старый купидон забит ногами,

зарастает небо облаками,

а под небом «голые» скользят.

хули небо трогали руками?

розами, украшенный сортир,

на двери табличка: стань хорошим,

вытри ноги и сними калоши,

перед тем, как выйти в светлый мир.

там тебя всемирно укокошат.

вот тебе ошейник, поводок,

вот и карта, все пути открыты.

мастер не дождался Маргариты,

спился раньше срока, дурачок.

в этом мире даже карты биты!

снег пошёл, и я за ним пошёл

территориально ближе к центру.

старый купидон, давясь абсентом,

в людной «анатомке» лёг на стол,

лёг красиво и накрылся тентом.

бедный, бедный наш небесный тент,

так натянут, что скрипит от боли.

под лопаткой почему-то колет,

видно сердце выбрало момент

разорваться, вместе с тентом что ли.

на татами двое: Бог и я

он спокоен и уравновешен.

я, менжуюсь, как обычно грешен,

и хватаю небо за края.

дали гонг, стою, сверкая плешью.

вроде каюсь, верит, или как?

мир пожал плечами: непонятно.

снова гонг, земля в лиловых пятнах.

Бог занёс над грешником кулак,

погрозил, и в снег ушёл обратно.