Чародеи берут его имя себе, и по лесу гоняют в шотландских килтах, — чародеи не могут совсем без людей, — как не может совсем без Изольды Тристан. Ну а Мерлин себе все живет и живет, из-под шляпы глазами, как кошка, блестя, — он молчит, чтобы вдруг не узнали его, потому что признанья ему не простят.

Сколько жизней родилось из серой золы, сколько пройдено троп и туда, и сюда, — хорошо только тем, кому долг не велит, — о мирах и о жизнях чужих рассуждать. Ну а Мерлин себе все идет и идет, и глазами блестит из-под черных полей, — может быть, потому, что ведет его долг по горам, по мирам и по серой золе.

Ну а им, чудакам, телесами тряся, продавать дуракам свой нехитрый продукт, — ну а если придет не дурак, то не всяк, — кто-то старый колдун, кто-то старый пи*дун. Кто-то гонит про долг, кто-то гонит пургу, чистит чакры и мозг, проповедует дзен. Ну а я... ну а я — без друзей не могу. Да и Мерлин не может совсем без друзей.