I

— Я поймал ветер! Я поймал ветер! — радостно кричал Кевин и бежал по коридорам к веранде, чтобы рассказать взрослым.

— Успокойся. Лучше прочти теорию квантовых чисел. Ты уже взрослый, — отвечали ему.

— Я привязал его подарочной лентой! Ему не вырваться, если только я сам не отпущу его!

— Сейчас же отвяжи его. Это совсем не игрушки. Посмотри, какие чудесные подарки принесли тебе гости!

— Он такой забавный, этот ветер! Он думает, что сможет вырваться, так уж слабенько я затянул ленту. Ха-ха-ха! Но я ведь знаю морские узлы! Меня научили моряки, когда сдавали улов торговцам на пристани. Я пойду, спрошу, откуда он, этот ветер, мы погуляем с ним на берегу…

— Смотри, не уходи далеко от дома.

— Хо-ро-шо-о!

II

Когда мальчик вернулся к берегу, ветер, привязанный, метался из стороны в сторону. Увидев Кевина, он просил отпустить его:

— Ты зря меня поймал. Ведь я же — ветер, я — вольная.

— И что же? Мне удалось поймать тебя, значит, теперь ты моя.

— Я могу умереть в неволе, — жаловался пленник.

— Неправда! Ветер не может умереть. Он только носится, как угорелый, то здесь он, то там. И никому раньше не подчинялся… А теперь — ты моя! Я буду играть с тобой, а ты будешь носить меня, куда я захочу! Вот весело нам будет вдвоем! Пойдем, видишь, вон там высокая синяя гора? Полетим туда?!

— Полетим…

Ветер превратился в белую птицу и понес Кевина на гору, которая касалась неба. Мгновение — и они на вершине.

— Ха-ха-ха! Вот здорово! Я теперь ни за что тебя не отпущу! Полетим над озером?! Э-э-эх! Эге-гей! Э-эхо! Вперед!!!

Они летали вдвоем весь день. К вечеру ветер опустил Кевина на землю и сказал, что очень устал. Юноше это так не понравилось, что он даже разозлился, стал кричать, что ветер не может уставать, требовал снова подняться к горе. А ветер отказывался.

— Зачем тогда ты вообще мне нужна?! У-у-у. Так совсем не интересно и к тому же скучно будет проводить с тобой весь день… Я отвяжу тебя, но только с одним условием. Идет?

— Хорошо.

— Ты прилетишь ко мне еще раз.

— Прилечу.

Кевин развязал подарочную ленту, и ветер вырвался на свободу, но вернулся не скоро, а через три года.

III

Кевин очень ждал возвращения друга и все время подбирал нужные слова, чтобы при встрече произнести их вслух:

— Прости меня, прости. Знаешь, мне так одиноко без тебя. Пожалуйста, вернись, я никогда теперь не обижу тебя, — он записывал их на обрывке бумаги, чтобы не забыть.

Когда ветер однажды вернулся, мальчик гулял по берегу:

— А я прилетела за тобой. Скажи, ты готов отправиться в долгое путешествие, долгое и неизвестное, как самая долгая ночь?

Но он молчал. Дикий ветер трепал его волосы, а он молчал, опустив печальные глаза, и не проронил ни слова.

— Ответь же, любимый, ведь я вернулась только ради тебя.

— Что ж, пожалуй, я отвечу отказом. Я был вправе сделать выбор, и я его сделал. Никогда бы я не позволил себе бросить все и уйти в неизвестное, не предупредив никого. Извини, но я остаюсь, — сказал Кевин.

— Да, конечно, ты вправе. А я не смею тебя отговаривать. Согласись, если наши дороги расходятся, значит, это судьба, значит, нам просто не суждено быть вместе.

— Наверное.

Он бросил с горы клочки бумаги и куда-то спешил, потому что часто смотрел на часы.

— Ты торопишься? — спросил ветер.

— Честно говоря, да. Мне нужно идти… Не хотел тебя огорчать.

— Ничего, ничего! Если тебе нужно идти — иди. Ты когда-нибудь поймешь, почему я сейчас очень сильно тебя люблю и не сержусь ни на одно слово.

— Почему же? — спросил Кевин.

— Вокруг меня всегда только посторонние люди, а близкие — далеко. Иногда летаешь, летаешь, примешь кого-нибудь за близкого, а присмотришься, увидишь — и заплачешь. Я думаю, если мы сейчас с тобой расстанемся, то больше не увидимся, а если увидимся, то будем друг другу уже посторонними.

— Это потому, что у тебя нет родного дома, куда тебе всегда хотелось бы вернуться.

— Города, куда мы возвращаемся, уже не те, какими мы их запомнили. Все меняется, потому что время уходит…

— Да, может быть… А где твои глаза? Я не вижу их в темноте.

— Когда мы расстались, я плакала день и ночь. Доктор сказал, что соль слез разъела оболочку глаза, появились микротрещины, и мои глаза вместе со слезами…

— А в темноте не заметно.

— Я сама удивилась, так это было не больно. Я сама заметила, только когда к зеркалу подошла. Ну, знаешь, прическу, макияж поправить.

— Ты должна понять, что я не держу тебя. Ты — свободная и можешь в любую минуту направиться туда, куда захочешь, я ничего не скажу.

— Тогда зачем же ты поймал меня? Для забавы?

— Нет. Правда, нет. Видишь ли, я раньше таких, как ты, никогда не встречал.

— А сейчас?

— Сейчас я понял: ты можешь быть счастлива только тогда, когда свободна от всех, когда не принадлежишь никому.

— Тебе?

— Да, и даже мне.

— Ты ошибаешься.

Он ничего не ответил и не смотрел на нее.

— Тебе, наверное, очень страшно смотреть на впадины вместо глаз?

— Нет, нет, что ты: я размышляю.

— О чем?

— Мм-м… как прекрасно небо, — быстро проговорил он первое, что пришло в голову.. — Да, небо прекрасно. Мы когда-нибудь отправимся путешествовать туда вместе. Хочешь?

Но он вдруг нахмурил брови, и глаза его затуманились. Ему не понравился такой ответ, и он даже рассердился:

— Это невозможно. Ты забываешь, что я не такой, как ты, я не могу того, что умеешь ты. Я — человек и у меня есть свои обязанности, долг перед другими, я несу ответственность, отвечаю за благополучие родных и близких… Скажи, наконец, зачем ты вернулась? Ты приходишь сюда уже в третий раз. Почему ты просто не можешь остаться со мной? — он разозлился. — Ведь я тоже люблю тебя. Я прикажу выстроить изгородь, и ты сможешь летать, когда пожелаешь вокруг моих владений. Они не так незначительны, чтобы быстро наскучить тебе.

— О, мой юный король, это невозможно!

— В мире нет ничего невозможного для тех, кому он принадлежит!

— Ты еще очень и очень молод и не понимаешь, что говоришь. Мне очень жаль, что ты не понимаешь меня.

— Я уже не маленький мальчик, каким ты всегда меня считала! Я давно вырос и знаю много такого, чего никогда не узнать даже тебе!

— Брось…

— Я знаю все тайны нашего дворца, все коды в хранилища государственных сокровищ. Мне отданы в распоряжение копии единственно верных путей подземных лабиринтов, ведущие к озеру с огромным количеством золота на дне, — говорил он не переводя дыхание, — я посвящен в великие секреты государственных дел, я ознакомлен с личным делом каждого из советников, я знаю план контрнаступления в случае нападения, я знаю…

Он пытался вспомнить еще что-нибудь значительное и, не найдя больше ничего, отчаялся и заплакал.

— Ну, брось, не расстраивайся, мой золотой. Это все такие пустяки! — она обняла его и растрепала волосы. — Настоящие истины известны каждому и, чтобы знать их, не нужно проходить особой подготовки, потому что они очень простые.

— Так не бывает.

— Бывает, бывает! Это самая настоящая правда. Посмотри на небо. Что ты видишь?

Он поднял заплаканное лицо к небу:

— Ничего.

— Посмотри внимательно: на небе — облака и они плывут, не останавливаясь. Так было всегда и будет еще много тысяч лет, независимо от приказов.

— Да… ты права.

— Посмотри на море. Что ты видишь?

— Сегодня ни одно торговое судно не направляется к нашему берегу. И это неудивительно, потому что они приходили только два дня назад.

— Волны всегда катятся к берегу. В море отражается небо, и поэтому оно бывает разных цветов и оттенков.

— Некоторые старые рыбаки меня убеждали, что море живое. Но это же абсурд!

— Они много времени проводят в море и не представляют свою жизнь без него. Они разговаривают с морем и слушают его. В какой-то мере они правы. Ведь ты тоже разговариваешь со мной, а я — всего лишь ветер.

— Хватит! Так рассуждать можно до бесконечности! Мне надоело слушать тебя! Когда я зову — ты не прилетаешь. Теперь я требую, чтобы ты здесь осталась навсегда! Я король, и в мире для меня нет ничего невозможного! Я предоставлю все условия, чтобы ты не чувствовала дискомфорта.

— Ах, как ты несправедлив ко мне. Я не могу. И — прощай.

— Тогда лучше бы тебя вовсе не было! Лучше бы ты вообще никогда не появлялась, предательница! Я ненавижу тебя!

— Друзья никогда не мстят, — это уж ты сам придумал. Не говори так…

— Уходи же! Убирайся прочь! Оставь меня в покое, наконец! И не смей больше никогда прилетать сюда! Слышишь?! Я больше не хочу тебя видеть никогда! Никогда!

Конечно, Кевин потом очень часто жалел, что накричал на друга. Ему было больно и совестно за свои слова. Но он был горд и тщеславен и поэтому не мог попросить прощения.

Ветра время от времени дули в сторону государства, но Кевину казалось, что это были совсем другие ветра, ведь с тех пор ни один из них ему так и не ответил, хотя он сам часто пытался заговорить первым.

***