Ну, так оно если подумать, то, конечно, а как возьмешься — так сразу и пожалуйста! Ты, того, не смотри на меня так — пойдем покурим, я тебе все-все расскажу. Ну! Вот. Затягивай, затягивай! Маррокко, да. Как сказал один наш автор — ты все равно его знаешь, копирайт ставить не буду — я как раз вжимался в соитие стен, пытаясь из их пары сделать трио, но мне оставили роль наблюдателя, и я смотрел, как одна из них врастает в другую, пытаясь понять — какого они пола?

Потом понял — того, который под ногами, а мне некогда думать про такую ерунду.

Почему? Просто потому, что пришла она. А я прячусь.

Я её ненавижу, знаешь...

НЕ-НА-ВИ-ЖУ!!!!!

Так же сильно, как любил. Ненавижу за то, что постоянно видел её с этими ходячими кошельками, за то, что она постоянно им изменяла со мной. Я не жиголо! Но так часто жил на её подарки, что возненавидел — за желание помочь.

О чем бишь я? А, да. Я стоял, вжавшись в угол, прямо за дверью, молча сопел на стык белых в сиреневенький цветочек обои и слушал, слушал, слушал...

Тысячи маленьких звуков сплетались в один шум и летели ко мне, скрип какой-то пружинки в этой гребаной огромной кровати, всхлип перехваченного судорогой горла, противный звук, когда ногтями по наволочке подушки, фу, да-да, и он тоже, а еще — самое дурацкое и мерзкое — шлпепки голого тела о голое тело, черт подери!

Вот интересно, какого цвета были бы эти звуки, видь я их глазами? Ведь все от восприятия зависит, и если ты запах роз не любишь — он тебе неприятен, верно? А для большинства — это супер, это гуд, это восхитиельно.

Кто-то из моих внутренних "я" царапал мне грудь, почему-то стало больно переносице и горячо-горячо глазам. Ну да, конечно.

Слёзы. Ты когда плакал последний раз?

Я — тогда.

Так вот, эти звуки были — все вместе, потоком — цвета дерьма, и такого же запаха. Я помню, что меня стошнило, обои сменили цвет. Цветочки пожухли и повяли, да.

А она орала, что я не вовремя пришел, что она просила, предупреждала, что не нужно, что не стоит, что я сам виноват...

Виноват в том, что влюблен в блядь?!

Посмотри на меня. Костюм от "Yamomoto", галстук "Hermes", туфли от "Gucci". Думаешь, я сам? Правильно думаешь. Сам.

Когда они умерли — в один день — родился я.

А жили они долго и почти счастливо. Сколько? Примерно четыре года. Достаточно для жизни. Не согласен? Извини, брат, твои проблемы — больному СПИДом и 4 года — почти вечность. Все относительно. Эйнштейн, сука, умным был чуваком. Относительно общества я — убийца, жиголо и предатель. Относительно себя — жертва гребаной любви и пустых глубокомысленных слов. Вроде "Ты знаешь. — Да. Знаю."

ЗНАЮ ЧТО, мать вашу!!! что я тут должен знать? Глубокомысленно поиграли словами — типа я все понял уже давно, скушай!

Тяни, тяни, еще две тяги и выходим отсюда. У меня еще деловой обед сегодня.

...Длинный коридор, какой же он длинный... Ползу по нему, ползу, ободрал все локти о старый паркетный пол, кажется, посадил занозу, а еще за мной по всему коридору кровавый след — откуда? Кажется, я ее убил. Я не помню, как я это сделал. Помню только, что потом бил себя сам — по пальцам, которые посмели поднять на нее эту чертову оказавшуюся там не вовремя гантельку (так вот как я убил!), по голове, которая позволила нервам передать импульсы от мозга к мышцам, и в какой-то из моментов я потерял сознание...

Работники морга были в слишком большом шоке от того, как я пришел в себя.

Умерли они — в один день. Жили счастливо. По-своему. Пока он не понял. Или это был я?

Какая уже разница. Докурили — пойдем. Меня ждут уже. Ай, не крутись, не ищи, в моем бизнес-центре нет углов. Нет соитий стен. Она одна. Одного пола. Того, который под ногами.