![]() ![]() |
![]() ![]() |
![]() ![]() ![]() |
![]() ![]() |
![]() ![]() ![]() ![]() |
![]() |
![]() |
![]() ![]() ![]() |
![]() ![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() ![]() |
![]() |
![]() |
![]() ![]() |
![]() |
а на красных щеках — застывая — молчать.
Можно шибко — болеть. Чтоб сквозь лица, как с возу
взгляд догнал лишь тебя. Можно — всех прочитать.
И собою остаться — конечно же — можно,
да же нужно. Чтоб в парке под взмах голубей
отпечатался в сердце, глазах и подкожно
шелест листьев-артель, эхо маевских дней.
В большинстве же стихов, нагоняющих скуку,
что царапают мысли, но бьют не под дых,
Ветка шаркнет о дно, и ты знаешь... Ни — звуку.
Лыком шитое — видится — в молодых...