— Привет. — Я был удивлен. Всё-таки Катя не звонила мне уже больше года! — Как ты? Что-то случилось?

В телефонной трубке зависла пауза.

— Да нет, ничего. Просто выдался свободный вечер, и я вот подумала — почему бы нам с тобой не встретится? Погуляем немного, съедим картошки в «McDonald’s»? Что скажешь?

От удивления я сел прямо на пол.

— Почему бы и нет, у меня сегодня тоже свободный вечер. — Я с трудом поднялся. — Где встретимся?

— Я за тобой заеду.

— В смысле, заедешь? У тебя что, личный водитель? — Не понял я. Дело в том, что Кати, насколько я помнил, еще было только 16 — соответственно, сдать на права она не могла.

— Всё увидишь. Жди. — Таинственно пообещала девушка и положила трубку.

Я удивленно посмотрел на телефон в своей руке. Странно. Очень странно. С Катей я расстался еще год назад, мне тогда было 19. Расставались мы с ней тяжело — она кричала, рыдала, постоянно скидывала мне на телефон сообщения типа «А ведь я тебя любила…» и «Как ты мог…» и так далее. Мне даже пришлось сменить телефонный номер. Но всё-таки ампутация наших чувств прошла успешно — мы, как я думал, благополучно разошлись. И тут вдруг звонок!

Я стал измерять шагами небольшую комнату. Я, будучи студентом Белорусского Государственного Университета, жил в общежитии и эту свою комнату делил еще с одним парнем, Антоном который в данный момент где-то праздно шатался. Итак, вновь присев на пол я решил всё хорошенько обдумать. На сегодняшний вечер у меня не было запланировано никаких важных дел кроме диалога с бутылкой пива и просмотра одной тридцать восьмой финала Лиги Чемпионов. Короче, свободный вечер. Но зачем вдруг я понадобился Кати? Может, она просто перебирала номера в телефонной книжке и наткнулась на меня? Решила позвонить, встретится. Наверняка так и было. Хотя… Возможно она хочет завести меня в какую-небудь подворотню, брызнуть в лицо перцовым баллончиком, изнасиловать и отобрать позолоченные часы «Луч», которые мне достались от дедушки? Усмехнувшись, я подошел к потертому платяному шкафу с покосившейся дверцей и открыл его. Оттуда на меня уныло смотрели помятые вещи. Я стал перебирать нашу общую с Антоном одежду. Она почти полностью была скуплена на распродаже в «Tom Tailor». Выбрав мало-мальски приличные брюки и свитер, я оделся. Причесался. Побрызгался туалетной водой. Положил в карман джинсов кошелек (к сожалению, почти пустой). И отчалил.

Когда я вышел из корпуса общежития и присел на лавочку, то сразу услышал где-то неподалеку нарастающий рев мотора. Я повернул голову, и глаза мне обжег ослепительно белый галогенный свет. Рев мотора заглох. Я приставил ладонью ко лбу козырьком и нахмурился, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь пелену яркого света. Наконец, раздался какой-то металлический щелчок и свет погас. В глазах у меня танцевали какие-то желтые круги. Но они не помешали мне разглядеть новенький красный скутер и высокую женскую фигуру, что пристроилась на спине машины и мужественно держала руль. Ее лицо прикрывало матово-черное забрало шлема. Я мысленно оценил фигуру (10 баллов по шкале Рихтера) и дружелюбно улыбнувшись, сказал:

— Привет, прекрасный мотоциклист! Как дела?

Девушка отпустила руль, и сняла шлем. Я охнул — это была Катя! Её лицо стало еще красивее, чем год назад! На мгновение я утонул в её глазах — таких любимых, глубоких… Но я отдернул себя. Всё в прошлом.

— Привет! — Она улыбнулась мне. Радостно и открыто. — Чего ты замер? Не узнал?

— Узнал, конечно. Классный скутер, где взяла? — Опомнился я, поднимаясь. — Он выдержит нас двоих?

— Мне его родители подарили. Конечно, выдержит, даже не переживай. Садись, поехали.

С некоторым замешательством я устроился на скутере за спиной Кати.

— Обхвати меня за талию. — Я не шевельнулся. — Нет, если не хочешь, можешь не обхватывать. Но трупам не выплачивают медицинскую страховку, предупреждаю.

— Убедила. — Я обнял ее за мягкий и нежный живот. — Куда поедем?

— Сначала заедем в «McDonald’s» и купим картошки, как договаривались. А потом посмотрим. Готов?

— Нет. — Я раньше никогда не ездил на таком вот транспорте и поэтому ощущал в коленях легкую дрожь. — Я свалюсь.

— Держись крепче. — Она опустила забрало и нажала ногой на какую-то педаль.

Скутер тронулся. У меня захватило дух! Скутер сначала ехал со скоростью бега человека, а потом вдруг стал разгоняться, разгонятся!.. Еще немного и мы выехали на оживленную дорогу — это было что-то! Реальность текла перед моими глазами, она превратилась в золотое и белое месиво — подвижное, словно ртуть. Захватывало дыхание, было тяжело думать. Я и опомниться не успел, как скутер развернулся и затормозил.

— Почему мы остановились? — Удивился я.

— Понравилось? — Катя подняла стекло, и, повернув ко мне голову, улыбнулась.

— Очень. Так почему остановились?

— Ну, так приехали ведь. Это «Мак».

И точно, у меня совсем из головы вылетело что «McDonald’s» находится буквально в километре от нашего общежития.

— Посиди здесь, я пойду. Тебе чего взять?

— Картошки, колы, куриных крылышек и фишмак. — Я достал было кошелек, но Катя уже исчезла.

Я вдруг почувствовал себя счастливым как никогда. Мне захотелось вдруг, чтобы этот вечер никогда не закончился. Мои ладони все еще помнили какой у Кати нежный живот. Но нет. У меня есть девушка, Маша, она умная, красивая, понимает меня с полуслова и я никогда не придам её. А с Катей мы вполне можем остаться отличными друзьями и провести вот так вот, как сегодня, еще не один теплый весенний вечер.

Вот пластиковые двери ресторана открылись, и Катя вышла на улицу. Я вновь подивился её красоте. Длинные ровные ноги, лицо без единого изъяна, светлые волосы, невесомо развевающиеся за спиной. В руках она несла два пухлых бумажных пакета с красными буквами «M» — от одного взгляда на них у меня началось обильное слюнотечение. Катя улыбнулась мне и попросила встать. Я послушался. Она нажала на какую-то кнопку и сиденья поднялась, предъявив нашему взору обитый пластиковыми пластинами вакуум. Она положила туда наш ужин и вновь уселась за руль.

— А не остынет? — Разволновался я.

— Нет, там же замкнутое пространство. — Она завела двигатель. — Ну, поехали.

— А куда?

— Сюрприз. — Я не мог видеть её лица, так как она уже опустила забрало, да и сидела спиной ко мне. Но я уверен — сейчас он робко и при этом как-то лукаво улыбается. Той самой лукавой улыбкой, что когда-то сводила меня с ума и заставляла забыть обо всем на свете…

И мы вновь сорвались с места. Ветер дул мне в лицо, и я не чувствовал ничего, совсем ничего, только её спину, аромат ее волос. Мы мчались куда-то, бешено мигали светофоры и фары автомобилей. Я закрыл глаза.

Мы ехали долго, где-то двадцать минут. Все это время я поднимал веки только дважды, когда скутер останавливался на светофорах.

— Куда мы едем? — Спросил я во время очередной остановке, местность здесь была абсолютно незнакомой.

— Увидишь. — Ласково сказала Катя.

И мы снова помчались.

И вот, наконец, мы остановились полностью. Катя заглушила двигатель, я открыл глаза и… выдохнул! Никогда в жизни я не видел ничего более красивого! Как оказалось, мы остановились на очень высоком мосту — от его края и до воды было не меньше пятнадцати метров. Река, что несла свои воды там, внизу, было по-настоящему огромной — в ширину она была не меньше сотни метров. А за ней, далеко-далеко, почти на линии горизонта я увидел Минск. Создавалось впечатление, что город стоит прямо в воде! Тысячи, десятки тысяч золотых огней купались в реке. Многоэтажки подпирали ночное небо, освещаемое полной серебреной луной! Я был настолько поражен увиденным, что не сразу заметил шум у себя за спиной — это десятки машин проезжали по мосту, и от нас их отделял только невысокий побитый бордюр, разрисованный черно-белыми полосами.

— Где мы? — Тихо спросил я, подходя к металлическим перилам, что зияли на самом краю моста.

— Это въезд в город. Еще километр и там — Минск.

— Но он ведь там! — Я махнул рукой прямо.

— Он и там, и там. Минск — большой город. — Усмехнулась Катя. — Давай поедим.

Она извлекла из-под сиденья скутера наш провиант. Мы молчали. Умяв рыбный бутерброд, картошку и колу я молча смотрел вдаль. Вскоре Катя тоже поела. Мы стояли, положив локти на перила и глядя на мегаполис, на сотни огней, на небо и на спокойную темную воду. Мне вдруг стало неловко молчать и поэтому я сказал первое, что пришло в голову:

— Эта река ведь Свислочь, да?

— Ага.

Мы вновь замолчали. Вдруг Катя дотронулась до моего плеча. Я вздрогнул.

— Знаешь… Этот год… Был для меня очень сложным. Каждый новый день был для меня испытанием. Я словно не жила, а доживала. Понимаешь? Я всё, всё время думаю о тебе. Я не могу забыть тебя. Ты для меня всё, понимаешь? Я живу тобой, дышу тобой, я не могу без тебя. Пожалуйста, давай вновь будем вместе? Я на все пойду ради тебя. Не задумываясь отдам свою жизнь… Пожалуйста.

Я был в шоке. Я молчал. Мой язык словно присох к нёбу. Мои ладони взмокли, а колени дрожали. Я чувствовал себя по-настоящему ужасно. Я ненавижу принимать решение — особенно те, которые могут обернуться роковыми. И поэтому я решил выдать целый шквал слов, чтобы хоть как-то смазать смысл своего ответа:

— Понимаешь, Катя… Я люблю тебя, всегда любил… Но… Как человека. Ты — замечательный человек, ты очень много значишь для меня. Но как девушку я люблю другую, пойми…

Пауза. Казалось, даже машины перестали ездить за нашими спинами. Катя побледнела, но не сказала слова. Прошла минута.

— Поехали. — Она резко развернулась и уселась на скутер.

Я машинально собирался ляпнуть что-то вроде «я сам доберусь», но вовремя одумался. Я еще не до конца устроился на сиденье, как Катя вдруг очень резко дала по газу. Так резко, что я всем телом дернулся назад. Скутер сорвался с места и помчался вперед, оставляя за собой едкий дым.

— О Господи! Что ты делаешь?! Мы едем по встречной! — Я в ужасе распахнул глаза и попытался выхватить у Кати руль. Но было слишком поздно. Скутер легко перепрыгнул сквозь полосатый бордюр (вместе с ним прыжок совершили все мои внутренности), столкнулся с оградой-перилами, легко вынес её и…

На мгновение, одно лишь мгновение мы зависли над рекой. Там, на мосту машины тормозили, и люди спешили собраться у ограждения. Я успел глянуть на огни… Огни Минска… В последний раз.

И потом мы полетели вниз. Удар... Всплеск воды…

Взрыв.