В самом начале этой нелепой зимы она вернулась к себе домой и обнаружила вдруг, что вместо её тёплого деревянного домика стоит железобетонный бункер. Она попробывала открыть дверь, ключ подошёл, легко провернулся в замке, щёлк! Ключ блестнул в её руке, как будто злорадно усмехаясь, и дверь распахнулась, приветливо выставив наружу своё тёмное нутро. Она не решалась зайти внутрь. Тогда дверь будто-бы подтолкнула её внутрь, а потом захлопнулась.

Сначала она ничего не видела в неожиданно наступившей темноте бункера. Она стала ощупывать стены, пальцы находили только холодный голый бетон, а потом забастовали и отказались что либо чувствовать. Когда её глаза привыкли к темноте, она увидела совершенно голые стены из серого бетона. Пол был чёрным, так что казалось, как будто это провал куда-то в пустоту. Очень близко к полу были узенькие полосочки-окошки, но из них больше дуло, а света проходило слишком мало. Как она не старалась в них заглянуть, она не могла разглядеть через них неба.

К своему удивлению, двери она не увидела. Она даже ощупала все стены, но ничего не обнаружила. Она уже готова была карабкаться на эти стены. Но в конце концов, без сил легла на пол и раскинула руки. Заснуть она не могла, из щелей-окон всё время дул холодный ветер, заносило с улицы грязь и слякоть, но встать она тоже не могла — сил не было. Она уже перестала воспринимать что-либо извне, разучилась воспринимать время, сколько она так пролежала, было совершенно непонятно.

Но вот на потолке появились огромные часы. Они шли. Огромные чёрные стрелки со скрипом и ужасным грохотом передвигались. Каждое их движение больно отдавалось в ушах и кончиках пальцев. У неё возникло ощущение, что они постепенно приближаются к ней и вот-вот раздавят её своей невозможной массой. И вот когда она уже чувствовала вибрацию воздуха при движении стрелок, когда скрип и звон пружин их адского механизма заглушал даже пустоту в её душе, она забылась.

Сколько она пролежала в забытьи? Секунду? Может, вечность? Только когда она очнулась, она лежала на белом снегу под зелёными лапами душистой доброй сосны. На ней была какая-то очень тёплая одежда, толи из меха, толи из пуха. Мороз ласково щипал за щёки. И она засмеялась. Смеялась чисто, звонко, весело. От её смеха на небе взошло солнце. И вот она побежала навстречу восходящему солнцу. Она ничего не думала, она просто не умела думать, она была счастлива.

Она шла всё время прямо, потом нашла детей, играющих в снежки, играла с ними, потом каталась с ними на санках и смеялась вместе с ними. Смеялась так, как будто поняла, для чего живут люди, как будто это было так очевидно и безумно смешно. Умаявшись, она легла спать одновременно с солнцем под той же сосной с добрыми пушистыми лапами.

На утро она проснулась в квартире своего друга. Он сообщил ей, что сегодня — новый год. Она помогла ему нарядить ёлку, увесить стену яркими гирляндами и мишурой. Почему-то она не испытывала при этом никакой радости. Скоро в квартиру стали приходить новые и новые порции людей. Все они были её друзьями, она очень их любила. Всем она улыбалась, разговаривала с ними, пела песни... но душа её при этом совершенно пустовала, а глаза терялись в огнях гирлянд.

Стол ломился от угощений. Каждый принёс что-то. Это было очень хорошо. Вокруг царила весёлая, невероятно дружественная атмосфера. Все ели, пили, пели песни, танцевали, шутили. А она взяла только один гранат со стола. Она ела его и не с кем не разговаривала, казалось, что про неё забыли. Она была этому даже рада. Кто-то одел дурацкий праздничный колпак на голову, дедушкины валенки, другой откопал где-то в недрах шкафа удивительно несуразную шапку, напялил чью-то дублёнку наизнанку и добыл где-то сапоги на каблуках. Они собрались за пивом в ближайший ларёк. Им было весело идти по улице, раздражая своим видом прохожих. Она почему-то даже не улыбнулась. Она продолжала есть гранат, чувствуя, что всё её тело начинает гореть от разлившегося по жилам гранатового сока.

Тут в дверь кто-то очень требовательно позвонил. Это были ещё два очень замечательных человека. Они принесли с собой полный рюкзак апельсинов и потребовали, чтобы все пошли шататься по городу с этим самым запасом провианта. Она даже улыбнулась при мысли выйти из этой ограниченности. Все стали весело толпиться в коридоре и смеющимися порциями вылетать на лестничную площадку.

Вот они шли этой большой шумящей и веселящейся толпой, пили шампанское прямо из горла бутылки и ели апельсины, доставая эти рыженькие солнца прямо посреди ночи из рыжего рюкзака. Всё было весело, необыкновенно, она шла и тихо улыбалась. Город утопал в огнях, шумел и радовался. Она чувствовала, что происходит что-то очень важное, хорошее и доброе, но она не чувствовала ни счастья, ни радости. Ничего нового она не ждала. Огни города, друзья... Она думала, что будет вспоминать этот праздник с улыбкой на лице. Но не сейчас...

Они нашли живую скучающую ёлку, на скорую руку нарядили её собственными шапками и варежками, стали водить вокруг неё хороводы и смеяться. И вот кто-то крикнул: "Ша! до нового года осталось две минуты!" И все стали быстро готовиться. Кто-то приготовился открыть очередную бутылку шампанского, кто-то схватился за апельсин,кто-то прижал к себе поближе любимую, кто-то стал вспоминать своё заветное желание... Потом все хором стали считать: шестьдесят, пятьдесят девять, пятьдесят восемь...

Она молчала.Три, два, один... И вот, когда все должны были кричать "Ура!!! С новым годом!", целоваться и пить шампанское... В городе погасли все огни, все звуки затихли, всё как будто замерло вокруг. Она увидела, как закружился мягкими хлопьями снег. Сердце её замерло. Сзади кто-то подошёл и закрыл её глаза тёплыми мягкими ладонями. И в наступившей вдруг вселенской тишине она услышала, как мягкий тихий голос произнёс слова, которые она хотела услышать всю свою жизнь.