ну что здесь сложного то? Смотри…

Когда он вышел из общежития, солнце уже спряталось за домами. Домой Пашка решил снова идти через парк. Фризер лежал в кармане, и, в случае столкновения со шпаной, нападающие получили бы полную порцию "мороженого". Честно говоря, Пашка даже надеялся, что шпана ему встретится. Себя он чувствовал этаким "охотником на гопоту", причем сам же он и выступал в роли приманки. И на этот раз, махать кулаками он не собирался — его оружие не убивает, и это означало, что можно "палить" по хулиганам без зазрения совести. "Заморозка" и последующая головная боль послужат им хорошим уроком, а у некоторых, может, и навсегда отобьет охоту к разбою.

Когда Пашка подошел к парку, было уже почти совсем темно, и парк был погружен в темноту, за исключением отдельных светлых пятен там, где уличные фонари еще работали. Сердце у Пашки бешено колотилось и от охватившего его возбуждения слегка дрожали руки. Адреналин ощущался каждой клеточкой тела.

Зазвонил мобильный, мама:

— Паша, зайди в магазин, купи хлеба.

— Хорошо, мам.

Едва Пашка успел положить телефон в карман, как из темноты раздался голос:

— Эй, пацанчик! Закурить не найдется?

Сердце, было успокоившееся во время звонка мамы, подпрыгнуло так, что Пашке даже почудился удар с внутренней стороны ребер. Вот оно!

— Не курю, — ответил Пашка, давая спросившему шанс.

— А что так? Боксер что ли? — с едва различимой лавочки поднялись несколько смутных теней и направились к Пашке. — Угости червонцем, тогда. Сами сбегаем за сигаретами.

— Я что, похож на Рокфеллера? — голос дрожал от возбуждения, в предвкушении предстоящего "урока для шпаны". Но хулиганы оценили дрожь в голосе по-своему.

— Ты что такой борзый, а? — силуэты приблизились. Их было четверо. Пашка подумал, что зря он это все затеял, ведь ему неизвестно время готовности второго выстрела фризера. Внезапно холодок пробежал по его спине: а что, если это вообще одноразовое оружие, и у Пашки нет вообще ни одного выстрела.

— Ты что так "базаришь", пацанчик? Мы у тебя вежливо попросили червонец, а ты грубишь, — гопники, подходя, как бы невзначай, окружили Пашку, чтобы тому было некуда бежать.

Не желая тянуть до последнего, тем самым оставляя себе шанс неожиданно "врезать" ближайшему хулигану и "дать деру", Пашка вытянул из кармана фризер и нажал на курок. Гопники были совсем близко, и прицеливаться необходимости не было.

— Кошелек достаешь? Это пра… — беззвучный выстрел оборвал говорившего хулигана на полуслове.

Быстро ведя стволом от одной цели к другой, Пашка "заморозил" оставшихся троих. Последний, уже успев сообразить, что тут что-то не так, попытался убежать, но не успел. Фризер не подвел, никакой задержки между выстрелами не было. И уж, конечно, он не был одноразовым.

Придя домой, Пашка снова внимательно осмотрел оружие. Вдоль ствола, в верхней его части, шла полоса, длиной сантиметров двенадцать. Вначале Пашка значения полосе не придал, посчитав ее частью орнамента, покрывавшего оружие. Но сейчас он заметил, что небольшой участок полосы со стороны дульного среза изменил цвет. Участок был небольшой, миллиметра три, может четыре. Видимо, это и был индикатор заряда. Значит можно предположить, что в запасе еще достаточно много выстрелов.

***

По городу поползли слухи, особенно быстро слухи распространялись среди молодых людей в возрасте от 15 до 25 лет. Дескать, в городе по ночам бродит странное существо. Внешне оно напоминает человека, но может взглядом заморозить человека. Причем, сам пострадавший плохо помнил последние минуты перед заморозкой, а после "оттаивания" терзался жуткой головной болью, словно с похмелья. Находились даже свидетели, своими глазами видевшие, как из глаз человекоподобного монстра вырывается белый луч, который буквально обволакивает жертву и заставляет ее замереть на несколько часов. Вот для чего он это делает, никто объяснить не мог. "Замороженный" через несколько часов приходил в себя, но ни разу никто не заметил, чтобы что-нибудь пропало. Да, случалось, что кто-то натыкался на людей, находящихся в этом странном состоянии, но о том, чтобы попытаться им помочь не могло быть и речи — к ним невозможно было прикоснуться.

Многие, естественно, смеялись над этими рассказами, называли их сказками. Кто-то говорил, что все это — бредни обкуренных или обколотых наркоманов и алкоголиков. Ведь никто из порядочных людей не сталкивался с этим монстром. Но вот один факт оставался фактом — ходить по ночам стало безопаснее. Не в меру распоясавшаяся шпана как-то резко исчезла с городских улиц. Не со всех, конечно, но вот вблизи Университета, и в студенческом городке, где раньше местные гопники регулярно "шмонали" студентов, ночью стало практически так же безопасно, как и днем.

Прошло уже почти два с половиной месяца с тех пор, как Пашка нашел фризер. Он теперь все реже и реже выходил на "охоту", и все чаще возвращался домой, не встретив ни одного хулигана, хотя и старался ходить по самым темным закоулкам. Район его "охоты на гопоту" давно уже вышел за пределы парка и с каждым разом все расширялся.

И вот как-то раз, когда Пашка сидел на лекции, в аудиторию вошел декан и, назвав его фамилию, попросил зайти после окончания лекции. Безуспешно стараясь припомнить, из-за чего декан факультета может заинтересоваться его персоной, Пашка, ощущая неприятный холодок в животе, постучался и приоткрыл дверь в кабинет декана.

— А, Павел, заходите, — голос декана никаких неприятностей, вроде, не обещал. — Знакомьтесь, это, — он указал на сидящего в его кабинете мужчину лет сорока — Дмитрий Владимирович, главный инженер одного небольшого НИИ.

— Павел, — Пашка пожал руку, протянутую приподнявшимся в кресле Дмитрием Владимировичем.

— Валентин Петрович, — гость обернулся к декану, поправив очки с толстыми линзами — мне, право, неловко вас об этом просить, но не мог бы я поговорить с молодым человеком тет-а-тет?

— Да-да, конечно. Пусть вас это нисколько не смущает. Мне все равно нужно спешить на лекцию. Я и так собирался вас покинуть. С вашего позволения.

Декан вышел, и Пашка остался один на один с гостем деканата.

— Присаживайся, Паша, — главный инженер какого-то маленького НИИ вел себя очень уверенно и непринужденно в чужом кабинете. — Ничего, что на "ты"?

— Да ничего, нормально, — Пашка присел на один из стульев.

— У меня, по сути, к тебе всего один вопрос, — Дмитрий Владимирович смотрел ему прямо в глаза, и под этим взглядом становилось как-то слегка неуютно. — Стасис-излучатель у тебя с собой?

–К-кто, — Пашка почувствовал, что в горле моментально пересохло. Конечно, он предполагал, что особые структуры, занимающиеся "чужими", заинтересуются появлением слухов о "замороженных". И то, что они свяжут эти слухи с упавшим два месяца назад кораблем, тоже было ожидаемым. Но то, что они выйдут на него так быстро…

— Что. Не кто, а что. Стасис-излучатеть. Та штука, похожая на пистолет, которую ты взял с потерпевшей крушение шлюпки цзенов.

— Шлюпки кого? — все происходящее казалось Пашке нереальным.

Дмитрий Владимирович улыбнулся.

— Это не суть важно. Так излучатель здесь, или ты хранишь его дома?

— Я… я не понимаю, о чем вы говорите.

— Паша, ты — умный молодой человек. Не стоит и тебе думать, что мы — дураки. То, что излучатель у тебя, мы знаем так же верно, как и то, что завтра Солнце вновь взойдет. И по нашим подсчетам в аккумуляторе осталась еще примерно половина заряда.

— Да что вы такое говорите? — Пашка решил не сдаваться. — Кто вы вообще такой?

— Как сказал ваш декан, я — главный инженер одного небольшого НИИ, и это чистая правда. А что это за НИИ, даже твоему декану знать не обязательно. Но ты и так знаешь очень много, так что от тебя что-то скрывать не имеет смысла. Мы занимаемся разработкой технологии "чужих". Ты думаешь, почему цифровые технологии сейчас шагают вперед семимильными шагами? Какие-то семь-восемь лет назад в фантастических фильмах показывали, как герой, надев специальные перчатки, двигает картинки на экране, сейчас для использования сенсорного дисплея планшетника или сотового телефона даже перчатки не требуются. И это только один из примеров. Многие достижения современной технологии — результат удачной работы над "чужими" артефактами. И найденный тобой стасис-излучатель — пример такого артефакта, вот только технология, позволяющая помещать человека в стасис-поле, без существенного вреда для здоровья, к сожалению пока не раскрыта. Находящийся у тебя излучатель — всего лишь второй из попавших на Землю.

— А что же вам, одного было мало, чтобы изучить технологию "чужих", — Пашке было немного обидно из-за того, что люди оказались настолько глупы, что сами ничего не придумали, а взяли придуманное другими более развитыми расами. — Что же, человеческие ученые настолько бездарны, что не могут даже разобраться с уже имеющимся артефактом, не то что самим изобрести что-нибудь?

— Зря ты так, Паша, — в голосе Дмитрия Владимировича почувствовалась легкая обида, — у "чужих" тот же сенсорный дисплей работал именно при воздействии на него особым инструментом — стилусом, или перчаткой. Так вот работа экрана от воздействия чего угодно, хоть пятки левой ноги, это целиком наша, земная разработка. А стасис-поле… оно само по себе имеет сложную структуру, и никаких аналогов на Земле не было. Заряды первого излучателя были полностью израсходованы на изучение свойств этого поля, и мы даже научились его создавать. И помещенные в него овощи остаются свежими неограниченно долгий срок. Вот только живые объекты, попадающие в наше поле, погибают. Сердце, остановившись, не начинает биться вновь, когда действие поля на организм прекращается. А кроме того, создаваемое нами поле, пока не способно существовать без постоянной подпитки от внешнего источника, да и потребляет значительно больше энергии, чем поле "чужих".

Пашка слушал этого человека и понимал, что на самом деле, он не имеет права единолично использовать фризер, или, как ученые называют его, стасис-излучатель. Оставшаяся энергия должна быть израсходована с умом, на изучение "чужих" технологий, с пользой для всей Земли. Он достал из кармана маленький пистолет, похожий на детскую игрушку, и положил его на стол перед Дмитрием Владимировичем.

— А что вы сделаете со мной? — выглядел Пашка подавленным. Ни в одном фильме, ни в одной книге, если перед героем открывались тайны ТАКОГО масштаба, героя не собирались оставлять в живых. Но посетитель только улыбнулся.

— В смысле? Ничего. — Дмитрий Владимирович выглядел слегка удивленным.

— Но вы же мне столько всего рассказали. Это же, наверное, секретная информация.

— Вот ты о чем, — мужчина улыбнулся. — Да, я многое рассказал тебе. Но многое ты и до этого уже знал. Ты своими глазами видел инопланетянина и его корабль, ты держал в руках инопланетное оружие, и даже применял его. И кому ты об этом сказал?

— Но если б я сказал кому-то, что чтоб мне поверили, пришлось бы продемонстрировать фризер, то есть стасис-излучатель. А я не хотел его никому показывать.

— Ты сам все сказал, — Дмитрий Владимирович спрятал излучатель в свой портфель. — Ты можешь говорить все что угодно, вплоть до описания инопланетной шлюпки и принципа действия стасис-излучателя, но чем ты сможешь это доказать? А раз нет доказательств, кто тебе поверит? Ты думаешь, ты единственный, кто действительно знает об инопланетянах? Да 50% статей в "желтой" прессе — правда. Только кто им верит. И если ты будешь слишком упорно всем доказывать существование внеземного разума, то в лучшем случае тебя будут считать чудаком, а в худшем — упекут в "психушку". Так что в твоих же интересах, не распространяться об этом. Вот так то, молодой человек.

Дмитрий Владимирович встал. Пашка тоже встал. Мужчина протянул Пашке руку.

— Не смею больше вас задерживать, молодой человек.

Пашка пожал протянутую руку и пошел к выходу из кабинета.

— Да, и еще, — услышал он вслед, — спасибо.

— За что? — Пашка обернулся.

— Помнишь мальчишку, которому ты помог в тот день, когда упала "тарелка"? Ну, когда ты впервые применил стасис-излучатель? — Дмитрий Владимирович выглядел слегка смущенным.

— Помню.

— Этот мальчик — я. Но это уже совсем другая история.