Вы думаете, умер я? Ошиблись.

Для плоти свежевырытый окоп.

Всего на миг душа и тело сшиблись

И разошлись:

Дух — в небо,

Тело — в гроб.

Вы думаете: все.

А я пылинкой

Взлетел, чтоб замереть у потолка,

Чтоб посмотреть: а хороши ль поминки,

И сколько вы налили в мой стакан.

Не надо ни напыщенного слога,

Ни скорбных и сочувственных гримас,

Вы ешьте, пейте, смейтесь, ради бога,

Я здесь, я с вами, я смотрю на вас.

В молчанье я смотрю, кого сегодня

Собрал сюда мой поминальный стол…

Вот этот, с бородой, мне должен сотню,

Брал на неделю и забыл про долг.

А тот божится, что он был мне другом,

Что он скорбит по мне, как по отцу.

При жизни он не раз был мною руган

И даже бит. Не верьте подлецу.

А это кто?

Не разберу, не вижу,

Не разглядеть — отсверкивает плешь.

Узнал его я. Был я им унижен.

Молчи. Не лги. Возьми кутью и ешь.

А эта ритуал блюла особо —

Поднаторела, видимо, она —

Тайком зевая, плакала у гроба,

Да и теперь слезлива и пьяна.

Но… стойте!

Кто, нетраурно одетый,

У входа мнётся где-то позади?

Уйдите все и дайте стул поэту.

Пришёл мой друг.

Входи, поэт!

Входи!

1998 г.