Пожалуй. Когда нет смысла возвращаться назад. Когда твоё прошлое, перечёркнутое большим черным крестом, остаётся там — позади. Нет, не крестом…. Оно замалёвано толстой кистью. Небрежно, но тщательно, густыми мазками и толстым слоем. Плотно-плотно, чтобы прошлое не прорвалось в настоящее и в будущее. Так грозовые тучи неумолимо, с жадным и страшным упорством пожирают небо. Последние лучи солнца, судорожно вздрогнув, гаснут…

— Ты уходишь…

— Да, ухожу.

— И тебе нечего сказать?

— Нечего.

— Ты пожалеешь…

— Я? Уже нет.

— Это попытка обмануть меня и себя…

— Ты обманула меня, а теперь обманываешь себя.

— Я не хотела, Олег, выслушай меня…

— Опять обманываешь.

— Ты же не хочешь меня услышать и понять…

— Мне уже всё понятно.

— Ты жесток, Олег!

— Я безразличен.

— Ну и чёрт с тобой!

— Да лучше он…

…Они кричали звёзде. Кричали её звезде: «Привет!!!». Выбрали её звезду в ночи и кричали ей «Привет!!!». Почти охрипли, и потому долгий поцелуй не получался — кашляли…

*

Беспроигрышно.

Только вперёд.

В зеркала заднего вида смотреть не хочется — там осталось вчера. Впереди иначе. Там не будет тебя и боли.

Двенадцать лет спустя я возвращаюсь обратно. Но…. Тогда всё было по-другому. Всё по-другому. Тогда я был молод и горяч. Я ехал автостопом в Большой город испытывать свою судьбу. После внезапной смерти отца от инфаркта вслед за ним тихо ушла и мать. Кроме их могил на кладбище и старого, пустого и холодного дома с заколоченными крест-накрест окнами, меня там больше ничего не держало…

Я теперь стал другим — сильным, богатым, успешным. И только сейчас вдруг нашел время вернуться к могилкам стариков и когда-то родному дому. А бизнес подождёт. Плевать! Я еду домой…

Очередной пост ГАИ, в отличие от других — сонных и безразличных, встретил мою машину полосатым жезлом.

— Старший сержант Потапов. Ваши документы, пожалуйста…

— Пожалуйста.

— Всё в порядке, Олег Леонидович?

— В порядке? У меня? Ну, да, можно и так выразиться…

— Будьте внимательны: впереди на дороге возможен туман. Счастливого пути.

— Спасибо, сержант.

— Старший сержант.

— Что? Простите…

— Старший сержант я.

— Да?… Действительно — старший сержант. Извините.

Дорогу расширили, перекрыли новым асфальтом; отличная разметка, аккуратные обочины. Всё меняется с годами, но пейзаж средней полосы России всегда однообразен. Поля, посадки, поля, посадки…. Однако многочисленные кафешки, заправки и стоянки, появившиеся в последние годы вдоль дорог, теперь явно оживляют скудные впечатления путников.

Одометр показывает почти шестьсот отмотанных километров. При всей моей любви к «Любэ» больше слушать их не могу, а другого ничего в бардачке не нашлось. Приёмник сдох часа три назад и здесь, в степях, лишь шипит. Пора передохнуть перекусить чего, да и прикупить пару новых кассет. Проехав ещё немного, сворачиваю к ближайшему кафе. С дороги щитовой домик казался менее пыльным и блёклым. Ах да, с дороги видна зелёная крыша с крупной, яркой рекламной надписью, она и привлекает внимание. Моют её, что ли?.. Прохрустев щебёнкой на неровном асфальте, выворачиваю машину ближе к входу в кафе и с удовольствием глушу мотор. Тишина снаружи врывается в салон и мне это нравится. Усталость скатывается куда-то вниз, в ноги и я с благодарностью её отпускаю. Над козырьком входа небольшой и блёклый рекламный щит с названием кафе: «Карина». Тонко кольнула мысль: имя Карина всё чаще встречается мне в последнее время. Рядом с названием неплохо прорисованная чашечка кофе на блюдце с лиловыми цветочками. Кажется, я ощутил запах кофе…

— Олег, Каринка всегда мне жутко завидовала…

— И желала твоей смерти!

— Перестань!

— Я не начинал разговор.

— Ты уходишь из своего дома…

— Ия, дом там, где тебя ждут.

— Я всегда тебя жду…

— Ждала.

— Может, мне уйти?..

— Тебе некуда идти.

— А тебе?..

— Тебя это не касается.

— По-твоему, получается, что я гоню тебя…

— Нет. Я сам себя гоню.

— Олег, ты же всё понимаешь…

— Что — всё?

— Я не хотела, чтобы так…

— Хотела Ия, хотела.

— Прости меня, я…

— Пока не могу.

— Пока?.. А позже?

— Вряд ли.

… Его всегда поражало, как легко и даже красиво она управлялась с палочками. Роллы кораллами переливались на белом блюде. Вино закатом лучилось в высоких бокалах. Он читал ей Хайяма, она переставала жевать и впитывала стихи своими черными, бездонными глазами…

*

А бывает ли дорога в одну сторону? Не бывает? Если моя дорога — туда, то для встречных она — оттуда. Но для нас она лишь в одну сторону! Значит, бывает…. Если опустить относительность. Я еду оттуда, где меня больше нет. Лишь пустота. Дыра. Ноль. И каждый последующий километр — это начало пути. Отправная точка — вектор с одним лишь направлением — туда. Обратного вектора для меня больше нет…. Тьфу! Сам себя запутал. Чёртова геометрия! Надо было учиться, а я деньги стоговал. Продавал себя, покупал партнёров. А где деньги, там теряется многое, в первую очередь дружба…. И любви, блин, теперь нет, лишь дыра в душе…

Зал небольшой, столов на десять, уютный и чистый. Стойка бара оформлена в лучших традициях сегодняшней моды. Всё яркое и красивое, плюс витринные зеркала, подсветка. Впечатление изобилия. Искусственные лианы и такая же виноградная лоза не портят уюта, скорее подчёркивают домашнее настроение вкупе с яркими красно-белыми скатертями на столах. Мягкий свет бра над столами, тихий джаз непонятно откуда. Посетителей трое со мной. Двое, по всей видимости, дальнобойщиков молча и размеренно стучат ложками по тарелкам. Привычные ребята, ко многому в дороге привычные. Они всегда в дороге домой, куда бы ни ехали.

— Добрый вечер, — молоденькая официантка — бледная крашеная брюнетка в розовом передничке поверх всего чёрного, подчёркивающего прелести фигурки.

— Здравствуйте. Мне бы перекусить… ну, салатик какой-нибудь, мясо с гарниром…. И кофе крепкий с лимоном можно?

— Конечно, — просто очаровательная улыбка.

— Спасибо, — пытаюсь ответить не менее очаровательно.

— Кофе сразу, или после? — умничка-девочка, мысли читает.

— Сразу. И после.

— Что-то ещё?

— Э-э… Курить у вас можно?

— Да, пожалуйста, вот же пепельница.

— Простите, не заметил.

— Ты вернешься?..

— Нет.

— Когда ты вернёшься, меня здесь тоже не будет…

— Я не вернусь.

— А… квартира?

— Она твоя.

— Моя? Сдурел?

— Нет, просто оставляю.

— Но она же твоя!

— Уже нет. Теперь она твоя — ты же так хотела.

— Олег…

— Документы у Сергея заберёшь.

— Олежка…

— Прекрати, Ийка! Ты опять играешь! Ты же не плачешь!

— За что ты меня так?

— Я не тебя, я себя…

… Она ехала впереди на велосипеде, он бежал за ней босым и крутил кроссовками над головой, делая «страшные глаза» и улюлюкая. Она виляла по дороге, оглядывалась и смеялась звонко, показывая свои ослепительно белые зубки. Платье развевалось на ветру и маки на белом были прекрасны. Много красных маков и её чёрные блестящие глаза …

*

У каждого свои дороги. И неважно, насколько они длинны. Важно, что ты выберешь конечным пунктом. Или это будет та точка отсчёта, которую ты выбрал вчера, или дорога сама подскажет тебе станцию «Вылезай-ка!». Я всегда мечтал: однажды, ткнув в карту карандашом, быстро собраться и рвануть машину туда, куда указал грифель. Что там? Новые люди, новые места…. А ждут ли меня там, сполошного и чудаковатого путешественника, который приехал просто так, лишь для покорения дороги и удовлетворения собственной блажи? А поехать куда-то, чтобы вернуться? Не находил ответа и всегда оставался на месте…

— Ваш кофе…

— Что?..

— Вы кофе просили. Сразу…

— Ах, да, спасибо…

Передо мной на столе чёрный круг крепкого кофе с лёгкой дымкой над ним….

— Это письмо — неправда…

— Неправда.

— Я просто хотела похвастать…

— Не просто.

— Олег, перестань меня дразнить, иначе…

— Иначе что?

— Тебе нравится мучить меня…

— Мучить — это твоя игра!

— Мне ничего не нужно, кроме…

— Тебе нужно всё!

— Мне нужен ты…

— Уже нет. У тебя теперь есть деньги.

— К чертям деньги!..

— Вот и поделись с ними.

… Крем-брюле тает на её тёмных, горячих сосках. Охрой на умбре…. «Белый» танец — дамы приглашают кавалеров. Его язык, словно кисть-флейц, по пастельной палитре. Вперёд, назад… слева направо…

*

Сытый и спокойный, я допиваю вторую чашку кофе. Курить больше не тянет. Зубочисткой я кручу окурки в пепельнице. Уходить не хочется — не отпускает блюз Гарри Мура. Его соло на гитаре и прежде цепляло за душу, а сейчас оно выдавливает тугой ком к горлу. Как бы, брат, не пустить слезу….

Машина снова поедает дорогу, ржавые посадки струятся по обеим её сторонам и тоже исчезают позади. Вечер близится, встречные машины уже включили габариты и светлячками летят на меня. Альбом Гарри Мура я все же выпросил у ребят в придорожном кафе, и теперь блюзы и баллады великого гитариста и певца — мои…

Я не мог ошибиться: на обочине голосует человек. В этих степных прогонах-то?! А, ч-чёрт! Кто ж ещё ему тут остановит? Просигналил, показал поворотником, что вижу его и начинаю тормозить. Впервые за всю дорогу изменил себе и посмотрел в зеркало заднего вида. Голосовавший человек бежит к машине. Я поправил кобуру под курткой, расстегнул кнопку. Так, на всякий пожарный…

— Олег, всё, что произошло — это просто недоразумение!

— Чёрт! Да всё, что нас связывало — недоразумение!

— Не говори так…

— Ты всеми играешь, как куклами.

— Неправда!..

— Слишком часто последнее время звучит это слово. Ах, да! Ты же не знаешь слова «правда»!

— Олег!

— Всё!

— Не уходи, пожалуйста…

— У тебя теперь есть всё. Своя фирма, деньги, хорошая квартира, дорогая машина, куча шмоток. Что ещё тебе от меня надо?

— Тебя…

— Того меня больше нет.

— Олежка, я люблю тебя…

— С самого начала любила? Или только сначала?

— Всегда и сейчас…

— Ложь!

— Нет!

— Ложь! Зачем Карине меня обманывать?

— Олег, ты меня не слышишь! Да, она моя сестра, но это она врёт!..

— А я ей верю.

— Почему ей, а не мне?..

— Не знаю…

…Она порезала палец, нарезая перцы. Стояла бледная и испуганная. Широко раскрытыми глазами, сквозь крупные слёзы, смотрела на свою кровь. Яркие красные капли падали на жёлтые перцы…

*

— Здрассте! Можно к Вам? — девушка? От неожиданности я лишь киваю согласно. — Я уж забоялась, что в ночь останусь. Спасибо Вам — доброму человеку. Поехали?

— А-а…

— Мне туда же. Одна дорога-то.

— Собственно, да…. Одна дорога. Теперь для двоих, — я постепенно справился со смущением, даже улыбнулся.

— Можно закурить? Вы же курите в машине? О-о, «Парламент»! Класс!

— Да, курите, пожалуйста…

Девчонка, а это ни более, ни менее чем девчонка лет пятнадцати-шестнадцати, уже чувствует себя в моей машине как дома. Ясно, что для неё это не проблема. Уверенным движением нажала на лифт пепельницы, заглянула в неё. Увидев там пепел, довольно улыбнулась и ловко прикурила от своей зажигалки, пыхнула дымом.

— А как Вас зовут?

— Олег.

— А отчество?

— Лучше просто — Олег, — вот щебетуха! Она мне нравится. Мелкие, но строгие чертами носик, ротик, глазки. Всё пропорционально и складненько сидит на немного восточном овале лица, легко играет в улыбки с прелестными ямками на щеках.

— А куда Вы едете?

— На юг.

— Отдыхать?

— Просто на юг. Там мой дом и там было счастливое детство…

— А почему один?

— Так случилось… — только успевай отвечать. Этой девчонке вопрос не задашь, пока она сама не позволит. Курит она лихо и красиво, по-взрослому. Даже элегантно. Дым тонкой струйкой деликатно пускает в сторону от меня, а пепел стряхивает одним точным и привычным движением.

— А жена дома осталась?

— Она мне не жена.

— А-а…. А чо с Вами не поехала?..

— Олег, останься…

— Я остался… один.

— Ты просто псих!

— А посуда-то при чём?..

— Ты предатель!

— Оба-на…

— Сволочь!

— И всю жизнь тебе испортил…

— Уходи уже!

— Ну, наконец-то…

… Она танцевала обнажённой. Лёжа. Это она придумала. А он дирижировал, сидя по-турецки на большом обеденном столе среди тарелок со вчерашним ужином. На чёрном шелковом постельном белье тело было ослепительно белым и удивительно красивым. Хотелось писать его на чёрном велюре гибкой упругой кистью густыми белилами, плавными линиями…

*

— А ты куда едешь? — похоже, это мой первый вопрос попутчице.

— К себе.

— Ну, да…

— А Вы?

— От себя.

— От себя не уехать…

— Ты так думаешь?

— Я знаю, — сказала так, что подвергать сомнению её знания показалось бесполезно

— А родители?

— Они ждут. А Вас дома ждут?

— Нет, к сожалению...

— А она? — было ощущение, что мы давно знакомы.

— Нет. Она меня обманула…

— Это не она.

— А кто же?

— Вы сами себя обманули.

— Всё-то ты знаешь!

— Не всё. А про Вас знаю…. А вообще, я фантазёрка и вруша, — и тоненько засмеялась.

— Заметно, — я не мог не поддержать её удивительно сменившегося настроения.

— Нет, Вам нисколечко не вру. Ой! Я уже приехала. Остановите вон там, за развилкой.

— Может подвезти тебя до дома? Уже темно…

— Нет, мне здесь рядом. Меня мама с папой всегда встречают.

Я притормаживаю на обочине за развилкой как раз на границе света придорожных фонарей. Дальше дорога уходит в ночь. Я пытаюсь высмотреть в темноте и шлейфе пыли, поднятой машиной, хоть намёк на жильё, прищуриваюсь.

— Да Вы не беспокойтесь за меня. Я здесь каждую травинку знаю и никого не боюсь.

— Смелая! Ну, тогда пока. Счастливо тебе, попутчица.

Девчонка приоткрыла дверцу, легко поднялась.

— Ой! А я на телефоне Вашем сидела! Здорово! Даже не почувствовала! — и снова тоненько засмеялась.— Вот, возьмите.

— Ну, пока, хохотушка! Привет родителям!

— И Вы привет своей девушке передавайте. Как только вернётесь, так и передайте. Непременно! А лучше позвоните, Олег, она ждёт. Вот ведь телефон!

— От кого привет-то? Как зовут тебя, щебетуха?

— Карина, — и растворилась во тьме…

— Карина, — и растворилась во тьме…

— Карина, — и растворилась во тьме…

Я выхожу из машины и оглядываюсь. Никого и ничего. А где же девчонка?.. Метрах в пяти на обочине что-то белое в тёмной высокой траве. Не разглядеть. А-а, в бардачке есть фонарь. Возвращаюсь к машине, глушу двигатель, прислушиваюсь. Лишь звон ночных цикад и гул удаляющейся машины где-то там, далеко. Фонарь исправно засветил белым ярким пятном, я иду к обочине и направляю луч на это «что-то»…. Хм. Памятник. Обычный придорожный памятник, каких множество скопилось вдоль трасс. Памятники погибшим в дороге, а этот — один на троих. Три фотографии на мраморе и надписи. Не знаю, почему, но я подошел ближе. Видимо, семья: отец, мать и… дочь. С правого крайнего портретика, сквозь стебельки высокой травы, смотрит на меня с лёгким лукавым прищуром…. Девчонка-попутчица! Кровь бьёт в голову, предательская дрожь в ноги. Не может быть! Под портретом: Идаятова Карина и год рождения. Год смерти почему-то не указан…

*

«Карина, как бы ты меня не уговаривала, я остаюсь. Я добилась всего, о чём так долго мечтала и не собираюсь с этим расставаться.

1. Я в Москве.

2. У меня свой модельный бизнес и я Генеральный директор этой фирмы.

3. У меня квартира в центре, с видом на Москва-реку.

4. У меня новая крутая машина и личный водитель.

5. У меня счёт в банке на сумму, которая тебе и не снилась.

6. И от Олега я больше не завишу. От него мне больше ничего не нужно.

7. Я теперь сама себе хозяйка. И твои советы и угрозы мне по барабану.

Отец меня не простит. Наверно прав, я на него не в обиде. А маме поклонись, когда будешь на кладбище, я молюсь за неё. Подарки племянникам выслала почтой. Прощай».

Почему Ийка сохранила это письмо в электронной почте? Зачем я тогда залез в компьютер?

Потом был звонок её сестре. Карина рыдала в трубку и уверяла, что Ийка меня развела, как лоха последнего. Ийка — шлюха, её и отец проклял за это. Она и меня обманет и бросит при первой возможности…. И что-то ещё обидное и горькое…

Теперь я, сидя в машине, вдруг увидел всё совсем по-другому. Ийка пыталась объясниться, а я слушать не хотел. Вспылил, как никогда, крыша поехала…

Сейчас же, прокручивая всё в памяти, я понял, какой я идиот!

«Я всегда тебя жду…»

«Олег, Каринка всегда мне жутко завидовала…»

«Я просто хотела похвастать…»

«Ты предатель!..»

«А жена дома осталась?..»

«Вы сами себя обманули…»

«Как только вернётесь, так и передайте…»

«А лучше позвоните — она ждёт. Вот ведь телефон!..»

«Карина…»

Сколько же совпадений! Сколько двусмысленности! Почему всё так сложилось? О, Боже…

*

— Олег! Это ты…. Ты в Москве? Не молчи, Олег! Я же умру без тебя…

— Сделаешь мне крепкий кофе?

— Олежка…

*

— Ваш кофе.

— Что?..

— Вы кофе просили. Сразу и после…. Как в прошлый раз.