После терраформирования Венера (как же прилипчивы эти человеческие названия!) для нас, драконов (ещё одно человеческое слово, но…удобное, наш язык совершенно зубодробителен), она стала вторым домом после Земли, отданной на откуп человечеству. Наша раса всегда была малочисленна из-за безмерно долгой по меркам людей жизни, редкой рождаемости и смертности, а потому я ещё помню время, которое люди в своей истории называют Средневековьем, Тёмными веками. Время, когда наши расы существовали рядом, что нашло отклик в их легендах, оставшихся после нашего ухода.

Прошло около тысячи оборотов Земли вокруг Солнца прежде, чем люди смогли по-настоящему выйти в космос и найти нас. Старейшины решили, что их раса уже созрела для сотрудничества с негуманоидами и на Венере открылось первое человеческое посольство. На моё несчастье. Я была одной из тех, кто был обязан поддерживать контакт с ними.

А он… как он вообще посмел появиться под этим небом?!

Жалкий. Ни сверкающей под лучами Солнца чешуи, ни мощного тела, завораживающего своим совершенством, ни алмазно-твёрдых когтей и клыков. Ни-че-го. Даже для полёта в атмосфере этот калека должен был пользоваться приспособлениями. Маленький, до отвращения хрупкий, недолговечный…И безумно заинтересовавший меня.

Он не боялся. Умудрился выучить наш язык и разговаривать со мной без переводчика. Оказывается, человеческая раса на удивление богата мудрыми мыслителями и сочинителями! Правда, сейчас уже почившими. Переводы их книг на наш язык не делались со времени нашего исхода с планеты.

В плане жилищ мы очень консервативны, а потому, не смотря на развитие техники, мы предпочитаем селиться по одиночке в просторных пещерах. И этот человек имел наглость приходить ко мне! Забирался с помощью какого-то снаряжения и дожидался, когда я вернусь с охоты (ещё одна наша причуда, помогающая поддержать себя в форме), и разговаривал со мной, с присущей ему бесцеремонностью устраиваясь на сгибе моего хвоста, как «в кресле», по его словам. Как я поняла, люди в этих штуках сидят. Он пересказывал мне труды философов, причудливые истории, которые я определяла, как «памятники человеческой глупости», и читал наизусть стихи. Оказывается, он их и сам писал.

Нетипичный представитель своей расы. У него на голове была длинная, пшеничного цвета шерсть, а глаза, как Земное небо в ясную погоду — ярко-ярко-голубые. И он приятно пах. Странное смешение летнего разнотравья и моря. Имя с приятным рычанием — Роберт.

И через какое-то время… Я, серебряная драконица Харадрика, позволила (Небо, уже из-за одного этого можно подняться ввысь над скалами и сложить крылья) ему оседлать меня и подняться со мной в воздух. Я и представить себе не могла, что от простого полёта можно придти в такой восторг! Этот двуногий сумел заразить меня по-детски искренним ликованием от полёта. Я даже вспомнила, как сама в невообразимо далёком детстве впервые встала на крыло.

Роберт вторгся в мою жизнь и стал неотъемлимой её частью. Точнее…мне так казалось. В посольство приехали женщины их вида. И какое-то время блондин не приходил. А когда пришёл, от него пахло одной из женщин и характерной ноткой, которая возникает после успешного спаривания. Одно небо знает, как я смогла не убить его в тот момент! Никогда ещё стены пещеры не получали столько отметин от моих когтей.

Умом я понимала, что мой гнев бессмысленен, но сердцем… сердцем я уже давно воспринимала, как своего самца. Как дракона. Только повода поразмыслить над таким парадоксом восприятия у меня не было.

Я стала его избегать, потому что теперь его запах будил во мне первобытную ярость, превращая из разумного существа в ослеплённого гневом хищника.

И я решила покинуть Венеру. Сменить планету, звёздную систему, рукав галактики, чтобы даже расположение созвездий на ночном небе не смело напоминать о нём.

Чтобы не было глупых историй о глупой драконице, поддавшейся человеческому обаянию и влюбившейся в одного из людей. Вот только б можно было сбежать от памяти…