перестал верить.

— Лиса… А давай поженимся?

Алиса перевернулась на живот, затянулась сигаретой, и, выпустив струйку голубоватого дыма, внимательно посмотрела на Эда.

— Я знала, что наркотики не доведут нас до добра.

— Наркотики... Я же люблю тебя… Что ли.

— Эди, я уже говорила, что язык тебе лучше использовать не для признаний в любви? С чего бы мне становиться твоей женой, что ли?

— Просто я подумал, как чертовски хорошо мы будем смотреться. — И это было сущей правдой. Оказываясь вместе, они производили эффект взорвавшейся бомбы. Оба стройные, высокие брюнеты с аристократически-тонкими чертами лица. Алиса была похожа на кошку, готовящуюся к прыжку. Огромные, ярко-зелёные глаза, внутри которых горели жёлтые огоньки, порочная нижняя губа, невероятно гибкое, стройное тело, волосы, достигавшие округлой попки… Чертовка. Эд же был похож на порочного бога. Остроумен, элегантен, он умел держаться на публике, чем приводил женский пол в неописуемый восторг. Холодные глаза-льдины, казалось, светились, приглушённым синим светом. Мужественный подбородок, остро очерчённые скулы, тонкие, длинные пальцы. Алису и Эда называли ходячими спецэффектами. За ними тянулся шлейф скандалов, громких расставаний, измен и богемной жизни. Поговаривали, будто Эд, находясь, как принято выражаться в полицейских сводках, в состоянии наркотического опьянения, до смерти избил нерадивого ухажёра Алисы, которая, в свою очередь, вытаскивала из дома, а точнее из постели Эда, всем известную немку Клавдию, сопровождая каждый свой шаг отборным матом и беспорядочными ударами.

— Эди, к чему условности? Что нового нам даст благословение церкви? И что значит твоё «будем» смотреться? А? Сейчас мы не смотримся?

— Не заводись. Неправильно выразился. Просто я хочу знать, что ты принадлежишь только мне.

— Интересная логика. Следуя ей, выходит, что став твоей законной женой, я не смогу сбежать куда-нибудь на Багамы с каким-нибудь тренером по аэробике? Ах, Эди, как плохо ты меня знаешь.

— Ещё раз скажешь нечто подобное, и я прострелю твою хорошенькую головку.

— А теперь заводишься ты. Ну, на кой чёрт мне сдался тренер по аэробике, когда в моей постели лежит бог, который ещё и любит меня, что ли? — Алиса усмехнулась.

— Заметь, бог не только по уши втрескался, но ещё предлагает нехитрый довесок в виде сердца, руки, ну и прочих частей тела, — извернувшись, Эд легонько укусил Алису за живот.

— Эд… Ты что, серьёзно? Ну, на счёт замужества? Да какая из нас образцовая семья? Какая из нас вообще семья?

— Тебе так важно, чтобы мы были примером для подражания? Ну и так кто из нас говорит об условностях? Да пусть летят к чертям все эти среднестатистически-счастливые семьи с их среднестатистически-пресным сексом по выходным! Мы будем смеяться в их сторону, пить джин и дышать кокаином. А ещё… Мы будем неистовы, порывисты и свободны от предрассудков. Лиса?

Алиса молчала. А хотя… Плевать на всех. Они любили, были молоды и полны огня. Что ещё нужно?

— Эди… Я согласна, чёрт бы тебя побрал! Но помни, что я недурно стреляю. Ты, сукин сын, я люблю тебя, будь ты проклят!

Это была самая громкая свадьба года. Первые полосы газет кричали наперебой об их свадьбе, а модные критики сходили с ума. Алиса была в великолепном, чертовски сексуальном, тёмно-зелёном платье, которое оттеняло её звериные глаза, подчеркивало стройную талию, и открывало упругую, высокую грудь. Эд выглядел как истинный джентльмен — фрак, белоснежная рубашка, однако даже это не скрывало его манящей испорченности. Их первый танец был пропитан насквозь их сексуальной энергетикой, страстью и сумасшествием. Медовый месяц они решили провести, колеся по Штатам, подальше от родной Англии.

— Детка, я хочу содрать твоё потрясающее платье, и поскорей. Как-никак, это наша первая брачная ночь.

— Эд, я тебе клянусь, если ты его порвёшь, я выцарапаю тебе глаза!

— Окей, платье будет цело.

Оказавшись в гостиничном номере, им хватило пары минут для того, чтобы понять, что желание секса сильнее чувства голода и прочего.

— Эди, хватит пожирать меня взглядом, лучше помоги справиться с чёртовой дюжиной застёжек.

Эд медленно подошёл, и, намотав на руку её волосы, притянул к себе.

— Я покажу тебе Страну Чудес, малышка.

Говорят, нет лучше секса под кокаином. А также с тем, кого любишь до чёртиков.

— Мистер Митчелл? Вы можете пройти в палату, но учтите, миссис Митчелл ещё очень слаба, так, что не засиживайтесь.

Эд поднял уставшие глаза-тени на медсестру:

— Миссис…

— Мисс Лотнер. Называйте меня просто Поли.

— Поли… Спасибо Вам. Вы нам очень помогаете.

— Не стоит. Идите к жене, она Вас ждёт.

Постояв с минуту у дверей палаты, Эд нерешительно вошёл. На больничной кровати лежало нечто, отдалённо напоминающие его Лису. Землистый цвет лица, заострившийся нос, руки-тростинки, лежащие поверх одеяла. Впавшие глаза казались огромным на исхудавшем лице. Нет, это определённо не может быть его Алиса, его волевая малышка.

— Эди… Эди, чёртов ты ублюдок, хватит стоять как на похоронах, подойди и поцелуй меня.

Её голос… Теперь в нём нет той хрипотцы, которая так его заводила. Теперь он больше напоминал шелест прошлогодней травы. Нет, это наваждение.

— Малышка… Привет, — наклонившись, он легко поцеловал её в губы.

— Это всё, на что ты теперь способен? — лёгкая усмешка тронула потресканные губы, — Надеюсь, когда меня выпишут из этой тюрьмы, по ошибке именуемой больницей, ты докажешь мне обратное.

— Я докажу тебе большее. Как ты себя чувствуешь?

— О, Эди, хватит справляться о моём самочувствии. Меня уже тошнит от этого словосочетания! Такое впечатление, что меня специально через каждый час доводить им до эпилептического припадка. Лучше расскажи мне, как ты? Ты поговорил с доктором? И что сказал родителям? Как объяснил моё пребывание здесь?

— Я всё уладил. Доктор никому ничего не скажет. Родители думают, что у тебя осложнения после гриппа. Правда, они настаивали, чтобы мы приехали обратно в Лондон, но я сказал, что ничего серьёзного нет, и что через неделю мы уже будем продолжать наше путешествие.

— А как на самом деле обстоят дела? Когда меня выпишут? Я уже три недели валяюсь здесь, намертво прикованная к кровати. Что, чёрт возьми, происходит? Я что, скоро отправлюсь к праотцам? Эди, мне страшно…

— Алиса, что за чушь ты несёшь? Всё будет отлично. Доктор говорит, что ты родилась в рубашке, ведь после такой… передозировки редко кто остаётся в живых, а ты вон какая бодрая! Весь персонал начинает труситься при одном только твоём имени. Я даже не знаю, как Поли тебя выдерживает!

— Кто такая эта Поли?

— Лиса, это твоя палатная медсестра. Ты что, до сих пор не знаешь, как её зовут? А я думал, вы подружитесь, ведь она такая милая девушка, да и…

— Значит, пока я нахожусь в этом «фешенебельном отеле», ты крутишь шашни с этой маленькой шлюшкой?! Да я придушу эту мразь её же руками! Где она?! Ну, веди свою новую подружку, Казанова чёртов!

— Прекрати орать, ненормальная! Ты что, взбесилась?! Я за раз выбью дурь из твоей головы! Ещё раз ты в чём-то меня заподозришь — ноги моей здесь не будет. Ты меня знаешь, я слов на ветер не бросаю.

Эд врал. Он не мог представить своего дальнейшего существования без Алисы. Ему была противна сама мысль, что на месте неё может оказаться кто-то другой. Но ему хотелось как-то раззадорить её, вернуть тягу к жизни, если надо, он вобьёт в неё эту самую жизнь.

— Господи, Лиса, не плачь. Прости, прости меня. Детка, мне никто не нужен, кроме тебя. Я жить не могу без тебя. Я с ума без тебя схожу.

–Эди… Не бросай меня. Я рехнусь. Я не буду жить без тебя. Эди, я хочу к тебе. Я хочу домой. Эд, пожалуйста…

— Девочка моя… Моя, моя. Я никому, слышишь, никому не позволю тебя у меня отнять. Скоро мы уедем отсюда. Мы будем самыми счастливыми. Самыми. Только не плачь. Я прошу тебя, не плачь. Я рядом. Я больше никуда не уйду. Я буду с тобой.

Он долго гладил её по худеньким плечам, целовал тоненькие пальчики. Они вслух мечтали о своём будущем, о том, как завяжут с наркотиками, купят дом где-нибудь в солнечной Калифорнии, навсегда разорвав связь с Туманным Альбионом и порочной жизнью. Когда Алиса уснула, Эд тихонько вышел из палаты. Выйдя на улицу, он встретил мистера Эддисона, лечащего врача Алисы.

— Мистер Митчелл, добрый день. Вы, я так понимаю, от Алисы? Как она?

— Здравствуйте. Только что уснула. Мистер Эддисон, я хотел знать правду. Я не могу больше теряться в догадках.

— Эд… Можно я буду вас так называть? Так вот, Эд, вы должны понимать, что это вообще чудо, что она осталась в живых после того, как поступила к нам с таким… непростым диагнозом. Её состояние на данный момент тяжёлое, но стабильное. Мы прилагаем титанические усилия. Скоро она пойдёт на поправку. Мой вам совет: я не буду вмешиваться в вашу жизнь, рассказывая о том, что такое хорошо, а что такое плохо. Это не в моей компетенции. Но всё же я настоятельно рекомендую и вам, и Алисе пройти лечение в наркологической клинике. Это для вашего же блага.

— Спасибо огромное, мистер Эддисон. Я подумаю над тем, что вы сказали.

— Подумайте. Только думайте хорошо. Чтобы не было поздно. Всего доброго.

— Ещё раз спасибо. До свидания.

— Эди, а когда меня выпишут? Уже скоро?

— Скоро, малышка, скоро. Доктор Эддисон сказал, что если твоё выздоровление будет двигаться в таком темпе, то уже через неделю мы будем греть косточки в Калифорнии.

— На счёт косточек ты попал в яблочко. Я теперь похожа на пособие по анатомии. Вчера Поли взвешивала меня, и оказалось, что я вешу, как 13-летний подросток — 36 кг. Теперь мне придётся обновлять гардероб в детском отделе.

— Малышка, главное, что ты идёшь на поправку. В нашем новом доме я буду тебе готовить собственноручно, и ты не успеешь оглянуться, как превратишься в милого пухляша. И что, ты подружилась с Поли? Уже не извергаешь пламя в её сторону?

— Ну… Не то, чтобы подружилась… Но ты был прав, довольно милая девушка. Каждое утро поит меня горячим шоколадом. Но довольно о Поли. Лучше объясни мне, какого чёрта ты похож на медведя гризли? Напомнить, как выглядят бритвенные принадлежности? Или ты специально обрастаешь мехом, чтобы я на твоём фоне не казалась таким пугалом?

— Лиса, ты никогда не будешь на моём фоне пугалом. Девочка, ты моя королева. Просто находясь в больнице круглые сутки, сложно иметь приличный вид.

— Ну так вот тебе королевский указ: ты едешь в ближайший отель, отсыпаешься, отъедаешься, приводишь себя в надлежащий вид, и только после этого приезжаешь ко мне. А то даже Поли не верит, что ты первый красавец Лондона.

— Детка, ты уверенна? А кто будет с тобой? Нет, я никуда не поеду.

— С деткой побудет Поли, ей за это платят. А Эди едет в гостиницу. Не обсуждается.

— Лиса, я тебя обожаю. Я скоро. Через пару часов буду.

На мгновение Эди показалось, что в Алисиных глазах заблестели слёзы.

— Обними меня. Обними и поцелуй. Крепко-крепко.

Наклонившись, Эд впился ей в губы. Что-то в нём дрогнуло.

— Я люблю тебя, малышка. Помни, ты — моя жизнь.

–Мистер Митчелл! Мистер Митчелл! Алиса… Она…

Эд только въехал в больничный двор, как к нему на встречу неслась Поли.

— Поли! Что с ней? Где она?! Поли, не молчи!

— Мистер Митчелл, она в реанимации. Состояние критическое. Остановка сердца. Врачи не знают, почему это произошло…

Не дослушав, Эд помчался к зданию лечебницы.

— Алиса! Алиса! Доктор Эддисон! Где, чёрт побери, всех носит!

— Эд…

— Доктор! Где она? Что с ней? Я хочу её видеть!

— Эд, послушайте меня…

— Катитесь к чертям! Алиса! Девочка моя! Алисааа!

— Мне очень жаль, Эд, Алисы больше нет. У неё оказалось больное сердце. Оно не выдержало нагрузки. Мы ничем не могли ей помочь. Простите.

— Вы что, рехнулись? Как нет? Какое сердце? Что вы несёте?! Алиса не может умереть, она же знает, что моя жизнь — в ней… Лиса, девочка моя, скажи им, что ты жива… Ты ведь жива…

— Эди, милый, посмотри, я снова красивая. Правда, я у тебя самая лучшая?

— Детка, ты прекрасна.

— Эди, а как же наша мечта? Наш домик в солнечной Калифорнии? В больнице было так мало света.

— Но теперь у нас есть целая вечность, чтобы найти этот свет. Главное, мы вместе.

— Ты прав. Как хорошо, что ты пришёл. Мне было так страшно и одиноко без тебя.

— Лиса, я не мог не прийти, ведь в тебе — моя жизнь…