Как всегда, больше всего обитателей Палаты №0 собралось вокруг автора Григория Гришмановского. Автор бился в истерике, закрывая телом и простыней исписанную тумбочку:

— Друзья! Коллеги! Я как истинный автор не могу показать вам недоделанное произведение! Ну потерпите же! Дайте дописать до точки! Возьмите наволочку! Там 110 глава! Освежите в памяти мои строки! Дайте мне 5 минут!

— Новеньких привезли! — крикнул кто-то из толпы, и все бросились к дверям палаты.

По коридору шла медсестра Серёгина, гордо виляя бедрами в окружении двух мужчин облаченных в смирительные рубашки. Один из них держал под мышкой панамку с грибами, у второго из панамки торчали две антенны

— Кто это, Наталья Никодимовна?

— Лукшиц и Игнатов.

— Кто такие?

— Главные по тарелочкам….Личная охрана… — медсестра многозначительно подняла палец вверх и сделала загадочные глаза:

— Путина и Медведева?

Медсестра сделала свои глаза еще более загадочными и еще выше ткнула пальцем

— Бога?

— Пушкина, блин!! — раздраженно сказала медсестра.

— Из шестой палаты?

— Тьфу на вас — Серегина скрылась за углом, приговаривая себе под нос: «Эх, и почему Гришмановский не дядя Хаус, а Авторнет не Мейнфилд».

Расталкивая всех, в палату зашел незнакомец с опущенной головой и вселенской грустью в глазах:

— Обожженный лунным светом… Властелин овец… Пишу стихами… Турбовыбулькиватель… Сиреневый Турбовыбулькиватель!... Нет мне нужен другой ник! Звучный, чтобы все запомнили! Убьютого,ктосломалпробел…... Виртуальный книжкожруй… Заяц Боевой Ушастый… Нет-нет! Надо что-то пооригинальнее! Алень-Алеша… Убийца матрешек… Хранитель червя!... Я должен заявить о себе! Я — автор!.. Я — авторище!... Я — легенда!... Йа — креведко!

Сделав почетный круг по палате, автор-без-ника удалился, оставив всех в недоумении: это очередной пациент или вражеский клон?

— А ко мне сегодня опять вдохновение в душе пришло, — печально констатировала Кейдай. Ей не очень нравилось свое прозвище, главным образом, из-за того, что ее часто дразнили «Кейдай — денег дай!», а она не могла никому отказать.

— Надо с собой в душ бумажку с ручкой брать! — посоветовал Бронт. — И, это… Денег дай!

— С ума что ли сошел?! Какая бумажка в душе? На!

— Тогда надо быстро, пока помнишь, перебежать в туалет, там всегда бумажка с ручкой есть! — заметила Эндлихфрай, которой тоже не очень-то нравилось своё прозвище.

— Или из душа беги прямо в палату, я очень даже за! — предложил несексуальный маньяк Макс «Вистер» Попелышкин.

— Надо учиться из тюбика зубной пасты не только каки выдавливать, а слова писать! — успокоила себя Кейдай и захлопнула тугой кошель.

— Сволочи! Пустите меня! Меня ждут! Я нужен армии! — в палату вернулся взъерошенный автор Добродятьский. — Дайте пилотку и две таблетки димедрола!

— Что случилось?

— Я сочинил! Я сочинил, а они не верят! А я хочу! Я хочу служить! Дайте мне пилотку, автомат и три таблетки димедрола — я стихи читать буду!

Вокруг мигом собралась толпа. Автора водрузили на исписанную Гришмановским тумбочку и он начал:

«Зря вы все говорите, что я не такой,

Но я армии нужен, я нужен любой!

Дайте мне автомат! А в придачу — мачете!

И я стану тогда самым сильным на свете!

Дайте мне автомат, берцы, каску и ножик!

А еще парашют мне понадобиться может!

А еще два граната, а лучше кокос!

А не то я обижусь! Обижусь всерьез!

Предрассудки оставьте свои на потом,

Лучше просто представьте, что б я сделал с врагом!» — окрыленный музой и пилоткой, Добродятьковский в изнеможении повалился на кровать.

Под громкие аплодисменты воздействие димедрола заметно усилилось.

— Нам нужен новый конкурс! Про осень! — отозвался встревоженный речью Добродятьского автор Ариман. — Осень — это нечто нас объединяющее! Победителю — кленовый букет из горчичников, доп. наволочка для творчества и пурген для незабываемых ощущений.

Все бросились доставать из-за укромных мест запрещенные ручки и карандаши, сворованные у врачей, и рвать на записи постельное белье;

кто-то сокрушался порвать на британский флаг конкурентов, а некоторые тихо рвали волосы в ожидании музы.

Первым через пять минут молчания не выдержал несексуальный маньяк Вистер:

— Моя Маруська, моя ты куколка! — издалека начал он известный припев. — Моя Маруська, моя ты автор-р-р-рша!

Автор Маруська (в душе — женщина, на деле — совсем еще девчонка, по образования — филолог, по способностям — инженер-механик, по настроению — божий одуванчик) откровенно пыталась написать какой-нибудь симбиоз «Айболита” и "Сумерек". Увы, творческий порыв был безвозвратно нарушен.

Начался обход, и в палату вошел главврач клиники Владлен Владленович Неббельсон и профессор психиатрическо-литературной медицины Александр Александрович Мюнхгаузен (открыватель того самого синдрома Мюнхгаузена, да-да!)

— Гы), коллега!

— Да успокойтесь вы уже, мы полчаса как вышли из второй. Не надо было брать добавку грибного супа у Игнатова.

— Да уж, авторы это не узбекские китайцы)) с ельфами, канечн, зовсим другая раскладушка нужна, воздушные создания, то сё))

— Полностью с вами согласен! Пациент Игнатов, как и многие другие страдает от синдрома, отрытого мной — симулирует и преувеличивает симптомы, чтобы привлечь к себе внимание. Поверьте, я опробовал это на себе и поначалу тоже всем говорил, что у меня глюк. Но потом-таки вывел сам себя на чистую воду.

— Сонце, это кармический менталоворот))пора значицо те к нам в шамбалу переезжать)) общая волна макабрическая со мной и все такое)... Есть что почитать?

Автор Ариман протянул кант от пододеяльника:

— Вот, пожалуйста, конкурсное:

«Осень наступила

Падают листы.

Мне никто не нужен,

Кроме Ты!»

— У кого что еще есть?

Местная поэтесса под псевдонимом Карандашка скромно протянула исписанную бирку со штампом ПНД №19:

«В саду все оборваны груши

И летнему солнцу конец,

И к каждому автору в душу

Приходит осенний п…ц»

— Браво! Укольчик финазепама за смелость и клизму за нецензурщину! — Профессор, потирая руки, добавил. — У кого что еще есть?

Невесть откуда появившиеся Лукшиц и Игнатов:

— У нас есть! Настойка эпипикуаны и грибной суп с морошкой!

— Сюда! Сюда! — зазвучало заманчивое предложение из-под кровати Гришмановского. — Здесь у меня 111 глава, а 112-ю я десять минут назад на тумбочке дописал. И, кстати, про осень здесь тоже есть, так что я участвую в конкурсе!

Пациенты и врачи дружно легли на пол и по-пластунски поползли читать очередную нетленку. И только несексуальный маньяк Вистер залез на соседнюю кровать и наслаждался открывающимся сверху видом.

И пока все читали Гришмановского и бился в читательском экстазе Вистер, за стенкой, в палате №6 сидели двое героев голливуда в смирительных рубашках и мечтали, что "и тебя вылечат, и меня вылечат и всех вылечат".