Мой реквием.

Я пишу тебе эти строки затем, чтобы потом сжечь. Поднести

листок бумаги к свече и отстраненно смотреть, как огонь яростно пожирает буквы.

Одну за другой. Уничтожая смысл, но рождая в себе истинную суть.

Смерть.

Что-то огромное внутри меня уже давно забилось в уголок,

стремительно уменьшаясь в размерах до истерично бьющегося куска плоти.

Раз-два. Раз-два. Прием.

Соедините меня с тем светом, пожалуйста.

Эта кипящая боль внутри меня уже почти улеглась. Свернулась

тихим, шипящим клубком где-то на дне души. И я уже не боюсь сломать карандаш,

упорно и зло выцарапывающий на бумаге эти слова. Слова, которые никто не

увидит.

Это мой реквием, только мой.

А ты…А что ты?

Я же думаю только о себе. Я слышу только себя, только тонкий

скрежет зубов, сдерживающий крик изнутри. Я делаю все, чтобы подтвердить твои

слова. Последняя дань приличию. Дама всегда должна быть права, ведь так?

Ты будешь права. В последний раз.

Я такой, какого меня нет.

Я то, что было выскоблено тупым ножом лет. Я то, от чего я

сам отказался.

Призраки не горят. Но я что-нибудь придумаю.

Не беспокойся на этот счет.

Затекшая рука дает мне новое чувство, чувство физической

боли. Я отбрасываю карандаш в сторону и разминаю пальцы. Мне нельзя

останавливаться.

Я шагаю по лезвию грифеля, чтобы сыграть реквием на флейте

обнаженных нервов.

Вот только слушатель в моей комнате только один — свеча,

укоризненно смотрящая на меня осколками пламени.

Не смотри на меня так.

Отвернись.

Закрой глаза.

Но…

Но кто я без уродливого куска воска? Без оплывшей фигуры

единственного преданного мне сейчас существа? Без отблесков пламени в

собственных глазах?

Уйдешь ты, исчезну и я. Погружусь в темноту собственных

воспоминаний. Застыну навек в памяти потухшей свечи.

Нет.

Пальцы вновь берут карандаш.

Уходит страсть. Уходит боль, лениво и неохотно покидая мой

разум. Но реквием не закочен.

Я истерично пытаюсь зацепить строки кончиком карандаша и

запихнуть их на белый лист.

Найти хотя бы каплю ненависти.

Или хотя бы любви.

Но нет уже ничего. Пустота. Я устало откладываю лист в сторону.

Опустошенно смотрю на медленно догорающую свечу. Монолог тишины в полутьме.

Криво улыбаясь, подношу бумагу к огню. Осторожное

прикосновение… Помнишь, как я осторожно прикоснулся к твоим губам тогда? Шел

дождь.

И он кончился. Последние капли уже давно высохли на горьком асфальте твоих губ

Пламя истерично захлебываясь пытается обхватить листок

бумаги целиком. Пеплом отлетают в сторону слова и строки, крик и шепот.

Огонь и агония, брат и сестра. Вечное соитие почти жизни и

почти смерти.

Все почти кончено.

Последняя безумная вспышка, и все.

В моих закопченных руках остается лишь крохотный уголок с несколькими буквами.

Это реквием.

Мой реквием.

Я пишу тебе эти строки затем, чтобы потом сжечь. Поднести

листок бумаги к свече и отстраненно смотреть, как огонь яростно пожирает буквы.

Одну за другой. Уничтожая смысл, но рождая в себе истинную суть.

Жизнь