Встаю на перекрёстке, жду сигнала светофора. Сзади моментально вырастает очередь из страждущих проехать. Торопятся. И я тороплюсь. Дороги мало-помалу перекрывают — скоро на слёт в Кремль поедут все палачи государственные. Уроды. Жаждущие крови фашисты. Фашизм — как много в этом звуке. Многоступенчатое полицейское государство. Многоликое правительство и антиправительство как система постоянно следящих друг за другом людей. Слева от меня останавливается блатной BMW x5 с пропуском в Кремль на лобовом стекле. За рулём— упитанный, уже немолодой лысоватый парень, похож на старое поколение государственных предпринимателей — воров. Воры. Суки. Продали государство, мрази. Сами себе свободу на золотые унитазы поменяли. Водитель сначала смотрит на мой ”мерин”, затем снисходительно на меня, затем на идентичный его, только фальшивый пропуск в Кремль. Знал бы ты, толстопуз, что у меня в багажнике — обосрался бы. Зеленый свет. Газую резко, чтобы разом обогнать BMW и вырваться вперёд. Дорогу помню отлично — заучил. Три недели непрерывной подготовки, бессонные ночи. Боюсь смотреть в зеркало заднего вида — на момент замечу своё отражение и не узнаю собственную персону. Мешки и чернейшие круги под глазами. Скинул килограммов 15. Оброс щетиной. По идее, следовало бы побриться, приобрести презентабельный вид, чтобы у охраны не возникло никаких подозрений. Но не успели, мы вообще ничего не успели. Нашли место жительства объекта и маршрут следования — да, бесспорно. Сняли ”мерин”, идентичный государственному — да. Не успели сделать пропуск, пришлось приляпать наивную ксерокопию. А это значит, что при банальной проверке не только не допустят к объекту, но и немедленно арестуют. А если обнаружат начинку багажника — кончат на месте, без разбора. Значит, придётся пробиваться любыми путями. В крайнем случае, возле коробки передач спрятан пистолет.

Делаю длинный поворот на виадуке. Мы, в принципе, не виноваты, что не успели. Встречу перенесли на неделю раньше, опричники три раза поменяли место отправления, основные направления следования назначаются вообще в последний миг, дороги перекрываются за 30 минут. Даже погода против нас — под радостным весенним солнцем грязный снег растаял, превратившись в противное месиво под колёсами. Проезд перекрыли — ныряю во дворы, еду прямо по детской площадке, между горками и качелями. Людей нет — сидят по домам, смотрят выступление президента — Государя. Тупые бараны, постоянно нуждающиеся в строгом пастухе-царе. Не умеющие думать, крестьянские души. Их убивают, на мясо ради развлечения пускают — а они радостны, главное не думать. Вообще не думать. Живёшь себе тихо, спокойно, никого не трогаешь, вплоть до самой тихой смерти. Как жить дальше? Царь обо всём подумал и разработал свой план. Государя. За тебя уже всё осмыслили — иди, безропотно дыши воздухом и жди, пока его либо не сделают платным, либо в квартиру не постучатся люди в серых мундирах опричников. Еду дальше, выскакиваю на полупустую дорогу. Уже опаздываю. Тотально. Везде мы не успевали. Вроде бы и торопиться перед таким делом не хочется — а надо. Подскакиваю на ухабе, и в багажнике ударяется о борта бомба, снаряжённая 10-ти килограммами тротила. Это очень, очень много. От ”мерина”, скорее всего, ничего не останется. Сначала мы сомневались использовать такое количество взрывчатки, однако решили — при столь халтурной подготовке я могу быть раскрыт, не добравшись до цели. Значит, нужно унести с собой как можно больше опричников. У объекта высокая опричная должность, а значит и охрана должна быть добротная, лучшие из лучших. Палачи. Ходящие по локоть в крови, бездушные палачи. Сколько ты их собираешься ещё носить, моя Русь?

Господи, только бы получилось. Ради поколения будущей России, которое сможет думать само за себя, будет страдать за свободу, за мысль во всей широте её полёта, а не сидеть у кормушке и не ждать, пока придут хозяева и не зарежут. Без полицаев. Без допросов. Без обысков. Без постоянного ока серых глаз президента.

До дома объекта — сто метров, выезжаю на новый перекрёсток. Чёрт, регулировщики. Идёт ко мне, пидорас зелёнокомбинезонный. Пропуск увидел. Козыряет. Разрешает проехать. Сжимаю правой рукой пульт дистанционного управления бомбой, левой рукой рулю. Сердце рвёт грудь бешенными ударами. Убийственно медленно заезжаю в дворик объекта. Уже садится в машину. Чёрт, чёрт, чёрт! Я опаздываю. Значит, застегнул он пуговицы золотые и уже садится. Здесь взрывать опасно, у него автомобиль бронированный. Неспешно жму на газ. Подбегает опричник из молодых, автомат через плечо. Сука. Склоняется. Опускаю стекло.

-Нельзя сюда, господин депутат. Оцеплено.

И морщится, гнида. Не любят они депутатов. И поделом. Как репетировали. Выпускаю пульт, хватаюсь за пистолет, выстреливаю в открытое окно. Брызги крови в лицо, резкий запах пороха. Отчаянно жму на педаль. Вперёд, ближе, ближе. Объект ошеломлён, застыл на месте. Дурак. Метр за метром, как в плохом кино. Очередью мне по колёсам. Опомнились, серые. Поздно только. Стучат пули по обшивке пепельно-чёрного ”мерина”. Не замечаю. Как опадает левая рука — пробило, сухожилия порваны. Ближе. Главное, чтобы правую не перебило. Лобовое в дребезги. Теперь попали точнее — в левое плечо. Теперь больно. Дико. Не имеет значения. Столкновение с машиной объекта. Встречаюсь с ним взглядом. И нажимаю на кнопку.

Пусть разнесутся кости ваши опричные, пусть не будете вы похоронены никогда.

Взрыв. Слава Богу.

Свобода.