Михаил Берсенев —

—Это верно, вы, мужики, говорите!— выдохнул тогда спиртовые пары Олег Петрович,— Мужик я или слизняк какой?! Получаюсь — слизняк!

-Ну, не слизняк, Петрович! Слизняк мокрый всегда, а ты у нас вона какой умный, сухой, поджарый! Кстати, давай-ка смочим наши внутренности! Наливай!— размышлял собутыльник Бондаренко — Кирилл Куземко.

Мужики подняли стаканы.

-Ну, за наше мужицкое братство!— прогремел тостом самый старший из компании — Антипенко Сергей Павлович.

-За братство!

Друзья махнули по порции, стали закусывать.

-Ты, Петрович,— вновь обратился к Бондаренко Куземко,— скорее, просто подкаблучник. Извини, брат, за прямоту, но это так. Прижала тебя твоя Лидка каблуком к полу, и вдохнуть не дает. Мы все сколько раз тому свидетелями были.

-Бабу на место треба поставить!— весомо резюмировал Антипенко,— А не то нажмет каблуком, и совсем мы товарища потеряем! Негоже так! Иди, поговори по душам со своей. Топни ногой. Стукни кулаком. Только не сильно стукай. А то кисть у тебя, Петрович, худенькая, ненароком кость сломаешь.

-А если опять поливать тебя начнет неприятными словами, типа тюфяк, размазня, то этим кулаком и промеж глаз засветить не помешает!— важно заявил еще один мужик — Клементий Серов.

Клементий периодически учил «хорошим манерам» свою супругу — хрупкую работницу ткацкой фабрики. Результатом воспитания становилось то, что работница эта частенько «подсвечивала» себе точность укладки шва на ткани аккуратным синяком под левым, иногда под правым глазом.

-Коли бабе волю давать — сожрет тебя с потрохами!— заключил Серов,— По физиономии ей!

-Нет, я так не могу! Не желаю!— отверг сначала эту идею Бондаренко,— Да и не тронешь ее! Она ж штангистка! Она мне в челюсть двинет, и я уже на небесах!

-Кончилось все!— разлил остатки водки по стопкам Куземко. Мужики пригорюнились. Допили спиртное. Не хватило.

-Вот что! Петрович, у тебя деньги дома есть?— обратился важно к Бондаренко Антипенко.

-Есть.

-Сделаем так. Пойдем все вместе к тебе. Мы же мужики, у нас свое братство. Ты с Лидкой переговоришь крепко, но быстро. Скажешь, что хозяин дома ты. Что ты мужик. Деньги заберешь. Вот и добавим. А то не хватило что-то. Если она тебя обижать будет, тут мы тебя и прикроем, защитим!

Бондаренко с тревогой посмотрел на главного.

-Что ты, Петрович! Культурно все будет! Никакого рукоприкладства! Мы тебя выдернем просто из ее хищных лап, если потребуется. И продолжим наши посиделки, —успокоил Бондаренко Антипенко.

Компания двинулась в сторону дома Олега.

Тогда «крестовый поход» с целью «поставить бабу на место» с треском провалился. Выслушав неуверенные, перемешанные со всхлипываниями требования мужа, что отныне он в доме хозяин и что он больше не потерпит над собой психологического давления и подзатыльников от супруги, Лидия вдруг резко согласилась. Это удивило всех. Потом спросила, почему тогда ее зарплата олимпийской чемпионки по штанге в несколько раз больше, чем у «хозяина дома», как она язвительно передразнила Олега. Так же спросила, почему тогда «хозяин дома» умеет только водку пить с «алкашами», а сверлить стены и чинить сломавшиеся бытовые приборы должна она сама? Почему она воспитывает дочь, а «хозяин дома» в это время режется в домино на улице с такими же «убогими хозяевами домов»? Супруг тогда полностью замолчал и, понурив голову, слегка кивал. Но тут вступили, было, в дело товарищи Олега, особенно, когда их назвали алкашами и убогими хозяевами. Антипенко даже позволил себе грубое слово в словесной перепалке по отношению к женщине, на что та среагировала мгновенно: пулей умчалась в дальнюю комнату и через пару десяток секунд появилась в проеме двери кухни с грифом от весомой штанги наперевес. Когда штангистка еще дико заорала: «Вон отсюда, дружки хреновы! Хватит моего мужа с толку сбивать! А не то грифом, да по каждой пьяной башке пройдусь!», собутыльники Олега Бондаренко сразу же о нем забыли и с позором, толкаясь, покинули жилище своего товарища.

Через два года мытарств Олег Петрович Бондаренко не вынес тягот супружеской жизни и ушел из семьи. Он припомнил жене, что та уже была не девочкой, когда они поженились. Что он не может больше терпеть тычков и высказываний о своей никчемности. Что готовит Лидия только покупные пельмени и яичницу и что она, видимо, больше любит свою штангу, чем его. Что они друг другу не подходят для совместной жизни. Лидию тогда особенно задели за живое те претензии, что высказал муж по отношению к отсутствию девственности на момент заключения брака. Да, у нее было пару романов на сборах с молодыми штангистами. А оказалось, что у Олега до свадьбы никого не было, и он затаил скрытую обиду на ее «распущенность», как выразился тогда молодой человек.

Как бы то ни было, Олег Бондаренко оставил семью. Лидия замуж так и не вышла. Растила дочь одна, таскала Ксению по спортивным сборам. Годы шли, и вскоре Лидию перестали звать на спортивные соревнования. Карьера штангистки сошла на нет. Ей удалось устроиться учителем физкультуры в местную школу. Мать берегла невинность дочери, памятуя, как ушел из семьи Олег Бондаренко. Для дочери женщина не желала такого исхода семейной жизни.

Лидия Ивановна вернулась с дачи не в воскресенье, а в субботу вечером. Она планировала вернуться в воскресенье, как обычно, но, прибыв на загородный участок вечером в пятницу, обнаружила, что света в доме нет. Причем, не только у нее, но и у всего садового товарищества. Согласно информации соседей, на неделе некие темные личности лихо срезали все провода со столбов. Сторож — дед Пантелей, как раз проснулся в часы совершения кражи и вышел испить водички из колодца. Увидев расхитителей, которые прикрутили отточенные садовые секачи к двум палкам и получившимся инструментом виртуозно срезали провода со столбов, сторож, было, кинулся защищать собственность дачников, но, увидав трех плечистых ребят, дал задний ход и не стал вмешиваться в творческий порыв любителей проводов. Лидия Ивановна кое-как переночевала в доме, но без света было неудобно, темно и, даже, немного страшно. Ей и всем остальным сообщили, что на этой неделе подачи электроэнергии ждать не приходится, и дачница устремилась домой к свету и комфорту.

«Свет» в квартире она обнаружила — это был юноша в профессорских очках, с лицом, покрытым прыщиками и абсолютно голым телом. Дачница вошла в квартиру, прислонилась к стене, чтобы передохнуть. Ноги гудели. Спустя полминуты она поняла, что дочь дома, так как из комнаты студентки доносилась легкая танцевальная мелодия. Бондаренко — старшая переобулась в домашние тапочки, отнесла сумки на кухню, потом переоделась в спальне. Подошла к двери в комнату дочери, толкнула ее. Дверь не поддалась. Это удивило женщину, так как устанавливать какие-либо задвижки или замки, препятствующие свободному входу в комнату Ксении, строго-настрого запрещала. Ведь невинная дочка не должна заниматься всякими глупостями. А коли так, то и скрывать нечего от родной матери. Бывшая штангистка усилила напор и препятствие поддалось нехилому давлению. По ту сторону заскрипели ножки, скорее всего, прикроватной тумбочки, которой студентка подперла, видимо, дверь. Внутри комнаты что-то упало и, как показалось женщине, она услышала шепот.

Лидия Ивановна приложила чуть больше усилий, и тренированные мышцы штангистки без труда отодвинули невесомое для спортсменки препятствие. Женщина вклинилась в комнату и увидела, что дочь Ксения, нацепив на кончик носа очки, склонилась над письменным столом над каким-то учебником. Глаза матери продолжали сканировать обстановку помещения. Она обратила внимание, что на рабочем столе царит абсолютный порядок. «Значит, она не занималась уроками. Обычно, когда штудирует материал, у нее рабочий бардак на столе. Здесь же она, по всей видимости, просто схватила первый попавшийся учебник из стопки книг»,— мозг спортсменки анализировал ситуацию. Лидия Ивановна втянула носом воздух комнаты. В нем чуялся запах постороннего мужчины. И, что странно, то ли земляники, то ли клубники.

-Ты одна?!— пробасила мамаша.

Ксения не спеша, оторвалась от, якобы, чтения, поправила на носу очки и спокойно соврала:

-Одна. Как одинокая звезда на темном небе.

Лидия Ивановна вновь включила обонятельные рецепторы. Ей показалось, что концентрация аромата ягод усилилась после слов дочери.

-А ну, иди сюда!— скомандовала штангистка.

-Чего?— нехотя встала Ксения.

-А ну, дыхни!

-Зачем?

-Зачем водители дышат в трубку гаишников?! Для проверки.

-Но это незаконно! Это противоречит правам человека в семье!— в запальчивости выпалила студентка.

Мать вытянула вперед увесистый кулак. Дочка молча подошла к Бондаренко —старшей и выдохнула переработанный вдох той в лицо.

-Ты пила спиртное! Поэтому и закрылась на тумбочку?! Ты что, тайная алкоголичка?! Ох! Горе мне, горе! Дожила!

-Нет, мама! Я только рюмочку!

-Клубничный ликер!— деловито догадалась мать.

-Земляничный.

-Где бутылка?

-Вот,— обреченно открыла ящик подстольной тумбы для бумаг Ксения.

Лидия Ивановна рукой, как пушинку, отодвинула девушку и влезла в укромное место. Схватила за горлышко емкость со спиртным, выпрямилась и оглядела ее на свету. Отпито было действительно мало. Женщина открыла пробку и сделала немаленький глоток.

-А вкусно!— похвалила она напиток,— Чтоб больше подобного не было!

Бондаренко-старшая уже почти покинула комнату, как вдруг остановилась на пороге. Перед внутренним взором предстала картина из последнего «сканирования» ящичка тумбочки: там было две рюмки! Две! Женщина резко обернулась, посмотрела на дочь. Обратила внимание, что Ксения надела халат, похоже, прямо на голое тело! А ведь обычно по квартире она ходила в легком спортивном костюме! «Недаром мне почудился запах чужого в комнате!»— оценила ситуацию штангистка,— «А мужчина девушке зачем? Зачем? А затем, дура старая! Халат на голое тело! Не успела одеться! Черт возьми! Ее девственность!». Мамаша опять изучила обстановку комнаты, резко подошла к платяному шкафу. Рванула дверцу, рукой отодвинула одежду. Никого.

-Мама! Что ты ищешь?— обеспокоилась Ксения.

-Этот запах! Я узнаю этот давно забытый запах!

-Так ты на этот Новый год пила земляничный ликер! Забыла уже, что ли?

-Земляничный аромат — это одно, девочка! Но тут пахнет отнюдь не только земляникой!— тихонько рассуждала бывшая спортсменка вслух,— Земляника это хорошо. Это приятно. А тут прямо-таки смердит мужиком!— вдруг резко повысила голос дачница.

-Ах!— только и сумела сказать студентка.

-Ах!— передразнила Лидия Ивановна,— Ах! Где он?!

-Кто?— прикинулась дурочкой Ксения.

-Мужик где?

-Смердящий?

-Любой! Где он?

-Здесь никого нет!

-А был?

-Нет!

Бондаренко — старшая села на край кровати дочери, потом резко наклонилась и просканировала пространство под кроватью. Там лежал худенький молодой человек, полностью обнаженный. Он с ужасом в глазах глядел на «сыщика», что его вычислил. Ладошками герой-любовник прикрывал мужское достоинство. Мать Ксении в бешенстве выпрямилась и, глядя, как удав на кролика, завопила:

-Это кто там?

Ксения в страхе сглотнула слюну.

-Это мой товарищ по факультету. Мы с ним ядерную физику учим. Расщепление атомов.

-А почему он голый?! Почему ты в халате на голое тело?! Почему он под кроватью?!

Ксеня усиленно хлопала ресницами.

-Он… Я… Мы… Мы учили расщепление атомов…

-Почему он голый и под кроватью?!— вскипала от ярости женщина.

Девушка стала хлюпать носом. Тут из пространства, где был обнаружен молодой человек, тоненьким голоском прозвучало:

-Это я виноват, Лидия Ивановна! Мы с Ксенией учили расщепление атомов. А такая жара в комнате и на улице! Вот и разделись! А под кровать я полез потому… потому.… Потому что испугался, что вы будете меня ругать!— поспешно выдал свою версию паренек.

-Ругать?!— прогремела штангистка,— Ты лишил девственности мою Ксюшеньку?! Ты — коварный хорек!

-Мама! Нет!— запищала Ксюшенька, но взбешенную мать было уже не остановить.

Лидия Ивановна вновь резко наклонилась и свирепо взглянула в глаза любовнику дочери под кроватью. Ненависть во взгляде бывшей спортсменки горела, как спираль электрокамина, и паренек инстинктивно убрал руки с причинного места и закрыл ладонями лицо лишь на пару секунд. Но этого времени хватило, чтобы женщина резко вытянула мускулистую руку вперед и крепко ухватила молодого человека за мужское хозяйство. Подростковый даже больше крик, нежели мужской, прорезал атмосферу комнаты. Бондаренко —старшая попыталась вытянуть спрятавшегося друга дочери из его укрытия. Крик усилился.

-Мама! Что ты делаешь?— в тихом ужасе прошептала Ксения.

-Атомы ему расщепляю! Вот что я делаю! Чтобы неповадно было порядочных девушек бесчестить!— пробасила мать.

Крик под кроватью перешел в нечто, похожее на скулеж придавленной собачонки.

-Отпусти его, мама!

-Ты уже не девственница? Этот хорек успел, или нет? И не ври матери!

-Нет, мама! Не успел! Честное слово! Не успел!

Лидия Ивановна немного подумала и ослабила хватку.

-Она правду говорит? Эй, ты! Под кроватью!

-Клянусь!— тоненьким голосочком просипел плененный,— Клянусь! У нас ничего не было! Клянусь! Отпустите! Больно! Отпустите!

-Ладно! Хватит канючить!— приказала хозяйка дома юнцу.

Она обратилась к дочке:

-Значит, вовремя я успела! Я как чувствовала прямо, что ты дашь слабину! И я успела! Я расщеплю ему его атомы и тем самым сохраню твою невинность!

Студентка слушала молча, покорно глядя на рисунок на паласе.

-Я же тебе строго-настрого приказала: до свадьбы — ни-ни! Береги честь с молоду! А уж девственность — тем более! Я тебя этому учила?!

-Да, мама, учила! Извини меня.

-Эй, там, под кроватью!— пробасила Лидия Ивановна,— Ты слышал, что я говорю о постели до свадьбы?

-Угу! Слысал! Слысал! И полностью поддерживаю ваш подход!— раздался скулеж из укрытия горе-любовника в ответ.

-Ого! Мой подход! Ладно! Вижу, что этот парень не глуп. А это всегда хорошо для мужеского пола. Можете встречаться! Но до свадьбы никакого секса! Усекли?!

-Усе усек! Усе усек! Усек!— моментально донеслось из-под кровати.

-Я все поняла, мамочка!— расстроено подтвердила слова матери Ксения.

Бондаренко — старшая решительно покинула комнату дочери при этом по привычке мощно, с силой штангистки, хлопнув дверью. Под кроватью сразу же вздрогнуло от испуга обнаженное тело студента. Бондаренко — младшая обратилась к вышеупомянутому телу:

-Вылезай, Олежек! Олежек! Она ушла!

Из укрытия появилась сначала одна юношеская нога, затем другая. С глазами, полными ужаса, на свет вылез голый студент, одногруппник хозяйки комнаты — Олег Бессчастных. Щуплое, еще больше подростковое, нежели мужское тело, покрылось мурашками. Мужское достоинство он прикрывал трясущимися ладонями. Бедолага встал на колени и прополз с полметра по мягкому паласу к своей возлюбленной. Молчание, как замок на губах, сковало рот студента. Дыхание у паренька сбилось, отчего нос его отрывисто втягивал воздух помещения с ароматом земляничного ликера. Ксюша провела рукой по взъерошенным волосам несостоявшегося любовника, потом еще и еще. Она гладила Олега и приговаривала:

-Эх, Олежка, Олежка! Я ведь тебе рассказывала, что у меня за маманя и какое воспитание она проповедует, какие принципы! Говорила же тебе, что уж лучше бы мы этим занялись в хранилище нашей библиотеки, в самом дальнем углу. Никто бы нас там не побеспокоил! Для чего нам абонементы? Да и шаги любого человека в том хранилище издалека слышны! А ты не согласился.

Бессчастных застыл обнаженной статуей на коленях и покорно внимал рассуждениям девушки, предпочитая не перебивать и хранить молчание.

-А ты со своими предрассудками!— продолжала Ксения,— Дескать, не могу этим заниматься среди произведений великих писателей, портреты которых, якобы, глядят на нас с обложек книг в хранилище. Говорил, что тебе важна кровать, тепло. Человеческие условия. Легкое спиртное, чтобы раскрепоститься. Вот и раскрепостился, что дар речи потерял от встречи с моей маманей! И стоишь голенький, замерзший, обалдевший на коленочках! Бедненький ты мой, отбитый могучей рукой штангиста фаллосик! Раздавили почти твои атомы стальные ладони спортсменки! Ну! Иди ко мне! Я тебя обниму болезного!

Студентка притянула к себе голову бедолаги и, не прекращая гладить его по волосам, продолжала ласковые причитания.

Через девять лет Ксения Бондаренко вышла замуж за привлекательного, умного и весьма состоятельного предпринимателя. Он весьма оценил тот факт, что в невесты, а затем в жены, ему досталась невинная девушка, очень перспективная в плане науки и без богатого эротического опыта. Будучи сам воспитан в строгих правилах, он имел все возможности получить множество женщин, но наставления весьма и весьма религиозных родителей не позволили этому красавцу-мужчине удариться в блуд. С момента свадьбы Ксения Бондаренко счастливо живет в браке. У них с мужем трое очаровательных карапузов, два мальчика и одна девочка. Олег Бессчастных также женился на миниатюрной девушке, скромной учетчице станкостроительного завода. Крупных же женщин он боится до сих пор. Увидев внушительных размеров и высокого роста спортсменку или просто мощную по телосложению представительницу слабого пола, он и по сей день инстинктивно прикрывает ладонью причинное место. А вот свою щупленькую супругу обожает и даже сочиняет в ее адрес небольшие сонеты.

Лидия Ивановна Бондаренко все так же преподает, ездит на дачу, копается в огороде, сама с легкостью таскает тачки с навозом для удобрения почвы своих шести соток, сама качественно чинит заборы, латает крышу и ворочает кирпичи для выкладки окантовки клумб в своем огороде. Нет-нет, а иногда в городской квартире она протирает руки тальком и делает несколько подходов к немаленькой штанге, отчего люстры у соседей внизу начинают качаться, а сами обитатели нижней квартиры невольно вжимают головы в плечи. Но беспокоит жильцов снеизу таким образом штангистка нечасто, так что отношения у соседей нормальные. После теперь уже непродолжительных спортивных занятий Лидия Ивановна любит пропустить рюмочку-другую земляничного ликера, вдыхая его ягодный аромат. Этот ликер полюбила и дочь Ксения. В этом вопросе у матери и дочери наблюдается полное совпадение во мнениях, причем искреннее.

29 /01/ 2009