К известному психоаналитику пришел незнакомый и очень грустный пациент:

— Доктор, мне нужна ваша помощь, я нахожусь в глубочайшей депрессии, меня не покидает чувство грусти, я рыдаю ночами, днем совершенно разбит, практически не ем… я так устал…

Сочувственно качая головой, доктор ответил:

— Вы еще достаточно молоды и в вашей жизни все наладится, а если вы хотите гарантированно поднять себе настроение, то в наш город приехал великий итальянский клоун Федерико Паллаччи, это большая удача, судите сами, где мы, а где Италия. На его представлениях публика буквально умирает от смеха, сходите и вы не пожалеете.

Мужчина грустно посмотрел на врача и сказал:

— Доктор, я и есть великий клоун Паллаччи.

**********************************

— Вчера детский клоун с ярко накрашенным ртом испугал меня на столько, что я родился на свет забрав чужую жизнь и совершенно без пуговиц. Рискуя умереть от голода, я питался сухим кормом отчаяния и ненавистью окружающих. Безразличие людей и повышающийся интерес со стороны кукол, вскоре довели меня до самоубийства. Я лег в ванную и двенадцать раз выстрелил себе в грудь. Ну, что я могу сказать — пуля дура. Ватой я убрал с тела следы от сгоревшего пороха, мертвое сердце заменил на подушечку для иголок такой же формы, забил дыры от пуль свечным воском и наложил цветные заплаты. И вот теперь, доктор, я существую вот в таком, весьма сомнительном и отчаянно бесчувственном виде. Вдобавок к этому хандра и затяжные припадки инфантильности навязчивого характера. Мне грезятся чайки и шахматы. Уверен есть какая-то связь, хотя речь моя, думаю, кажется вам бессвязной. Мне можно как-то помочь или стоит пройти весь путь с самого начало и в конце броситься под поезд?

— Интересный случай. Думаю, с поездом торопиться не стоит, вокзал закрыт на ремонт и поезда идут с западной части города, а до туда сто сорок верст. Этюдная формула вашей хвори такова, что она равна сумме разниц разделенных остатков, умноженной на свободный радиус в седьмой степени. Осталось только поставить реально преобладающие события из жизненной хрестоматии и выписать рецепт.

— В вашей формуле есть место для любви, доктор?

— Нет.

— А вы раньше не работали мясником?

— По первой специальности я кондитер.

— Вижу вы мастер заворачивать кренделя.

— Кренделя и плюшки — мой конек.

— Любите лошадей?

— Отчасти.

— Какую часть больше?

— Ту, что всегда приходит первой.

— То есть первую часть?

— Да-да. Часть первая.

— Закончена.

*************************************************

— Во второй части вы не узнаете ничего, из того что не было бы уже описано в части первой, то есть практически это призыв перечитать все вышеизложенное, но более монотонно, как бы более повествовательно. Ну, разве не замечательно получилось? А можно плюнуть, (лично я бы плюнул) но что делать если пересохло во рту или если рот зашит, как у куклы, что продается там, на углу, в безобразной лавке слепого кукольщика Хайме, чья дочь плюется. Шутка ли, в тринадцать лет так безобразничать. Когда я пришел к ним с невинной просьбой зашить мне горло, она плюнула и угодила мне точно в глаз, пользуясь тем, что отец, видимо, не видит. Она беззвучно засмеялась, а старик Хайме сказал:

— Элли, возьми лучше нитки покрепче.

Когда она закончила, я чувствовал себя совершенно обплеванным, но ушел не проронив ни слова, я с детства притворяюсь немым. Так спокойнее. По крайней мере спокойнее чем в первой части, поскольку если вторая часть пусть и есть, то третьей нет совсем, то есть абсолютно.

Да вы и эти то две с трудом прочитали.

А труд, кстати должен быть оплачиваемым, иначе что? Вернее как уж куда? И позвольте узнать зачем?

Видите как много вопросов, а вы говорите нет…..

Остальные тридцать шесть частей сгорели в костре современной инквизиции моего сознания, как ересь. За что вы еще не раз скажите мне спасибо.

Кстати, спасибо.