И пронзительный ветер слетал к нему пить,

Зову предков внимая, самурай умирал.

Мне ж судьба повелела — его проводить.

Уходил из груди его жизненный сок.

Мне наследство свое повелел он принять.

Два меча предо мною вонзились в песок.

Прошептал, уходя, он: «Тебе выбирать…!!!»

Я прохожий буси, но обычай святой,

Перед павшими долг говорит исполнять.

И омыв тело воина чистой водой,

Я богов попросил его дух к себе взять!

Что ж, к оружью привык я неплохо, весьма,

И завещан мне был восхищенья исток!

Да! На этих клинках два известных клейма:

Мурасамы — Дракон, Масамунэ — Цветок!

В созидании меча есть родство колдовству.

Мастер должен отречься от всей суеты,

Пролагая пути, своему естеству,

Он поэму кует вековой красоты.

Перед тем, как начать, он уходит туда,

Где его созерцанью не будет преград.

А затем его тело очистит вода.

И на плечи опустится белый наряд.

Мастер меч свой кует месяцами порой,

Говоря с ним, как будто с ребенком своим.

И выходит из горна бесстрашный герой,

А быть может убийца с изгибом косым.

Имена мастеров, чьи мечи я узрел,

Были славы достойны на тысячу лет.

Мурасамы клинок — алым светом горел,

Масамумэ — сверканием снежным одет.

Как мне выбрать свое продолженье руки?

Чтобы лезвия кончик был пальцу под стать,

Чтобы души слились, как весной ручейки

И в бою, словно братья могли мы стоять.

В воду древней реки каждый меч погружен.

В ней опавшие листья неслись на Восток.

Каждый встречный листок рассекает Дракон,

А другие легко огибают Цветок.

Будто пеной кровавой вскипала струя,

О багровый клинок разбиваясь, как ртуть.

Что ж, всегда вдалеке от него буду я.

Тот, что щедр на милость, разделит мой путь…