Среди обветренных скал, там, где постоянно воет ветер, поднимая тучи песка и пыли, именно в тех местах это и находилось. Казалось, скалы стоят непроходимой стеной и готовы поглотить каждого, кто осмелиться пересечь их границу. Но у скал тоже есть свои тайны и секреты. И вот одна из таких тайн.

Там, где, казалось, идёт цельная скала, один камень был вдавлен внутрь. Со стороны могло показаться, что так природа пошутила, когда громоздила горные породы, при движении которых и возникли сии горные цепи скал. Но это со стороны. И то только потому, что некто не желал, чтобы люди знали о том, что он существует в этом грешном и жалком мире. Так вот, один камень был вдавлен внутрь, но никто не знал, что этот камень — не просто камень, а вход в тайную обитель столь же тайного жителя сего мира. Если бы кто-нибудь когда-нибудь узрел бы эту обитель, то о ней можно было бы сказать следующее.

Грубые, но выложенные в какой-то тайной, только магам понятной, красоте, они образовывали некий овальный круг, который защищал ото всего. В выбитых тут же, ямках горело бессчетное количество свеч, которые отбрасывали причудливые тени, и порою казалось, что в сей пещере демоны пляшут свои демонические пляски! В центре (если, конечно, там вообще был центр) стоял массивный стол, заваленный какими-то бумагами, папирусами, свёртками. Как чистыми, так и исписанными. Рядом со столом, кипой высились массивные, облаченные в злато и серебро, с замками из различных механизмов и заклинаний, фолианты, несущие в себе поистине Великую мощь и поистине Великое Знание! А рядом со столом, на дубовом стуле, — иль лучше сказать — троне? — восседал труп. Труп, если судить по тому, что он не двигался, не дышал. Как труп. Но вот рука, костлявая, словно у скелета обтянутого кожей, с длинными пальцами, рука эта дёрнулась. Спустя несколько мгновений ожил и сам мертвец. На бледно-желтом лице, в коем давно не осталось ничего человеческого, горели странные, нечеловеческие глаза! Огонь, бушевавший в них, казалось, может сжечь весь мир и не заметить. Собственно, оно так и было. В этой пещере, среди неприступных скал, там, где сама Жизнь оказалась бессильна, именно там и проводил своё отпущенное время, уже долгие века (иль тысячелетия?) могущественный колдун и маг, отшельник Тор. Жил он давно, так давно, что уже забыл, сколько зим прошло за его спиною. Да это ему и не нужно было. Он сидел в своей пещере и изучал Магию. Не магию, а именно Магию, так как Истинная Магия только так и произносится — с большой буквы. А то, что творят жрецы в храмах, шарлатаны, кои называют себя Магами, иль какие-то жалкие колдуны различных племён — это всё так, фокусы по сравнению с Истинной Магией. И он, Тор, докажет всему этому жалкому миру, что Истинная Магия постигается только благодаря постоянному учению, тренировкам и упорству. Только так и не как иначе.

Сухая, лишенная жизни, но наполненная мощью и могуществом, рука поднялась и коснулась какого-то фолианта, кой тотчас же вознёсся и повис на уровне глаз колдуна. После замысловатого жеста пальцами, этот здоровенный том сам собою открылся и повис, чтобы было лучше для зрения Тора. Висел в воздухе так же, словно чётко стоял на подставке. Но никакой подставки не было. Для мага было самой обыденной вещью удерживать, не напрягая никаких сил, в воздухе книги и папирусы, читая их и поглощая своим пытливым умом всё новые и новые знания.

Одежды, в кои был облачён Тор, были довольно мрачноваты, так что доведись ему появиться на людях, как все безоговорочно признали бы в нём чёрного мага. Чёрные одежды, расшитые золотыми змеями и молниями, окутывали стул Тора, как трава окутывает землю своим зелёным ковром.

Он читал. Читал долго и упорно и закончил только тогда, когда перевернулся последний папирус в фолианте. В скуке отшвырнув книгу, Тор откинулся на спинке стула и, закрыв очи, задумался. Он давно уже думал, а не пойти ли ему в мир? А что — походит, посмотрит, а то люди живут, умирают, а он их даже не видит. Не замечает, как сменяются поколения, возникают и рушатся, столетиями и тысячелетиями воздвигающиеся, империи и страны. Ничего не видит. Однако, не всё так просто! В глубине, там, где у человека должна находиться душа, там у Тора жило два голоса. Один, тот, кому надоели учения об Истинной Магии (а точнее, потому, что недавно Тор дочитал последний, не читаный и не изученный им фолиант) хотел вырваться из Золотой Клетки Знаний на свободу. Другой же, тот, кто признавал только Истинное Знание, тот голос говорил, что Тору нечего делать на этой скудной и старой Земле, что скучно видеть накатанные по судьбоносной полосе линии отношения людей, видеть их недостатки, оплошности, страх, а порою и панический ужас пред Магией! Но Тор выбрал свободу, убедив второго голоса тем, что заметил ему, что у него, у Тора, закончилась пища для изучений и надобно пополнить свои запасы. Согласившись с такими суждениями, второй голос замолк — надолго…

И он пошел. Встал и, отряхнувшись от пыли, пошел по направлению к выходу. Поведя рукою, он заставил могучий кусок скалы с грохотом откатится в сторону, открыв проход на землю. Выйдя на обрыв скалы, Тор, оглядевшись и увидев обрыв, поморщился. Что-то прошептав, он начал медленно так поднимать длань снизу вверх. Скрюченные пальцы, кои смотрели в небо, стали почти белыми от напряжения. И в тот же миг из земли, раскалывая её на части, стали вырастать горы, кои напоминали, немного отдалённо, нечто наподобие лестницы. Подождав, когда скалы выровнялись и остановились, Тор шагнул на первую ступеньку. Так он, не особо торопясь, перешагал всю лестницу. Сойдя на землю, он направил на только что возникшее сооружение руку и резко развёл пальцы в разные стороны. Скала, только что вылезшая из земли, рассыпалась прахом, от которого ничего не осталось. Так что теперь никто не мог даже увидать то место, где скрывался вход в обитель Тора.

Удовлетворительно кивнув, Тор неторопливой походкой направился по грубой земле, по направлению к Дремучим Лесам, которых местные жители называли Чёрными.

Глава 1

1

В этот день солнце светило особенно ярко и жара давила на умы двух людей, медленно бредущих по еле видной дороге. Когда жарко, оно конечно хорошо, но не всегда — иногда солнечные лучики складываются в истинную жару, которая пытается выдавить мозги из всех, у кого они только есть. Люди, которые брели, особо не торопясь, по дороге, выглядели немного усталыми, но только немного. Пройдя ещё около двадцати шагов, тот, который шел чуть-чуть впереди второго, первым нарушил молчание.

-Раджид.

-Что? — откликнулся второй, более мрачного типа, человек.

-Ты сегодня на базар идёшь?

-А чёго я там забыл? — вопросом на вопрос ответил идущий.

-Ну, как же? А наложницы? — удивился путник.

-Какие наложницы? Разве они сегодня, а не завтра? — теперь пришла очередь удивляться Раджиду.

-Сегодня же большая поставка наложниц из северных стран! Ты что! Так как, ты идёшь? — спросил идущий, пояснив товарищу ситуацию.

-В таком случае да, иду.

-Вот и ладненько! — обрадовался тот.

-Алик! — через несколько мгновений позвал Раджид.

-Сам ты Алик, я Али Абу-Хасан! — надулся Алик.

-Ты Алик, до Абу-Хасана ты пока не дорос. — ядовито заметил Раджид. На нём была старая накидка, которая потёрлась на рукавах, но довольно сносная: грела в холода, спасала от выжигающего солнца, укрывала от ветра; на ногах были надеты сплетённые сандалии (сия обувь внушала уважение к её носившему, так как считалось, что её обувают только лишь обеспеченные средствами люди); обрывки от штанин, которые когда-то носил некий знатный купец, превратились просто в ужас; короткая стрижка же завершала картину. Правда, если к этому добавить ещё почти чёрный цвет очей, то получалось довольно оригинально.

Спутник же, Али Абу-Хасан, был почти полностью противоположен Раджиду: длинные русые волосы, свалявшиеся местами в лохмотья (это лишь подтверждало о том, что они уже не один день идут по этой дороге, практически без отдыха), лёгкие, но довольно приличного вида, шаровары, которые были ему немного велики; на левой руке был прикреплён метательный кинжал, которым Алик довольно сносно умел пользоваться; на ногах же у Али ничего не было — он шел босиком.

-Добрый ты, однако. — буркнул Алик и надолго умолк, молча передвигая ноги в пыли, которая покрывала дорогу.

Молчание долго не продлилось: его нарушил Алик, потому что ему стало скучно, а скучать он не любил.

-Раджид. — окрикнул он.

-Чего? — откликнулся тот.

-А ты слышал, что в Нижней части города вроде бы ожил мертвец?

-Нет, а почему пошли такие слухи? — спросил Раджид.

-Короче, насколько мне известно…

-Угу, у тебя же везде есть уши. — прервал Али Раджид.

-Ну, чего ты перебиваешь?! — возмутился Алик.

-Ладно, говори дальше, что там такое?

-Короче, насколько мне известно, дело было так. — и Али начал рассказывать Раджиду о том, какие слухи с недавних пор (а точнее — со вчерашнего дня) ходят по городу.

2

Вчера вечером, возле дома сапожника Тома, который в последнее время сидел без работы, проходил житель Верхнего города, забрёдший в Нижний город к своему приятелю. Выпив с приятелем и его женой, мужик этот решил прогуляться по городу, так как звёзды в этот вечер были просто чудесны. Немного петляя пьяной походкой, житель остановился возле стены Томиного дома (справить нужду) как вдруг увидел картину, от которой его хмель улетел тут же — из-за дерева, которое располагалось в тридцати шагах от дома, высунулась человеческая рука! Вытянутая человеческая рука, жаждущая нащупать горло своей жертвы! После руки появилось и само тело — сухое, словно мумия, с выставленными вперёд руками. Шло оно неспешной, качающейся походкой, не торопясь. Увидав пьяного дебошира, зомби развернулось в его направление, и чего-то прохрипев, направилось к нему. Тут-то мужик уже стоять не стал — рванул так, что его не смог бы догнать даже самый скоростной бегун, который был многократно награждён за самую лучшую скорость на соревнованиях по бегу, которые проводились несколько раз в год.

Испуганный только тогда сбросил скорость, когда пробежал уже добрых пятьсот шагов и оставив позади около десятка закоулков Нижнего города. Увидев, что в ста шагах от него светится какая-то вывеска (в Нижнем городе любили привлекать люд вывесками — сие являлось новым изобретением и хорошо привлекало посетителей). Подойдя к ней поближе, он увидел что это не что иное, как харчевня.

Зайдя в неё, он закал себе большую кружку самого крепкого эля и, выпив это всё, познакомился с каким-то бородачом. Разговорившись, беглец рассказал почему он так сильно запыхался и что с ним произошло. Бородач выслушал, покивал, говоря, что мол, всякое бывает.

3

-Видно, кроме бородача историю беглеца услышал ещё кто-то, после чего она попала в уши Лиса, а от него уж её услыхал я. — закончил свою историю Алик. Пока он говорил, они уже подошли ко входу на базар, а именно проходили под аркой входа.

-Да, интересная история. — протянул Раджид.

-А то! А ты какую красотку будешь себе выбирать? — перевёл разговор Алик.

-Длинноногую, с пышными формами, голубоглазую, с длинными чёрными волосами. — ответил Раджид.

-А-а-а, а я обязательно с зелёными глазами…

-Но их же уже как собак нерезаных, зеленоглазых-то! — перебил Али Раджид. Алик только ядовито зыркнул на товарища, промолчав.

-Ну и что, а мне нравятся зеленоглазые! Так вот, она будет зеленоглазая, с не особо длинными, но обязательно светлыми, волосами.

-Понятно. Так, где ты говорил, сегодня наложницы? — спросил Раджид.

-А, да. Пошли, покажу. — ответил Алик и повёл Раджида за собой, лавируя между торговцами и покупателями, некоторых толкая, некоторых обходя. Возмущённые крики раздавались там и тут, но двое друзей этого не замечали.

4

Хоть солнце светило сегодня обильно, базар был полон: и тут и там бродили, таращась по сторонам, различные люди в одеяниях разной степени дохода. Торговцы же заливались птицами — каждому хотелось привлечь к своему товару большее количество покупателей, тем самым, больше заработав.

У одного торговца на прилавке были выложены всяческие украшения — от колец с огромными, завораживающими очи, драгоценными каменьями, до не менее красивых ожерелий, что яркими бликами переливались на солнце. Красивые, большая часть и злата, остальные из каменьев и серебра, тут же лежали и браслеты на руки и ноги — было модно, если на твоей красивой ножке (если ты — женщина, конечно) красовался браслет, которые гипнотизировал взоры простых прохожих, завораживая своей ослепительной красотой.

У другого торговца в изобилии были выложены замшевые и другие ткани, которые, казалось, рассыплются в пыль, ежели ты к ним прикоснешься своею грубою рукою. Разновидных цветов, кои поражали воображение, переливались тут же на солнце, радуя очи обычных покупателей, даже если они и не покупали сии ткани. Женщины так и вились возле прилавка торговца с тканями — они просто млели от бархатности тканей и в особенности от шелка! Только и слышалось — ах, да ох, какие ткани!

После того, как наши герои, жаждущие обладать новенькими наложницами, минули сего “замшевого”, как выразился Раджид, торговца, Алик схватил его за руку и потянул за собой.

-Пошли, вон наложницы! Смотри, какие красотки! — с этими словами Али куда-то тянул Раджида. Я говорю “куда-то”, потому как сам Раджид и понятия не имел, куда его тащат, а из-за потных спин покупателей базара видно было плохо.

Но вот они миновали двух рослых детин, которые своими спинами зарывали весь обзор (да к тому же и воняло от них прилично, словно от обгадившейся собаки), и тут-то Раджид увидел наложниц: стоящие на помосте, высотой около четырёх локтей, да под лёгким навесом, через который не проникали лучи солнца. На помосте стояли три красавицы, каждая красива по-своему. У первой цвет кожи был темноват, но это не мешало ей быть похожей в одночасье на дикую пантеру — из-за цвета кожи и зелёных глаз — и ласковую кошку — из-за грациозности и упругости тела. Рядом с пантерой стояла вторая представительница услаждений. В отличие от предыдущей красавицы, у этой были очень длинные волосы, золотистым водопадом рассыпавшиеся по плечам и спине. Из-за длинны волос ей не нужна была никакая одежда, которая могла бы прикрыть завораживающие глаз окружности. На бедре же была тоненькая полоска ткани, еле-еле прикрывавшая то самое место. Но самое поразительное, это были глаза красавицы — они были чёрного, исключительно чёрного цвета!

Но самое чудесное произведение мужчины и женщины было впереди. Возле златовласки стояла последняя, самая красивая, наложница. Если бы не кандалы, прикованные к её нежной и бархатной ножке, то можно было б с уверенностью сказать, что перед тобою стоит какая-нибудь императрица, или, на худой конец, принцесса. Волосы, длиной своей достигавшие плеч красавицы, пылали ярким огненно-рыжим цветом, завораживая редкостью сего цвета. Ходили легенды, что где-то очень далеко есть место, где люди все рыжие, но здесь рыжие волосы были очень большой редкостью (а также то, что обладательницы огненных волос были невероятно страстны в любви). Вдобавок ко всему у принцессы была ещё одна редкая черта — у неё глаза были разных цветов: один был зелёным, а второй отдавал чистой синевой неба. Округлые чаши, только подчёркивали то, что в них находилось, ещё больше приковывая этим взоры восхищённых мужчин. Набедренная повязка скрывала не только то, что так хотелось увидеть спереди, но и то, что находилось сзади. Ножки, гладкие во всех отношениях, были настолько ровными, что по ним можно было чертить прямые линии. Взор принцессы был надменным, но сие обстоятельство только добавляло прелести в общую картину.

-Наверное, я всё-таки возьму огненную… — пробормотал Раджид.

-Чего? — не расслышал Абу-Хасан.

-Я говорю, что наверное я возьму вот эту — с огненными волосами. — повторил Раджид.

-Н-да, у тебя губа не дура. — присвистнул Абу-Хасан.

-Интересно, сколько он за неё хочет? — спросил, скорее у себя чем у кого-то, Раджид.

-А тебе ли не всё равно? — удивился Али. Раджид был довольно состоятельным человеком и мог позволить себе потратить около сотни золотых просто на ерунду.

-Просто интересно, на сколько сильно человек потерял совесть. — усмехнулся Раджид.

5

Торговец распинался, словно факир — толпа следила за каждым его словом, внимала каждому звуку. Раджиду стоило немалых трудов протиснуться к голосившему торговцу, и перекричать его самого. Как только тот немного успокоился, Раджид воспользовался моментом и взобрался на помост. Само его действие привлекло внимание. Абу-Хасан тоже залез на помост и стал ходить рассматривать наложниц. Чуть ли не лапал их. Увидав, что тот чуть ли не лапает его товар, торговец аж подпрыгнул от возмущения.

-Ты чего творишь?!

-Товар смотрю. — невозмутимо ответил Али.

-Вот купи, а потом можешь делать с ней, что захочешь — хоть шакалам скормить!

-Да не кричи ты. — осадил Раджид раскричавшегося торговца.

-Но ведь он…

-Не трогает он их, смотрит только. — успокоил Раджид торговца. А наложницы вполне нормально реагировали, даже глазки строили, чтобы ты выбрал именно её, а не соперницу. Так как был один интересный закон рынка наложниц — если наложницу продали, то от суммы вырученного ей лично выделялась одна треть этой самой суммы.

6

-Скажи, и сколько же ты хочешь за эту красавицу? — спросил Раджид, указывая на рыжую.

-Ну, учитывая то, что она из очень дальних краёв, плюс редкость цвета волос…

-Короче, ты сильно много разговариваешь. — оборвал торговца Раджид.

-Ну… в общем, пять золотых. — ответил торговец, уверенный в том, что его цена умалена.

-Сколько? — опешил Раджид.

-Пять золотых. — пролепетал перепуганный торговец.

-Да ей красная цена один золотой! — возмутился Раджид. — Я даю за неё два золотых, и то — это за то, что она мне понравилась и за её красоту.

-Но… — начал было торговец, однако, увидев стальной блеск в глазах покупателя, передумал. Он всё равно был в выигрыше, так как взял эту красотку всего за тридцать серебра. А полтора золотых тоже играли свою роль.

-Так как? Договорились?

-Ладно, господин, но только для вас и только её, остальных я не уступлю.

-Да? И сколько тогда стоит эта? — спросил Абу-Хасан, указывая на девушку с золотистыми локонами.

-Ну, учитывая цвет волос, красоту тела и грац…

-Короче, философ. — перебил торговца Али.

-Она стоит четыре золотые монеты. И не надо говорить, что сильно дорого, я всё равно не уступлю. — добавил торгаш тут же, увидев, что Али открыл рот от возмущения.

-Ладно, перестаньте, мы их берём. — махнул рукой Раджид, отсчитал шесть золотых и гроздь медяков, всучил их торговцу, у которого от такого количества денег просто загорелись глаза; забрал наложниц и, усмехаясь, ушел вместе с Абу-Хасаном. Так они, нежданно-негаданно, стали обладателями новых наложниц.

7

По городу, медленно, но размеренно, двигался человек. По виду он был чужаком — широкие одежды, более походившие на платья красавиц, которые любили покрасоваться перед мужиками, ниспадали до пола, скрывая обувь; высокий воротник придавал чужаку схожесть с вампиром — во всяком случае, он походил на тех вампиров, о которых рассказывали в преданиях — а длинные волосы, отсвечивающие белизной, выдавали в нём старого человека.

А в городе, где все всех знают, не особо любит чужаков. Вот и сейчас, один из тех, кого в особых называли кругах называли Ловкой Тенью, решил проучить того, кто просто так вот взял и вошел в их город. Пристроившись сзади, он незаметно шагал в ногу с седовласым. И вот, в тот самый подходящий момент, (во всяком случае Ловкой Тени он показался таким) вор и убийца (а Ловкая Тень был именно таким человеком) молниеносно выхватил кинжал и ударил в шею незнакомца. То, что произошло потом, поразило всех, кто сие увидал, и потом многие зимы люди передавали действие этого дня друг другу.

Когда рука с кинжалом только поднялась на уровень плеча, незнакомец уже повернулся к вору лицом, а мгновением позже (когда рука поднялась чуть выше) он оттолкнул убийцу от себя и вскинул руку. В тот же миг из неё полыхнуло огненной молнией и от того, кто только что был вором и был известен как Ловкая Тень, остался только обгоревший труп, от которого всё ещё поднимался дымок.

А Тор, ибо это был именно он, развернулся и тем же шагом, с невозмутимым выражением на лице

(словно только что он просто чихнул, а не уничтожил молнией из своей руки быстрого вора, который собирался перерезать ему глотку)

пошел дальше. Казалось, он не слышал фраз, которые произносили люди, увидавшее сие действо.

-Маг!

-Колдун!

-Он стреляется молниями!

-Невероятно!

-Нужно доложить правителю…

-Чародей пожаловал!

-Обалдеть можно…

Да и многие другие фразы, которые слетали с губ людей, кои пока что пребывали в шоке от увиденного — не каждый день видишь живого Мага! — они могли только говорить.

Весть о том, что в город прибыл Маг, разнеслась быстрее ветра — Тор ещё не успел пройти и трёхсот шагов

(правда, шел он медленно),

а правитель Объединённого Города Клавиус уже знал о том, что в его владения заявился Маг. Клавиус правил уже более трёх зим, и народу нравилось его правление. Просто другой тиран сдирал бы с них в три раза дороже, а Клавиус брал дополнительную дань только тогда, когда ему было особенно нужно — то есть тогда, когда к нему приезжали его старинные друзья, коих у Клавиуса было немного: шестеро или семеро человек. Вот и сейчас, сидя на своём троне, правитель мыслил (это если по возвышенному говорить), закрыв свои ясны очи. Если говорить простым, обывательским языком, то Клавиус просто-напросто спал.

Когда в тронный зал забежал запыхавшейся человек, в котором не без труда

(потому как он был в пыли и потный до такой степени, что пот с него струился, словно с промокшего шакала)

можно было узнать главного советника Клавиуса Ника, которого за глаза прозвали Большим Носом, так как нос у него и впрямь был длинноват, правитель как раз пребывал во сне, приятно развалившись на троне.

-Повелитель… — несмело произнёс Ник, смиренно остановившись подле трона и дожидаясь ответа. Так как ответа не последовало, Ник ещё раз позвал, теперь уже немного повысив голос:

-Повелитель. — реакция осталась та же, то есть нулевая. Странно, подумал Ник. Немного подождав, он снова предпринял попытку.

-Повелитель! — на этот раз глаза Клавиуса дёрнулись, а после и совсем открылись. Окинув Ника взором, который не предвещал ничего хорошего, Клавиус проскрипел первые слова диалога:

-Чего тебе?

-Повелитель… — проговорил Ник, поняв, что если он скажет хоть одно неверное слово, ему конец.

-Как смел ты, о червь, побеспокоить меня?!

-Но повелитель, в город явился колдун.

-Мне плевать, кто там явился в город, — отрезал правитель, но видимо слова Ника сразу не дошли до него, так как через несколько мгновений очи раскрылись от удивления и Клавиус переспросил.

-Кто явился?

-Колдун, мой повелитель.

-Где он?

-В Верхнем городе, его видела толпа зевак… — договорить ему Клавиус не дал.

-И что с того? Как проявилось, что он колдун — у него это было начертано на лбу?!

-Нет, мой господин, на него пытался напасть Ловкая Тень, но тот его превратил в горсть пепла! Раз — и он запылал, словно факел, вот что говорят!

-И ты предлагаешь верить всему, что говорят зеваки? — вскинул бровь Клавиус.

-Но… мой господин, если это правда, то можно попробовать уговорить этого чародея, дабы он стал нашим… э-э-э, вашим дворцовым колдуном. Иметь у себя в подчинении колдуна — весомая сила. — ответил Ник. За такие вот речи Клавиус и сделал Ника своим главным советником.

-А это хорошая идея. Если этот человек, будь он хоть демоном, существует, приведи его, только не силой, ко мне — я хочу с ним потолковать.

-Слушаюсь, о повелитель! — ответствовал Ник и пулей вылетел из тронного зала.

8

Тор неторопливой походкой продвигался по городу, как вдруг заметил вдали облачко пыли, кое приближалось — явно кто-то бежал в его направлении. Вглядевшись повнимательнее, Тор узрел, что это бежит некий представитель тех людишек, которые крутятся подле трона и вообще, вокруг правителей. Одежды его были настолько запылены, что бегущий походил скорее всего на какого-нибудь попрошайку, а не советника правителя. Длинноватые волосы, свалявшиеся клоком от пота придавали бегущему ещё более смешной вид. Пока Тор неторопливо шел, рассматривая человека, который бежал из последних сил, последний подбежал и, остановившись и тяжело дыша, обратился к нему. Это было столь необычно

(никто ещё с ним никогда не заговаривал, так как он постоянно сидел в своей Обители),

что Тор остановился и с интересом воззрился на человека.

-Прошу простить мою назойливость, почтеннейший, но твой вид говорит о том, что ты из дальних краёв.

-Ну, допустим, ты прав, на счёт краёв-то, а сам-то ты кто такой, и почему ты прерываешь мою мирную прогулку? — ответил Тор, в конце тирады задав вполне логичный вопрос.

-Прошу меня простить ещё раз, но… ты колдун.

-Хм, может быть. — просто ответил Тор.

-То есть как это — может быть? — опешил Ник, он никак не ожидал такого ответа.

-Ну, по моим наблюдениям я немного только умею колдовать, только для защиты.

-Ничего себе! Это ж как — бить в человека молниями — это только для защиты? — второй раз опешил Ник.

-По мне, так это так — пустяки. — проговорил Тор.

-Пустяки… — от удивления выдохнул советник.

-Скажи, а из-за чего ты так летел ко мне на встречу? Неужели для того только, чтобы поговорить? — спросил колдун.

-А, не, не только. Меня наш правитель послал…

-Оно и видно. — прервал Тор говорившего.

-…чтобы я попросил тебя прийти к нему, поведать, что же происходит за окрестностями нашего города. — как ни в чём не бывало закончил Ник, словно его и не прерывали вовсе.

-Что ж, коль просит, тем более правитель, почему же не поговорить с человеком… Если он конечно хороший человек. — добавил Тор после некого раздумья.

-Хороший! — заверил его Ник.

-Тогда пошли. — поставил точку в разговоре Тор, после чего они прошествовали ко дворцу Клавиуса.

-Хм, не особо величественно, но тоже впечатляет. — проронил колдун.

-Что? — переспросил Ник, так как находился мыслями где-то далеко отсюда.

-Я говорю — скромненько, но со вкусом. — пояснил Тор.

-А, да. — кивнул Ник и тут его прорвало.

-Просто Клавиус не видит особого смысла в том, чтобы сдирать с населения три шкуры дани. Зачем? Пусть лучше народ будет его любить и готов будет грудью сдерживать неприятельские колья, чем ненавидеть. Правда, при такой стратегии денег меньше в казну поступает. Но, правда, не намного меньше — так-то дань платят все, а если б народ ненавидел правителя, то отнюдь не все платили бы эту самую дань. Не так ли? Так…

Пока Ник говорил, Тор внимательно осматривал дворец. Башни, больше всего похожие на шпили, окружали его по периметру, не давая неприятелю ни единой возможности напасть незаметно. Резьба, украшавшая абсолютно все стены Дворца, имела местами довольно причудливую форму, которая порой аж дух захватывала — настолько оно было мастерски сделано. Врата, которые сейчас были заперты, были расписаны золотом, да так, что просто очи слепило. И вдобавок ко всему поражали и вселяли уважение массивные стены Дворца — такие сразу и тараном не прошибёшь, я уже молчу об обычной осаде.

Пока Тор осматривал дворец, а Ник говорил, они и сами не заметили, как оказались почти у самих Врат. Ник долго не церемонился, а подошел и постучал в эти самые Врата за специально для этого сделанное массивное кольцо. Гул разнёсся приличный, у Тора даже уши заложило. Скривившись, он сверкнул очами. Для чего, правда, было неясно. После некоторого молчания из-за стены послышался окрик:

-Кто там?!

-Свои!

-Свои дома валяются! Кто идёт? — где-то высоко, на уровне трети высоты Врат находился дозорный, который смотрел за Вратами. Он должен был наблюдать за ними чрез маленькое отверстие, но делать ему было просто лень, и он, развалившись на своём месте, попросту лежал.

-Открывай, а то тебе не поздоровиться! — повысил голос Ник.

-А кто это мне говорит? — насмешливо ответил дозорный.

-Это говорю я — Ник, главный советник самого Клавиуса Благородного! Отпирай быстро, сын шакала!

-Ой, простите меня, господин главный советник! Я вас сразу и не признал. Входите! — за воротами что-то загрохотало, и они медленно отворились, словно рот некоего здорового и неимоверно-древнего чудища.

-Входите.

-Посторонись, прыщ собаки. Прошу вас, э-э-э… — замялся Ник.

-Тор, зови меня просто Тором, без всяких величественных обращений, хорошо? — увидев искру недоверия в глазах Ника, Тор добавил чуть строже. — Я тебе приказываю!

-Хорошо, как скажешь. Пошли?

-Идём. Веди меня к своему правителю. — покорно кивнул колдун. И Ник, сияющий от того, что привёл-таки этого могучего колдуна к Клавиусу, повел Тора в тронный зал.

9

-Мой повелитель, я привел этого человека. — проговорил Ник, как только они вошли в тронный зал.

-Так ты и есть тот самый колдун? — спросил Клавиус, воззрившись на Тора.

-Нет. — просто ответил тот.

-То есть как это? — теперь уже опешил Клавиус.

-Вот так. Я не считаю себя колдуном.

-А кто же ты? — спросил, усмехнувшись, Клавиус.

-Отшельник. — молвил Тор.

-А сие не одно и тоже? — удивился правитель.

-Нет. Чего, собственно хотел? — спросил Тор, начало клонить в сон от этого разговора.

-Я хотел, чтобы ты… как тебя зовут?

-Тор.

-Так вот, я хотел, чтобы ты стал моим придворным волшебником.

-Нет. — ответил Тор.

-Что нет? — переспросил Клавиус.

-Не хочу. — пояснил Тор.

-Почему?

-Просто не хочу и всё. Если стать дворцовым колдуном — а именно им ты хочешь меня сделать — то придется за что-либо отвечать, а это значит — кому-то повиноваться. Я не привык кому-либо подчиняться. Я свободный. Так ни меня, но я пойду.

-Тогда хотя бы переночуй, завтра пойдешь. — предложил Клавиус.

-Ну...

-Оставайся. — настаивал правитель.

-Ладно так и быть, уговорил.

-Эй, Ник, проведи волшебника

(при слове волшебник Тор поморщился)

в его опочивальни. Ты меня понял.

-Слушаюсь! — вытянулся в струну Ник.

-Пойдем. — обратился он и повел колдуна в его опочивальни, которые Клавиус предоставил Тору на эту ночь.

10

Джон решил залезть в этот дом — очень уж богато тот был обставлен — ковры ручной работы, картины дорогие, статуэтки из золота и серебра, и всё такое прочее. Причем, это всё создавало впечатление, что ты находишься в доме некоего восточного монарха, или хана, так все это было расставлено.

Присмотревшись вчера к дому — для этого ему пришлось попроситься в этот дом воды испить — Джон решил его обворовать. Так как вор не мог просчитать всё, посему, когда он залез в дом через открытое окно, то заметил, что в доме кто-то есть: фигура старика, сидящая за столом, уронив на него голову, оживляла комнату. Решив, что хозяин спит — ибо этот старик и был именно хозяином дома — Джон стал аккуратно шарить по дому, начав с самой дальней комнаты.

Чего только там не было — и статуэтки маленького размера, вылитые из золота и усеянные драгоценными камнями; и золотые украшения, развешенные на стенах в виде украшения; и даже коллекция оружия, которое было только лишь ручной работы и гравировки, так как почти половина из этого самого оружия было выделано драгоценными камнями.

Он уже нагрёб разных камней и золотых украшений, напихав их по карманам, и даже в сумку наложил. Только уже собрался было идти восвояси, как его свалил удар по голове. в глазах заплясали искры, земля качнулась и он со стоном упал на пол.

За ним стоял старик с огромным золотым подсвечником в руке. Так как он не спал, то Джону не повезло, ибо он не учел того, что старик мог просто притвориться спящим, для того, что бы поймать вора, так как Джон еще вчера показался хозяину подозрительным.

11

Очнулся Джон в кандалах в каком-то маленьком помещении, на окнах которого, тем не менее, не было решеток. Только он поднял голову, как сзади прогремел голос:

-О, очухался.

-Зачитаем ему его приговор сразу, или потом? — спросил второй голос.

-Сразу. — пробасил первый.

-Эй, ты! — обладатель голоса обошел стул, к которому был привязан заключенный и предстал пред очами Джона. По телосложению судья был довольно крупен телом, широк в плечах и огромен глазами.

-Ты что, немой? — спросил второй представитель закона. Джон молчал, тесно стиснув зубы.

-Как тебя звать? — спросил рослый судья. В ответ только лишь угрожающее молчание.

-Отвечать! — возопил второй судья.

-Не кричи, Одис. Скажи мне, как тебя зовут? — обратился судья к пленнику, цыкнув перед этим на разоравшегося напарника.

-Джон.

-Прозвище есть? — спросил судья.

-Есть.

-Какое?

-Ловкая Рука.

-Угу, хорошо. Значит, так, ты — Джон, Ловкая Рука, обвиняешься в воровстве и убийстве и приговор тебе смертная казнь. — спокойным голосом, словно читая книгу, проговорил судья.

-Что?! Я никого не убивал! — дёрнулся Джон, но привязан он был крепко и его попытка к чему не привела.

-Не дёргайся. — поморщился судья.

-Но… я никого не убивал. — выдохнул Джон, глаза его сверкали злобой от беспомощности.

-Да? Неужели? Ты что, не знаешь, что Дзен Ю, хозяин дома, куда ты забрался воровать, был найден мёртвым. Получается, что ты его ударил, но он из последних сил оглушил тебя, благодаря чему мы тебя поймали.

-Я не убивал…

-Ага, а кто же тогда раскроил ему череп? Учитывая то, что двери были заперты изнутри, а кроме тебя в доме больше никого не было, выходит, что убить его мог только ты. — размеренным тоном проговорил судья.

-Это не я… — голова Джона упала на грудь, он просто не мог поверить в то, что ему говорят о убийстве, о он не совершал.

-Ладно, хватит разглагольствовать. Эй! — крикнул Одис, и в комнату вошли двое здоровых охранника.

-Отведите его в темницу. — приказал судья.

-Пошли. — охранники отвязали путы, которыми был привязан Джон и, заломив тому руки, повели в темницу.

-Я никого не убивал… — почти шепотом проговорил Джон, но никто не слышал, и не хотел слышать. Его пли в темницу, где он должен был ждать своего смертного часа.

12

Клавиус только собрался ложиться спать, уже даже разделся до нижнего белья и хотел ложиться в кровать, как за его спиною раздался голос:

-Прошу меня простить, но у меня к тебе неотложное дело. — от неожиданности Клавиус аж вздрогнул. Повернув голову, он увидел, что в дверях стоит Тор.

-Что за дело? — казалось, правителя нисколько не смутило то, что он предстал пред незнакомым человеком в неглиже.

-У тебя в темнице сидит человек, Джон Ловкая Рука, осужденный за убийство и воровство.

-Да, есть такое… — удивленно проговорил Клавиус.

-Вот, но я считаю, что обычное отрубание головы уже всем приелось, а наказать надо так, чтобы это запомнилось надолго, и потом никто не повторял такого рода злодеяния. — уверенным голосом произнес Тор.

-Хм, а это интересно. — согласился, немного подумав, Клавиус.

-Что я собственно предлагаю.

-Что же? — поинтересовался Клавиус.

-Я заберу с собой, а обставим это так, словно он теперь вечно будет скитаться.

-Но… — начал было правитель, но Тор его перебил.

-Я буду всегда его видеть, и он никогда ничего не совершит… плохого.

-Ну… ладно, делай, как знаешь, ты всё-таки колдун, и знаешь больше, чем я. — всё же согласился Клавиус. На том и порешили — прямо перед казнью он, Клавиус, объявит вора свободным от смертной казни, но обреченным на вечное скитание.

13

Склонённая на грудь голова Джона даже не шевелилась. Ровное и размеренное дыхание со свистом вырывалось из приоткрытого рта. Его взгляд был таким яростным, что если бы он мог материализоваться в демона, то сам Дьявол умер бы от ужаса пред его видом!

Джон сидел и смотрел в одну точку.

Ему не спалось потому, что на рассвете должны были казнить. И потому он сидел и смотрел, застыв, словно статуя, на каменном полу.

Много прошло времени, прежде чем он услышал звук шагов. Вздрогнув, как от удара кинжалом, Джон стал всматриваться в дверную решетку. Но вместо палача в чёрных перчатках, к нему вошел… священник в чёрном одеянии. Сплюнув на пол от бушующей в нём ярости, вор снова уселся на пол, сцепив колени руками. Священник же подошел и, осенив сидящего святым крестом, стал говорить вкрадчивым голосом:

-Позволь отпустить тебе грехи, сын мой. Хоть ты и заблудился во Тьме, Господь с радостью примет тебя, если ты раскаешься и будешь молиться за свою грешную душу! Господь никого не оставит в беде, ибо нет благороднее и чище сердца, нежели у Него! Ибо каждый, созданный по образу и подобию Божьему, должен иметь надежду быть прощенным. Ведь нет ничего лучше, чем вознестись в Небеса, к величайшему Отцу нашему, Господу! Ибо нет прекраснее — освободиться от скверны в своей душе и выгнать из неё всех демонов, что гложут её. Не спеши отказываться, сын мой, от протянутой тебе соломинки! Подумай. Хорошенько подумай и молись за свою грешную и заблудшую душу! И, возможно, Господь услышит твои мольбы и смилостивится над твоею душою. Подумай, сын мой. — после этих слов служитель церкви замолк. Джон поднял на святошу тяжелый взгляд своих, почерневших от ярости, глаз. И когда он отвечал, то слова, произнесённые им, стегали воздух, словно удары бича:

-Твой Господь, козёл смердячий, мне до одного места! Засунь его себе в задницу! Если он такой всемогущий, как ты говоришь, почему на улицах так много бедных, больных и голодных?! По-моему, Дьявол и тот лучше! Да, он требует за свои дары твою душу! Пусть! Я с радостью отдал бы ему свою, если бы он предложил мне радостную и безответственную жизнь. Жизнь, полную сладостных приятных мелочей и моментов. Я бы с радостью продал бы свою душу этому Падшему Ангелу! А что твой Боженька?! Те, кто верует в Его силы, почему-то всегда нищие, в оборванных одеждах, без гроша в кармане. Единственное, что у них есть, это их, поистине фанатическая Вера в вашего Бога! Я в него не верю! Так что вали отсюда, отродье Святого Креста! И не требуется мне отпущение твоих чёртовых грехов! И не стоит тыкать в меня своим потным и вонючим крестом! Засунь его себе в задницу и поверни там три раза, после чего можешь молиться своему Господу, гори он адским пламенем! А теперь оставь меня, божественная скотина! — и Джон смачно плюнул на крест, которым священник не переставал осенять себя и узника, пытаясь таким образом изгнать демонов из его души. После того, как вор плюнул на распятие, зрачки у представителя церкви расширились от ужасного богохульства. Он весь затрясся и, осенив себя святым крестом, поспешно вышел из клетки, шурша своим одеянием.

Хлопнувшая дверь возвестила о том, что священник ушел. Шумно выдохнув воздух через рот, вор снова уселся на пол, в ту же самую позу, в которой пребывал до прихода святоши. Однако, на душе у него стало намного легче. Наверное, от того, что он высказал всё этому святому ублюдку. Наверное…

Джон сидел, хмуро уставившись в стену своего холодного и сырого убежища. И вдруг на сей стене мелькнуло что-то. Какой-то луч. Луч скользнул снова… и снова! Спустя несколько мгновений на стене переливалось и горело маленькое солнце! Вор глядел на сие горящие Чудо во все глаза. Но как?! Этого же не может быть?! Просто не может быть! Словно завороженный, смотрел он на белый, испускающий некий Свет и переливающийся мощью и силою, шар, продолжавший гореть. Вор так увлёкся созерцанием чуда, что только в последний момент услышал гулкие и тяжелые шаги. Спустя пару мгновений лязг ключей возвестил о том, что кто-то пришел за ним. И этот кто-то был не кем иным, как самим палачом. Вор сразу узнал его, как только тот вошел. Чёрные, кожаные перчатки на руках, грубые кожаные шаровары. Чёрная маска закрывала всю голову и шею, оставив лишь прорезь для глаз. На крупное, мускулистое тело была надета грубая чёрно-красная безрукавка. Когда Джон рассмотрел безрукавку палача в пульсирующем свете шара у стены, то даже у него спина покрылась холодным потом и волосы встали дыбом! Безрукавка не была двухцветной: то, что казалось грубой красной нашивкой на ней, оказалось не чем иным, как запёкшейся кровью доселе казнённых.

Не сказав ни слова, палач сильно и очень туго руки Джона за спиною и буквально пинками погнал того на эшафот. Дико орущая и галдящая толпа просто взревела, увидев свою жертву. Но вор ничего этого не заметил. Во всяком случае — сразу. Он думал, что самой лучшей наградою за его невыносимо-напряженное ожидание, будут крики ненависти толпы, собравшейся поглазеть на казнь. Да, он умрёт. Да, он испытает все муки Ада, ведь ему дорога заказана только в Ад.

Подойдя к эшафоту, они остановились. Палач хмуро обвёл толпу своим взором и поднял руку вверх, призывая к тишине. Немного погодя, толпа смолкла, уставившись на вора и его судью. И тут палач заговорил, обращаясь либо к толпе, либо вообще в никуда:

-Осуждённый на смертную казнь имеет право сказать свои последние слова! — все взоры тотчас переместились с палача на Джона. Он выступил и только лишь хотел заговорить, как другой более властный голос, прогремел над толпой:

-Казнь отменяется. — этот голос принадлежал Клавиусу. Толпа, словно по команде, повернула головы в сторону голоса — на специальном возвышении, где сидели влиятельные люди, которые присутствовали при казнях, стоял сам Клавиус. После того, как толпа переварила слова, люди загудели.

-Тихо! Я знаю, что за убийство положена смертная казнь, но я думаю, что этот вор слишком легко отделается, если ему просто отрубить голову. Нужно, чтобы он помучился.

-Да! Смерть вору…

-Убийцу повесить!

-Разорвать его пополам!

-Смерть ему! — и многие другие выкрики прорезали воздух.

-ТИХО! — гаркнул Клавиус, и все тотчас же замолкли.

-Я отправлю его в изгнание, его хочет забрать с собой один человек, могущественный волшебник и чародей Тор. Вместо смерти вор получит вечное скитание.

-Да, пусть помучается! — крикнули в толпе.

-Тор, забирай своего пленника. — проговорил Клавиус, и тотчас же после этих слов из толпы вышел человек в широких одеяниях с высоким воротником, длинные белые волосы ниспадали ниже плеч.

-Пойдем. — проговорил он, и Джон послушно поплелся за ним. Толпа зароптала, но никто не смел выказать своё мнение. Ибо за несовпадение своего мнения с мнением Клавиуса грозило смертной казнью.

14

-Так тебя зовут Тор? — спросил Джон немного погодя, когда они уже вышли за стены города и прошли изрядное расстояние.

-Именно. А тебя — Джоном. — ответил старец, словно припечатал.

-Да, Джоном. — зачем-то согласился вор.

-Мерзкое имечко. — выплюнул Тор.

-Но почему? — поразился Джон. Он даже не был удивлён — просто никто доселе не высказывался плохо о его имени, никому до этого не было абсолютно никакого дела.

-Все ваши человеческие имена мерзки и омерзительны. — проговорил Тор.

-Но… ты же тоже человек. — проговорил Джон.

-Нет. — отрывисто ответил Тор.

-Что нет?

-Нет. Я не человек. Я большее — я Маг. — величественно произнес волшебник.

-А что — человек не может быть Магом? — удивился вор.

-Почему же? Он может быть магом, но не Магом. Ибо Маг это тот, кто познал истины магии, познал её сущность, а маг — тот, кто лишь узнал, что существует та самая магия, и научился творить небольшие фокусы. — ответил Маг.

-Интересно ты выразился. Скажи, а почему ты спас меня от топора палача? И главное — зачем ты это сделал? — спросил Джон, пытаясь при этом что-либо рассмотреть в глазах Тора.

-Я спас тебя потому, что ты не винен в смерти того человека, а я не люблю, когда несправедливость главенствует над правдой. — проронил Маг.

-Но… откуда ты знаешь, что я не убивал его? — удивился вор.

-Потому, что убила его магическая тварь, кем-то насланная. — ответил Тор.

-Да? А почему ты так решил? — повторно удивился Джон.

-Потому, что я видел это. Я видел, как некое существо — я не успел рассмотреть его — ворвалась в дом, напала на узкоглазого человека и убила его, после чего пронеслась в комнату и… дальше я не видел. — когда Тор говорил, что именно он видел, Джона пробрал морозец — просто голос колдуна переменился на время рассказа видения, он стал жестким и холодным, словно клинок стали — а по спине пробежали мурашки. В этом голосе Джон уловил крупицу истинного могущества Тора, его силу… нет, Силу, которая жила в нём, питала его мощь.

-То есть, ты хочешь сказать, что ты можешь видеть будущее?

-Ну, это сильно сказано, но… да, иногда, и то, не намного в будущее. Но могу. — подтвердил Тор. Он не любил афишировать своё могущество.

-А куда ты ведёшь меня? — спросил Джон.

-Нужно мне в одно место. А ты будешь со мной, своего рода, будешь моими глазами и ушами. А то я иногда недослышу многих вещей.

-А, понятно. — кивнул вор и замолчал, дальше они шли молча, каждый думал о своих делах.