Шел я, собственно, в гости, но по делу. К человеку, которого знаю довольно мало — по университету, по переменковому общению. Он привык, что я улыбаюсь всегда, что я всегда шумный и радостный.

Я сунул руки в карманы джинсов, нащупал телефон, посмотрел на экранчик — "Получено новое SMS!"

Прочел. Улыбнулся. Кивнул сам себе и тому, что на балансе около копейки. Сунул его в карман, подумал немного об отправительнице и на автопилоте повернул к нужному дому.

Со вздохом шагнул в подъезд — сырой, не очень уютный, пропахший котами и обычными квартирными запахами: у кого-то пригорело что-то, здесь духи, дама какая-то пришла не так давно, значит, кошками, собаками, грязными ковриками около двери, травкой около какой-то квартиры...

Прежде чем нажать на кнопку звонка я порылся в сумке, достал маску "Йабидубиду!!!!", натянул ее на лицо и... Мир заиграл красками, улыбка натянулась сама собой, и даже дождь за немытым стеклом подъездного окна стал несколько более цветным.

— Кто там? — вопрошал голос за дверью, обитой дерматином. Таким смешным — не коричневым, как у всех на площадке, а голубым и желтым, а понизу — деревяшки, ну, знаете, такая обивка-обшивка. Забавными ромбиками, похожими на паркет.

— Это я, Денис! — даже мой голос улыбался и был рад тому, что я тут. Запахло свежесваренным борщом.

Хозяин распахнул дверь почти одновременно с объятиями, мы обнялись, покричали "сколько-лет-сколько-зим!" и "сто-лет-тебя-не-видел-совсем-не-изменился-как-ты?!" и прошли в квартиру.

Тут все было, как и полгода назад — только пара новых плакатов над диваном хозяина. Хозяина зовут Саня, и он клевый человек, к нему приятно приходить вот так вот — по какому-то делу — потому что он всегда рад тебя видеть, угощает чем-то вкусным, приготовленным его мамой (кстати, удивительная женщина!), и уходить от него — будто отлучиться на пять минут — он что-то говорит, а ты вот-вот вернешься (в магазин вышел), и кассеты будут новые, и диски, и игры, и сессия это совсем не страшно, а весело...

Мы прошли на кухню, где мне тут же поставили тарелку с блинчиками и варенье подвинули, и сгущенку, и налили чаю, с малиной, и размотали с моей шеи шарф, и дали мне теплые смешные мохнатые тапки. Я шутил, смеялся, громко говорил, отвешивал комплименты его маме, как хозяюшке и просто как даме, и вообще — был просто шумным душкой.

* * *

— Да, хорошо, Ден, давай, увидимся скоро! Не пропадай!

Дверь закрылась, но я еще успел услышать, как мама Сани говорила сыну: "Какой все-таки приятный мальчик Денис! Улыбчивый, милый, шутник. Молодец! Наверное, оболтус, как и ты, но такой милый!..."

Я потянул с усилием кожу на лице и содрал маску к чертям... Паяц несчастный... Швырнув ее куда-то в район грязноватого подоконника со следами окурков, посмотрел снова на дверь. Дурацкая дверь какая... Жовто-блакитна, или как там это правильно, и деревяшки эти понизу... Фу.

Ноги, согретые теплом дома и тапочек, неуютно ощущали себя в новых тесных мокрых ботинках, и я поспешил выйти в непогоду, чтобы быстрее оказаться дома и снять их.

Вышел на улицу; дождик успел закончиться, но промозглость оставалась. Постоял на остановке, подумал и решил и дальше "давить пешкаря" — все равно промок, значит можно идти смело, а не торчать и чего-то там ждать.

Настроение по-прежнему болталось около коленей, нет, немного выше — на уровне ладошек; погладить его, что ли, чтобы пришло в норму, может, оно, как кошка — почесал за ушком — и замурлычет?

"Черта с два!" — сказало настроение и швырнуло меня в мысли. Мысли, мысли...

Я закружился в хороводе ощущений. Из наушников медленно текла песенка про лето. Потом поплыли воспоминания...

Ее нежные руки в безразличной толпе вокзала. Улыбчивые глаза в универской кафешке, где мы прятались от непогоды. А я тогда, как дурак, ничего и сказать не мог — просто смотрел. Голос в телефоне. Смех. Радость оттого, что слышу. Горечь то того, что существуют расстояния, черт бы их побрал. Дикое желание обнять, защитить, уберечь, от всех спрятать. Слезы в голосе и слезы вообще. Какие-то свои стихи... "греховной похоти... господи, какие слова-то, а..."

"Сосин — дурацкое слово!" и смайлики в конце. Картинки. Фотографии. Дикая мешанина..

Какой-то голос в голове. Или не в голове? Вынул наушник, осмотрелся, как будто вернулся в эту серость из яркого калейдоскопа.

— Молодой человек, закурить не найдется?

На меня смотрел некто неопределенного возраста, но довольно внушительных размеров, хотя и ниже меня ростом.

Я машинально сунул руку в сумку и извлек маску "Иннах,honey", натянул быстро, как только мог, и противным голосочком ответил:

— Не курю. Вредно.

И на пальце брелок кручу. Просто брелок. Ну, на вид. Пластмассовый, типа. Легкий. А внутри этой пластмасски — дробь. Чуть-чуть в нужную точку ударить — и "хана, человечки".

— Ну и зря.

Я-то было, уже приготовился к обороне, даже нет, был готов к тому, что меня сейчас будут бить, а я буду отвечать, кулаки чесались, пальцы сами сжимались и разжимались...

"Ну давааай! Ну, удааарь!" — все тем же противным голоском внутри меня орал кто-то.

А парень мимо пошел. Даже не сказал ничего.

Я сорвал маску с лица и, задыхаясь, сел на скамейку около тропинки — до чего ж маска противная... Я, вообще, где? Что я тут делаю?

Отшвырнул личину.

Положил голову на руки, руки опер на колени. Лицо спрятал. Свое. Кто его видел? Да никто...

Маски. Маски... Любая есть у меня. Всегда с собой. Главное достать вовремя.

Закрыл глаза, и снова меня закружило вихрем пришлого. Из пустоты вырвал телефонный звонок — та, что писала sms, снова пыталась достучаться. Я посмотрел на экран и скинул. Знаю, у меня уже наготове была маска — "Добрый-друг-готовый-согреть-и-прийти-на-помощь", но я не хочу. Я не хочу обманывать. Ее — не хочу.

"Надеюсь, что у тебя все хорошо!" — mms-ка... И мордашка. Смешная такая. Улыбается. Захотелось, до боли захотелось её услышать...

И тут на лицо сама собой наделась маска циника и отщепенца.

Я знал, знал, знал! — это не мое. Просто нельзя. Она ранимая и сложная. Нежная. Ласковая. Такая, какая нужна — но слишком много между нами.

Слишком. Не хочу вспоминать — но помню...

А когда вспоминаю — маска... маска... она кричала мне в уши, что "она сама! она сама подставлялась! сама все делала! понимаешь? сама! сама! сама! она всем и каждому! она же.. просто б..дь! Как и они все! Все! Они все-е-е-е-е!!!...."

С ненавистью я содрал эту маску с лица и обнаружил, что она мокрая. Я ... плакал?... Да нет. Это просто опять дождь идет. Лавка, кстати, не особо сухая. А я на нее сел.. да и бог с ней, с лавкой, все равно я мокрый уже. Весь. Впервые в жизни я промок от волос до трусов. К черту! Все равно я хотел слышать ее. Или не ее?..

Глупости все это!

"Вот и вырос наш Денисочка... Совсем большой... пора женится ему.." — Угу, пора, как же! То, что все мои друзья попереженились, когда их девочки позалетали — ни о чем не говорит. Как можно жить с кем-то — не любя?

Не знаю.

Не понимаю.

Неожиданно, я пожалел, что не курю. Сейчас бы пускал кольца в небо, если бы умел.

"Смешное ты чудо... Спасибо тебе, что ты — есть." "Неправда! не "что-то такое" — а оригинальность, доброта, честность, чистота.. все это в тебе есть!"

Приятно слушать то, как тебя хвалят, да. А правда ли все это? Может, это просто розовые очки влюбленности?

Да что со мной сегодня!

"Воспоминаний хватит этих — нежностей, грубостей, было время — я жил внутри таких глупостей..."*

С удивлением я дотронулся до лица. Потянул пальцами кожу — она не хотела поддаваться. Это — я?!

Не может быть.

Напряг руки. Сильно дернул — чуть не оторвал себе мочку уха, идиот. Вырвал пару ресничек, пытаясь чего-то достичь.

Встал. Вымокшая одежда висла на мне и неприятно холодила кожу. Я понимал, что ко мне снова возвращается прежнее, упадническое настроение, и пора домой — тем более в невменяемом состоянии я уже дошел до него. Вот он, мой дом. Знакомый с детства.

Вздохнув, я сунул руку в сумку и достал маску "Примерный сын".

***

Ужин прошел в тишине, как обычно, за компом. Я тупил в экран и не решался куда-то зайти — читал, что-то слушал, обдумывал.

Мысли, мысли...

Почему люди так поступают? Зачем? Почему не объясняют своих поступков?

Отставив тарелку, я закрыл глаза и снова погрузился в думы.

Я думал о ночи. О темноте, блаженной, когда не видно лица. Я люблю ночь. Я боялся ее раньше, в детстве, ну, наверное, все дети боятся темноты. А сейчас — люблю.

Когда не надо одевать этих опостылевших масок. Когда я — это я. А какой — я?

Не потерялся ли я в них?

Вот я дома, с матерью. Я люблю ее. Для дома у меня несколько масок. Ну, как же... "Примерный сын", "я-не-в-настроении-не-трогайте", "душа-компании-родичей", "любимый внук", "милый ребенок", "злючка", "домашний мальчик"...

А вне дома? Да вот, пожалуйста, я — "примерный студент", "оболтус", "разгильдяй", "идиот", "шут", "любовник", "влюбленный", "лучший друг", "Большой Оригинал", "Индеец Джо", "Образец невинности", "Злючка", "тупица", "Оторви-и-выброси"...

Много, много, много масок... Каждая из них — часть меня. Или я — часть их?

А другие люди? У них маски — есть?

Как бы я хотел знать это... Как они соотносятся, как они живут с ними. Она... у нее не было масок. Она была такая, как есть. Если бы была маска — она бы одела ее и не исчезла так... так внезапно и беззвучно.

Люди. Если бы у них были маски... Постоянные... У нее не было маски. Она как на ладони. Или их две? Обе — она? Кто есть кто? Кто — я? Кто меня знает? Какой я на самом деле? Зачем мне все эти маски?...

Мои пальцы барабанили по деревянно-лакированной поверхности стола, оставляя следы, наверное — не знаю, глаза закрыты. Что-то бурчал опять компьютер, ожил телефон — наверняка, если сниму трубку, будет время маски "Чип и Дейл спешат на помощь!" — не хочу...

Помоги мне. Помоги. Пробеги пальцами по лицу, сними с меня все эти маски.

Оставь мне — меня. Только меня. Ты меня знаешь. Ты меня видишь через них. Почему все так? Почему я не чувствую ладоней на лице, пальцев в волосах, губ на затылке — они так щекотно по нему елозят. Нос, теплом согревающий мне макушку. Тепло тела, когда ты обнимаешь меня.

Твои руки — в моих. Ты стоишь позади меня. Мне приятно и тепло. Передвигаешься немного и кладешь голову щекой на мое плечо, но тебе все равно не видно моих глаз.

Внезапно становится страшно — а вдруг это тоже маска? Только для тебя одной — но маска? Разэтакий "милый-нежный-дорогой-настоящий-мужчина"?..

Да только полноте — существуют ли такие маски, может ли любовь — врать?

Ты поворачиваешь ко мне лицо, и я вижу страх в твоих глазах. Малодушно спрашиваю:

— Что?..

И сам понимаю — что. На мне нет лица. Черный провал, бездна, пустота!

Вырываю руку из твоей, пытаюсь ощупать лицо — ПУСТОТА!!!!!

Твой рот кривится криком, видение плывет перед глазами, а на моих щеках, мокрых и соленых — твои пальцы.

— Дэн! Дэ-эн! Дэн-дэн-дэн! — Ты смеешься. Ты тут. Твои руки на вокзале — я встретил тебя. Встретил.

— Ты — настоящий. Как ты умудрился заснуть, не выспался? Чего такой бледный — что-то приснилось дурацкое, да? Ты чего?...

А я хватаю ее в охапку и закрываю от всего. От всех. Защищаю и оберегаю.

Спасибо. Пустоты нет. Маски — нет.

Для тебя — нет.

*Ревность, Каста.