Ольга Томишинец: Я тоже вроде пока живая ) |
Druid: Есть |
mynchgausen: я живой и говорящий |
Светлана Липчинская: Живые есть??? |
Nikita: Сделано. Если кто заметит ошибки по сайту, напишите в личку, пожалуйста. |
Nikita: и меньше по времени. Разбираюсь. |
Nikita: можно и иначе |
Бронт: закрой сайт на денек, что ли...)) |
Бронт: ух как все сурово) |
Nikita: привет! Как бы так обновить сервер, чтобы все данные остались целы ) |
Бронт: хэй, авторы! |
mynchgausen: Муза! |
Nikita: Стесняюсь спросить — кто |
mynchgausen: я сошла с ума, я сошла с ума, мне нужна она, мне нужна она |
mynchgausen: та мечтала рог срубить дикого нарвала |
mynchgausen: эта в диалоге слова вставить не давала |
mynchgausen: той подслушать разговор мой не повезло |
mynchgausen: эта злой любовь считала, а меня козлом |
mynchgausen: та завязывала галстук рифовым узлом |
mynchgausen: та ходила в полицейской форме со стволом |
|
(...)
Ворот белой рубахи параллелен полоске на распухшей шее — она так черна..
(с)Ночные Снайперы
Вынув себя из петли, я сижу и смотрю на огонь в камине, пью черный кофе без сахара и смотрю сквозь стены.
Соседи ведут себя как обычно — правда, обычно я их не вижу, зато слышу. А теперь еще и вижу — вижу, как тайком от жены пьет рюмку водки за ужином сосед слева, как девочка ставит на пианино кошку — та ходит по нему и нажимает клавиши, а девочка — читает. "Занимается". Прямо надо мной — кровать. Хорошо, что сквозь нее я не вижу — она ходит ходуном. Справа бабушка-соседка готовит ужин: варит макароны и крошит на сковороду остатки лука и сыра — поджарить и все вместе... Подо мной двое молодых людей. Студенты. Видимо, скоро сессия — не смотря на утро они пьют.
Я слушаю скрипку и альт — сверху. Или флейту и виолончель (резкие, надрывные звуки) — слева? Невыносимо-шансонное что-то, французкое доносится от бабули справа. И, конечно же, гитара внизу — драные звуки, три аккорда, или четыре?.. Меня всегда преследует музка. Она своя у каждого.
Пальцами двигаю по столешнице — подбираю аккорды без клавиш — я так часто делаю.
Руки устали и снова тянутся к чашке кофе.
Почтовый голубь отнесет к тебе килогрмм тепла и грамм ненависти, зависть и свиток с желчью. Почтовая кошка, на правой задней, если ее не обтреплет по дороге доберман из соседнего подъезда, принесет тебе мои последние недописанные стихи —
отказываясь от десерта,
приподнесенного жизнью,
мы продолжаем до самой смерти
не есть сладкого — солью
легче засыпать раны
рваные вены
купированные нервы не передали
что на завтра рассвет
отменили и разослали
всем по почте
кусочки
вынув себя из петли, я сижу и смотрю на огонь в камине, пью черный кофе без сахара и смотрю сквозь стены.
Она прибежит и где-то среди мусора на полу, капель крови — я прикусил язык — испражнится моими стихами. Символично! — скажу я сам себе, пытаясь подобрать с полу то, что когда-то было белой меловой бумагой.
Щелчок преващает крысиные испражнения снова в стихи — главное, чтобы никто не нашел их и не стал прижимать к груди и целовать — меня стошнит сразу же.
Оглядываюсь. Прислушиваюсь. Мелодия. Эта песня преследует меня весь день и теперь — всю вечность.
Поставь за меня свечу,
Тягачу по встречке, во весь опор,
В ком карманный кракен кривых реторт
Пристяжные силы за удила
Гонит в ночь —
И ты не смотри назад,
Закрывай глаза на великий глад,
Закрывайся формулой от гранат,
Для которых вьюга пути свела.
(...)
Поставь за меня свечу. Поставь.
Поставь за меня свечу. Поставь... **
Поставь за меня свечу, получив послание от почтовой рыбки — она бьется тебе в стекло, а ты не замечаешь её, и, поджаренная полуденным солнцем, она падает на асфальт, чтобы стухнуть, пока соседский кот не добрался до нее из-за жары. Ты любишь клубничные губы и брусничную водку, синее море и глиняные сны, фиолетовые глаза и просвечивающие на свет чашки. Пушистых кошек и гладкие камушки, круглые комнаты и быстрые сильные механизмы.
Под тягачом на рассветной туманной трассе погибнет мой последний гонец — твое нефильтрованное эго в тонком летнем платьице и на высоченных каблуках — такую я тебя увидел в первый раз. Именно такую я тебя запомнил. Именно такую. Почтовая ты выбежишь на дорогу, как всегда, не обернувшись, и тягачом тебя размажет по асфальту, пока ты будешь выдергивать каблучок из какой-то ямки. Водитель не увидит твоей крови, ошметки твоего тела, стекающие с ветрового стекла веером и забивающие решетку радиатора ему будут незаметны. А когда тягач встанет у моего дома, я пойму — ты так и не получила письмо.
А я —
вынув себя из петли, я сижу и смотрю на огонь в камине, пью черный кофе без сахара и смотрю сквозь стены.
Ты тихо войдешь в комнату и остановишься около моей фотографии.
Я смотрю на девочку, "играющую" на фортепьяно, и замечаю твое неудовольствие — тебе не нравится. И ты думаешь не о том, как это — меня нет! — а о том, чтобы она быстрее замолчала.
Кофе закончился.
Postscriptum:
** — Песня Каина Л., "Фауст"
Автор благодарен за вдохновение.
Тамплиер(08-02-2008)