Я, усмехнувшись, с наслаждением затянулся, выпуская вишнёвый дым кольцами ей в лицо. На её щеках расцвёл лихорадочный румянец. Она всегда краснеет, когда злится. Вот, уже занесла руку, чтобы врезать по моей наглой насмешливой физиономии.

Отбросив сигарету и перехватив тонкое запястье, я резко привлёк её к себе, утыкаясь носом в копну жёстких кудрей цвета вишни. Она так пахнет... Совершенно непередаваемое сочетание гречишного мёда и терпкой полынной горечи, а ещё сера — уже мой примешавшийся запах. Почему я до сих пор не сожрал эту смешную смертную?

Забавно, она знает, кто я. Знает, что в любой момент я могу вспороть её хрупкое тело когтями...но совершенно не боится и сейчас молотит свободной рукой по моей груди, чтобы я отпустил её. Глупая. И потрясающе чешет за ушами, что уже начала делать... Она всегда так. Сначала злится и готова кинуться хоть на самого Владыку Ада, а затем чешет, сменив гнев на милость.

Она знает, что меня не поменять, но зачем-то пытается... А я насмешливо скалюсь в ответ на её эскапады.

Почему я до сих пор её не убил, а раз за разом выбираюсь из подземелий под жгучий свет солнца? Неужели только ради вишнёвых кудрей, мёда с полынью и тонких пальцев? Смешно.

— Ты опять не слушаешь меня!

Она прервала своё щебетание и возмущённо дёрнула за ухо. Выпустив её из рук, я опустился на четвереньки, принимая истинный облик, зарычал. Она с визгом бросилась по лугу от меня. Я кинулся следом, тщательно соразмеряя силы, чтобы не догнать её в пару прыжков. Она в свою очередь, бежала, то и дело оглядываясь, не посмел ли я отстать... Прыжок, она со смехом падает в траву, совершенно не боясь нависшей над ней оскаленной морды. Смеётся, запрокинув голову, перед моими глазами открытое, беззащитное горло, на котором так сладко, до безумия сладко было бы сомкнуть челюсти, захлёбываясь горячей кровью...но единственное, что я могу — провести языком по её шее, пробуя на вкус смугловатую кожу. Её непривычно светлые, прозрачно-голубые глаза смотрят на меня с восторгом, обожанием. И я почему-то не хочу видеть отражение своего истинного облика в этих глазах. Тело плавится, превращаясь в более уместное, человеческое.

Я снова заключаю её в объятия, зарываясь носом в вишнёвые кудри, полной грудью вдыхая аромат полыни и гречишного мёда.

Почему я не могу её убить?..